Король Матиуш Первый - Януш Корчак

Статья была написана в доброжелательном корректном тоне. Никаких обидных, резких выражений, вроде «несли чушь… бессмыслицу… глупость» или «отодрать бы их за уши». Журналист перечислил, что можно осуществить, а чего – нельзя.

Больше карманов? Пожалуйста! Издадут указ, чтобы портные пришивали по два лишних кармана… И так далее.

Клу-Клу прочла газету и возмутилась:

– Матиуш, разреши мне пойти на заседание парламента. Я им всё начистоту выложу! Почему в парламенте нет девочек?

– Есть, но они молчат.

– Тогда я отвечу за них. Тоже мне умник нашёлся: из-за одной девчонки-ябеды долой всех девочек? А сколько среди мальчишек задир и приставал! Значит, их тоже долой? Белые люди столько полезных, хороших вещей придумали – и вдруг такая глупость! Ничего не понимаю!

Едет Клу-Клу с Матиушем в парламент, а сердце у неё – тук-тук! – вот-вот из груди выскочит, не из трусости, а оттого, что она сочиняет в уме речь и волнуется. Ребята таращатся на Клу-Клу, а она как ни в чём не бывало сидит рядом с Матиушем в королевской ложе.

Фелек позвонил колокольчиком.

– Заседание объявляю открытым. Оглашаю повестку дня. Первое: чтобы каждый ребёнок имел часы. Второе: чтобы детей не целовали. Третье: о карманах. Четвёртое: чтобы не было девочек.

По первому пункту записалось пятнадцать ораторов.

Один заявил:

– Часы нужны, чтобы не опаздывать в школу. Взрослые могут обойтись без часов: они лучше нас считают.

– Почему я должен страдать, если у папы или мамы отстают часы? А за своими я сам буду следить, чтобы они ходили точно, – сказал другой.

– И не только, чтобы вовремя приходить в школу, нужны часы. Опоздаешь к обеду или заиграешься вечером во дворе – скандал. А откуда нам знать, который час?

– Для игр тоже необходимы часы. Попробуй рассуди без часов по справедливости, кто быстрей бегает или дольше на одной ножке простоит!

– Возьмёшь лодку на час, покатаешься немного, а тебе говорят: время истекло. Это враньё, но как докажешь без часов, что ты прав. Приходится платить.

Фелек опять позвонил.

– Приступаем к голосованию. Я думаю, постановление о часах будет принято единогласно.

Однако девять оказалось против часов. К ним тотчас же подскочил журналист: в чём дело, почему, отчего, по какому случаю?

– Начнём разбирать, крутить – и сломаем… Потерять можно. Сделаешь стойку, они выпадут из кармана и разобьются. Часы не у всех взрослых есть, они будут нам завидовать и злиться. Можно прекрасно обойтись без них. Отец отнимет, продаст, а деньги пропьёт.

Снова зазвонил колокольчик.

– Принято большинством голосов.

Насчёт поцелуев разногласий не было. Ребята заявили единодушно: «Не хотим, чтобы каждый имел право нас целовать. Для родителей придётся сделать исключение, а для тёток и прочих родственников – нет».

По третьему пункту повестки дня приняли следующее решение: девочкам пришивать по два кармана, а мальчикам – по шесть.

Клу-Клу недоумевала. Почему такое неравноправие: у девочек в три раза или на четыре кармана меньше, чем у мальчиков? Но она промолчала, решила подождать, что будет дальше.

Фелек снова позвонил колокольчиком.

– Переходим к следующему пункту повестки дня: насчёт девочек.

Что тут началось!

– Девчонки – рёвы! Неженки! Ябеды! Задавалы! Размазни! Трусихи! Девчонки вечно обижаются, шушукаются, царапаются.

Бедные девочки-депутаты сидят – и ни слова, только из глаз слёзы капают.

– Прошу слова! – послышался из королевской ложи голос Клу-Клу.

Воцарилась тишина.

– У нас в Африке девочки такие же ловкие, как и мальчики. Они так же быстро бегают, лазают по деревьям и кувыркаются. А у вас – сплошное безобразие! Мальчики всё время ссорятся с девочками, пристают к ним, мешают играть, а сами в их играх не участвуют. По-моему, среди мальчишек больше озорников, чем среди девочек.

– Ого! – послышалось из зала.

Колокольчик Фелека заливался, призывая к порядку.

– Мальчики – драчуны, грубияны, грязнули, они рвут одежду, говорят неправду…

Раздался крик и свист.

Опять зазвонил колокольчик.

– Мальчики вырывают из тетрадей страницы и пачкают книги. Плохо учатся. На уроках шумят. Бьют стёкла. Обижают девочек. Нечестно пользоваться тем, что бедные девочки ходят в Европе в юбках, и у них длинные волосы, и поэтому они слабее мальчиков…

– Пусть остригутся!

– Пусть наденут брюки!

Фелек потряс колокольчиком.

– Разве обижать слабых хорошо? И ещё говорят, что девочки плохие!

Тут разразилась настоящая буря. Топот, свист, крик – всё слилось и перемешалось!

– Гляньте-ка, учить нас вздумала!

– В клетку её, к обезьянам!

– Невеста короля!

– Жена Матиуша!

– Жених и невеста, тили-тили-тесто!

– С девчонкой связался!

– Канарейка желтопузая ты, а не король!

Один мальчишка вскочил на стул и, покраснев от натуги, заорал что есть мо́чи.

Фелек знал его. Это был хулиган, карманный воришка по имени Антек.

– Антек, заткнись, не то в зубы дам! – крикнул Фелек.

– Слабо́, барон фон Раух! Феля, Феля – министр без портфеля! Феля – пустомеля! Забыл, как у торговок яблоки воровал? Фе-ля, Фе-ля – пус-то-ме-ля!

Фелек запустил в Антека чернильницей и колокольчиком. В зале забурлило, как в котле. Более благоразумные депутаты поспешили к выходу. Оставшиеся разделились на две партии и накинулись друг на друга.

Матиуш, белый как полотно, взирал на побоище из своей ложи. А журналист что-то быстро строчил в блокноте.

– Не огорчайтесь, барон фон Раух! Ничего страшного. Борьба сплачивает единомышленников, – сказал он Фелеку.

А Фелек и не думал огорчаться. Пусть себе дубасят друг друга, лишь бы ему не досталось.

Клу-Клу так и подмывало спуститься по карнизу вниз, схватить стул и показать этим воображалам, как в Африке дерутся девочки. Ведь драка вспыхнула из-за неё. Ей было жалко Матиуша: она видела, как он страдает. Ничего, успокаивала она себя. Так им и надо. Обозвали её черномазой? Подумаешь, что ж в этом обидного? В клетку к обезьянам? Она-то побывала там, а вот они пусть попробуют, каково это. Невеста Матиуша? А что в этом плохого? Она бы им показала, если бы не дурацкие эти европейские обычаи…

А дерутся-то как! Тоже мне мальчишки! Растяпы, слабаки, олухи! Девять минут прошло, и никаких результатов. Наскакивают друг на друга, как петухи, размахивают кулаками, и всё без толку.

Фелек – тот даже чернильницу и колокольчик не сумел как следует бросить. Если бы Клу-Клу угостила этого крикуна тем или другим, не стоял бы он сейчас в позе победителя на столе.

В конце концов Клу-Клу не выдержала. Перелезла через барьер и – прыг! – вниз. Уцепилась за люстру, потом соскочила на пол. Перепрыгнув через стол для прессы и разогнав, как назойливых мух, пятерых противников Антека, она прокричала ему в лицо:

– А ну, выходи!

Антек, не подозревая, с кем имеет дело, замахнулся, но в тот же миг получил четыре удара; собственно, не четыре, а один: Клу-Клу ударила его одновременно головой, ногой и двумя руками. Антек брякнулся на пол: из носа течёт кровь, шея не ворочается, рука одеревенела, трёх зубов как не бывало.

«До чего у этих белых слабые зубы», – подумала Клу-Клу и, подскочив к председательскому столу, смочила водой носовой платок и приложила Антеку к носу.

– Ничего, рука цела. У нас в Африке после такого удара один день лежат пластом, а ты послабей, значит, ты очухаешься через неделю. А за зубы прости, пожалуйста. Я не рассчитала, наши ребята намного крепче белых.

«Ноги моей больше не будет в парламенте! – вернувшись во дворец, решил смертельно оскорблённый Матиуш. – Чёрной неблагодарностью отплатили они мне за всё, что я для них сделал. За бессонные ночи, за опасные путешествия, за защиту государства, едва не стоившую мне жизни…

Им, видите ли, волшебниками захотелось стать, кукол им, дурам, подавай до небес! Подумаешь, беда: крыша немного протекает, еда недостаточно вкусная, играть не во что. А в какой стране у ребят есть такой зверинец? А фейерверки, а духовой оркестр? Газета специально для них выходит! Напрасно я старался. Завтра весь мир узнает из газет, что меня дразнили, называли размазнёй, женихом Клу-Клу. Нет, не стоило стараться ради них».

И Матиуш распорядился: писем ему больше не приносить. Он их не станет читать. Аудиенция после обеда отменяется: хватит, никаких подарков не будет!

Матиуш решил посоветоваться с канцлером, как быть дальше.

– Соедините меня, пожалуйста, с квартирой господина канцлера, – сказал он в трубку.

– Алло, кто говорит?

– Король.

– Господина канцлера нет дома, – ответил канцлер, надеясь, что Матиуш не узнает его по голосу.

– Как? Ведь вы со мной говорите!