Запомни, ты моя (СИ) - Попова Любовь

Глава 42. Надя

Где-то в Москве

Ее голова раскалывалась адски. Было ощущение, что там упорно кто-то прорубает себе путь через оставшиеся извилины. Чтобы открыть глаза и осознать, что еще жива, Наде пришлось сделать несколько глубоких вдохов, словно она под водой и захлебывается. Но солнечный свет так сильно бил в глаза, что пробивался даже сквозь веки.

Потянувшись, рукой она задевает горячее мужское тело, и вот тогда ресницы сами распахиваются, чтобы увидеть Рустама, развалившегося на большую часть кровати. Тогда же в ее голове начинают всплывать воспоминания о драке, завязавшейся между ними вчера вечером, когда она пришла его убить. Он был одним из тех, виновных в ее позоре, и она планировала расправиться со всеми. Наняла людей найти Алену, наняла людей избить Никиту, но к Рустаму, который обманул ее, она пришла разбираться сама.

Вот только закончилось это битвой половых органов и прочисткой мозгов бесконечными разговорами о том, что Надя сама во всем виновата. Она знала это, знала, что, когда первый раз узнала об измене Никиты, стоило уйти. Но упорство и жужжание матери не позволили ей это сделать. Потом, когда появилась Алена. Девочка, о которой ее жених грезил так долго, восстала из мертвых, но и тут упрямство не позволило ей отступить. Он не могла бросить все на пол пути, она слишком привыкла добиваться своего. И вчера она планировала убить Рустама, но была убита сама под шквалом влажных толчков и оргазма, оставившего ее без сил.

— Хватит думать, — выбивает приглушенный голос из мыслей, и Надя вскакивает. Но тут же валится, поскользнувшись на чем-то влажном. Она даже думать не хочет, что именно это было и, гордо поднявшись, уходит в душ.

Там, смывая с себя следы ночного порока, она снова предается рыданию, которые за последние сутки не прекращаются. Этот репортаж, который она увидела благодаря Вике, позвонившей с утра, буквально погрузил ее в самую крайнюю степень отчаяния. Первой мыслью было порезать себе вены, но гораздо лучше казалось сделать больно тем, кто повинен в ее позоре. Эта мысль темным сгустком энергии проникла в тело и прочно заняла сознание. До такой степени, что даже сейчас она хотела довести дело до конца.

— Где мой телефон? — ищет она глазами трубку, пока Рустам копошится на своей небольшой кухне. — Ты оглох! Где мой телефон!

Она подлетает к Рустаму, уже не так остро реагируя на шикарное тело, которое боготворила всю ночь, хотела ударить, но сильные руки сжали ее плечи и принялись трясти так, как машину трясет на кочках.

— Угомонись, дура! По-твоему, тебе станет легче, если ты будешь убийцей?! Об этом ты мечтала?! О славе преступницы!

— Это она преступница.

— И сколько мне еще в тебя нужно влить спермы, чтобы ты пришла в себя. Ты сама виновата!

— Нет! Нет! — орет она в лицо Рустаму и, рыдая, стекает маслом на пол. — Я не виновата! Не виновата! Я просто… Я просто хотела стать первой леди.

— Смешная ты, Надя. Где вообще гарантии, что он бы добрался до этого поста.

— Отец обещал, что поможет. Ему была нужна марионетка, которую он будет дергать за веревочки. Ему было нужно…

— А марионеткой стала ты, — жестко отрезает Рустам и, задрав голову Нади, вливает кружку чего-то мерзко горького. Надя захлебывается, но головная боль отступает, и она распахивает глаза.

— Я умереть хочу. Теперь я шлюха. Все именно так и будут думать.

— Не будут, если мы поженимся.

— Что? — хохочет Надя, отползая. — Ты и я? Ты видел, в какой халупе ты живешь? Ты тренер, а я…

— Никто. А ты, Надя, никто. Так что скажи спасибо за это одолжение. Мы поженимся, и слухи прекратятся.

Рустам смотрел, как быстро лицо Нади из высокомерного превращается в задумчивое. Но он знал, что выбор у нее либо за него замуж, либо уехать из страны, пока слухи не улягутся. Поэтому еще вчера после репортажа позвонил ее отцу и предложил за некоторую сумму взять на себя ответственность за этот инцидент.

Он всем скажет, что шантажировал Надю, потому что очень любил.

Мордасов предложил встретиться и обговорить детали. Цена вопроса десять миллионов долларов и тот согласился, а после этого выгнал и ответил на звонок. Но Рустам не смог не полюбопытствовать, о чем был разговор.

— Да щенок сошел с дистанции. Пес тоже скорее всего играет не за нас. Да они оба сдохнут в Европе и больше не будут путаться под ногами. Есть там один человек, который очень хочет поквитаться с этой семьей. Спасибо, господин Ломоносов. Буду стараться.

Эта информация показалась ему вполне себе важной, чтобы продать ее еще и бывшему Нади, с которым он встретился в кафе, куда тот пришел удивительно мятый и нечесаный, словно всю дорогу бежал сюда от Красной площади.

— Сколько? — тут же интересуется Никита, выслушав Рустама, но, не вылезая из телефона. Рустама всегда смешили такие вечно занятые люди. Ему казалось, что проще жить, не неся ни за что ответственности.

Они сидели в одном из придорожных кафе, куда чаще всего заглядывают таксисты и дальнобойщики.

— Десять миллионов, — повторил он тогда сумму.

— Даже не знаю, что там должно быть, чтобы тебе заплатили такую сумму.

— А если я скажу, что смогу обезвредить Надю? Она вряд ли будет думать о мести, если я прижму ее к кровати.

Никита поднял взгляд от экрана и внимательно осмотрел Рустама, так что тот поежился. Ему привычнее с такими людьми в зале, когда главный он.

— Значит, ты уже сходил к ее отцу? Молодец. Но от меня денег все равно не дождешься. Мне надо идти, — поднялся Никита, но Рустам остановил его фразой.

— Заплати мне, если информация стоящая.

Никита затормозил, развернулся и сел обратно за стол.

— Говори.

Миллион, именно на такую сумму оценил Никита разговор Мордасова с Ломоносовым. Он скурил сигарету, написал расписку и тут же набрал номер, кивнув Рустаму на прощание.

— Отец? Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Вспоминая это, Рустам радовался, что в его жизни все просто и легко. Никаких тайн, никаких секретов. Сочная баба под боком и бабло, которое при целесообразном использовании можно только приумножить. Чем не сказка для обычного гопника, которым он когда-то был.

— Ну что? Ты подумала? — спрашивает он Надю, и та кивает.

— Я выйду за тебя, но сначала я должна убедиться, что Алена тоже получила по заслугам. Поэтому, где мой телефон!

Глава 43. Алена

На одном из поворотов меня чуть заносит. Я бьюсь головой о плоскую грудастую красотку и мне сразу вспоминается, как я ударилась головой об потолок в доме Черкашиных. Это был чердак, где играли дети, и потолок там был необычайно низкий. Мы все вместе поехали на новый год в их загородный дом. Первый полноценный новый год в моей жизни. Наверное, поэтому я не захотела отмечать его с Никитой и выяснять отношения вместо того, чтобы просто улыбаться проделкам малышей. С ними и проблемы свои забываешь, потому что в полноценной обеспеченной семье не может быть проблем, кроме тех, которые мы придумываем себе сами.

Елка, мандарины, оливье и жаренная в духовке курица. Все эти запахи, воспоминания помогали мне держаться в этом смраде. Но даже они не заглушали страх, когда мы проехали-таки таможню и оказались на территории, где у меня больше нет прав. Здесь я незаконно. Здесь я в не меньшей опасности.

Наверное, мне правильно заклеили рот, потому что желание закричать: «Помогите, тут дети!» было сродни желанию поскорее взять своего малыша на руки. Но я сидела как мышка, потому что знала, прежде чем я успею выбежать и что-то прокричать, меня просто пристрелят.

Этим ребятам, судя по всему, терять нечего. Оба родившиеся в тюрьме, они привыкли только к грязи и людскому сволочизму. У них не было воспоминаний, которые бы помогали им совсем не погрязнуть в человеческой мерзостности. У них не было хороших людей, которых я встречала на своем пути столь же часто, как и уродов.