Журнал Наш Современник №10 (2001) - Журнал Наш Современник

На лунной дорожке в сонной реке заплескались, заперекликались звонкими голосами белотелые польские русалки, и переливчатый их смех, стихая, поплыл по течению.

— Бог! — повторил за ним я. — Честь. Отчизна?

— То так! — горячо сказал Миколай. — Запомним это: то так! Есть это — есть все. Этого не маем — ничего не маем. То наше богатство, а не жидовский банк. Не только польске — славянско: Бог! Честь. Отчизна.

3

Но мы все же врюхались в их дерьмо. Мы так за десяток лет в нем изгваздались, что тем, у кого еще сохранились остатки совести, неловко друг на дружку смотреть. За это время мы один другого купили и продали, а не участвующий во всеобщем торжище стал теперь не только смешон, но уже подозрителен. Свои сокровища духа мы променяли на все эти штучки для потных промежностей, мы как должное приняли подмену моральных ценностей другими: оральными. Мы угробили свою великую армию, оплевали старых ее солдат, унизили и растлили молодых, а наши доблестные офицеры вместо того, чтобы отдать команду открыть огонь на поражение, предпочитают одиночный выстрел в висок: в собственный. Пятьсот офицеров в год по статистике: батальон!

Нас разделили и опять натравили своих на своих. Нетрезвый политик с оловянными глазами, выхвативший у изумленного дирижера палочку на чужом торжестве, отрезал ею от родины не только могилу моего деда в польской Гайнувке — сотни тысяч солдатских могил. И это уже никакая не военная хитрость, это — классическое предательство.

Какое там славянское братство?! Какое боевое содружество?!

Чужие ракеты с чудовищной методичностью долбили сербов, а в столице России под приглядом, ну, конечно, “Отечества”, под его патронажем все еще доторговывают военными реликвиями покойных воинов и униформой оставшихся, без порток живущих... это, и действительно, в о и н ы ?!

А не хотели бы вы, бывшие гнилые союзнички, полностью уже присвоившие себе победу славянства над вашим же выкормышем Адольфом, ракету-другую вдруг получить в вашем сверх меры цивилизованном Лондоне? Или опять — в Берлине? А в вашем вонючем Нью-Йорке, который вы считаете теперь центром вселенной?

Но наш гарант, поджав обрубок хвоста, все продолжал ворковать с этим, так еще и не застегнувшим ширинку дружком-красавчиком. А мы — давно знакомое славянское дело! — с камышинками во рту терпеливо выжидаем на дне грязного болота, и нам все больше и больше нравится так лежать... Ну, а что? Что для нас, и действительно, — Бог? Что нам Честь? Что — Отчизна?

В.Шигин • Неизвестный лейтенант Шмидт (Наш современник N10 2001)

Владимир Шигин

НЕИЗВЕСТНЫЙ ЛЕЙТЕНАНТ ШМИДТ

Со школьной скамьи всем нам знаком портрет знаменитого “очаковского” Шмидта. Худое аристократическое лицо с пронзительным взглядом. На плечи накинута черная флотская пелерина с пряжками в виде оскаливших морду львов. Он благороден и несчастен, одинок и жертвенен, этот непонятый и заранее обреченный на смерть офицер-демократ. Будучи севастопольцем, я не раз бывал на его могиле, что высится в центре городского кладбища Коммунаров: каменная скала, увенчанная красным знаменем Революции.

Первые сомнения относительно личности лейтенанта Шмидта появились, впрочем, у меня еще в детстве, после прочтения знаменитого “Золотого теленка”. Как помнят читатели, там весьма фривольно описывались похождения “детей лейтенанта Шмидта”. Вольно или невольно, но этим однозначно бросалась тень и на самого лейтенанта. Но ведь Петр Шмидт — это романтика первой революции, он почти ее идол! А теперь представьте, что значило бросить тень на такого героя в 1938 году, причем бросить публично на всю страну, представив на осмеяние не только непутевых “детей лейтенанта”, но через это и самого “папу”! И это тогда, когда ссылали в “края и веси” за неосторожное слово и даже ухмылку. Подумайте, что стало бы c тем смельчаком, который начал бы тогда рассказывать подобные истории о Чапаеве или Щорсе? Догадаться не трудно. А вот Ильфу и Петрову все их фривольности о Шмидте сошли с рук. Почему? Да скорее всего потому, что Сталин и его окружение знали правду о мятежном лейтенанте. Так что же такого знали люди более старшего поколения о Шмидте, чего не знаем мы?

Петр Шмидт родился в семье весьма уважаемого и заслуженного ветерана первой Севастопольской обороны. И по отцу и по матери он был из обрусевших немцев. Отец — контр-адмирал Петр Петрович Шмидт. Вместе со старшим братом Владимиром Петровичем он пробыл на “бастионах чести” всю осаду Севастополя и получил там не одно ранение, а впоследствии стал начальником порта в Бердянске. Небезынтересен и тот факт, что мать будущего “красного лейтенанта” Е. Я. фон Вагнер познакомилась со своим будущим мужем там же, в осажденном Севастополе, куда она прибыла с другими сестрами милосердия из Киева и работала в госпитале под руководством великого Н. Пирогова. Е. Я. фон Вагнер-Шмидт умерла весьма рано, а потому Петр Шмидт, имея на руках двух маленьких детей (старшим из которых и был наш герой Петр Шмидт-младший), женился вторично. От этого брака родилось еще два сына, оба они стали морскими офицерами.

Карьера старшего из братьев, Владимира Шмидта, была еще более блестящей, чем младшего. Владимир Шмидт был младшим флагманом у знаменитого адмирала Г. Бутакова, командовал Тихоокеанской эскадрой, вошел в состав адмиралтейств-совета, стал полным адмиралом и кавалером всех бывших в то время в России орденов, а потом и сенатором. Владимир Петрович Шмидт к старшему племяннику относился как к родному и никогда не оставлял его вниманием и заботой. Тем более что он являлся к тому же еще и его крестным отцом. Надо ли говорить, что карьера Петру Шмидту-младшему была уже обеспечена. Естественно, он легко поступает в Морской корпус. Что касается учебы Шмидта в Морском корпусе, то в фондах Центрального военно-морского музея имеются воспоминания его однокашников-офицеров, написанные в 20-е годы. Что пишут о Шмидте его былые сотоварищи? А пишут они вещи весьма нелицеприятные. Во-первых, то, что у Шмидта почти не было друзей. Во-вторых, что он подозревался в воровстве мелких денег из висящих в гардеробе шинелей, что, в-третьих, у него периодически происходили психические приступы и он не был отчислен из корпуса исключительно благодаря связям отца и дяди и, что, наконец, сокурсники уже тогда Шмидта именовали “психом”. Не правда ли, не слишком блестящая характеристика для будущего героя. Но с кем чего не бывает в молодости! Человек мог впоследствии вполне исправиться!

Закончив Морской корпус, Петр Шмидт выпускается в чине мичмана на Балтийский флот. Однако служба сразу не заладилась. Амбициозность и завышенное самомнение молодого мичмана вызывали резкое отторжение корабельного офицерского коллектива. А затем последовал шаг, вызвавший шок у всей родни. Шмидт женился на... профессиональной уличной проститутке с целью ее нравственного перевоспитания! Звали избранницу Доменика Павлова. Разумеется, личная жизнь каждого — это его сугубо личное дело, и все же... Напомним, что в те времена офицер вообще не имел права жениться на особе не дворянского рода, но даже и тогда был обязан представить свою избранницу офицерскому собранию. Поступок Шмидта был вызовом всем! Мичману грозило немедленное и позорное изгнание с флота. Судя по биографии Шмидта, его отец умер вскоре после скандальной женитьбы своего старшего сына. Весьма вероятно, что выбором невесты сын загнал отца в могилу. Однако в живых оставался еще дядюшка-сенатор, который и взвалил на себя заботу о непутевом племяннике. Во избежание огласки дела, адмирал Владимир Шмидт срочно отправил племянника на Тихоокеанскую эскадру, препоручив его тогдашнему командующему и своему бывшему воспитаннику контр-адмиралу Григорию Чухнину. Адмирал Шмидт надеялся, что романтика настоящей морской службы, ее боевые будни заставят Петра одуматься. Увы, все вышло совсем иначе. На Тихоокеанской эскадре Шмидт сразу же зарекомендовал себя как неуживчивый человек. За полтора года службы на Дальнем Востоке он сменил практически все корабли эскадры и на каждом из них его обязательно изгоняли из кают-компании. В свое время историки объясняли это исключительно демократическими взглядами Шмидта и реакционностью всего остального офицерства. Думается, на самом деле все выглядело несколько иначе. И тогда на российском флоте было немало очень порядочных, образованных и прогрессивно настроенных офицеров. Вспомним хотя бы капитанов 1-го ранга В. Миклуху, Н. Юнга, Н. Серебрянникова. В молодости все они принимали участие в народовольческом движении, что впоследствии вовсе не помешало им быть весьма уважаемыми людьми на флоте, успешно командовать различными кораблями, а затем геройски погибнуть в Цусимском сражении.