Заклинатели - Анастасия Александровна Андрианова

видимо, и так понял, что лучше не говорить лишнего. Он молча опустил руку в карман и выложил на стол светящийся пузырёк. Алида положила свой рядом. Пузырьки чуть перекатились и замерли, столкнувшись бочками. На скатерти серебристый и лиловый слились в один перламутрово-розоватый отблеск.

Перинера судорожно вздохнула. Алида заметила, как изменилось её обычно непроницаемое лицо: на нём отразились удивление, радость, возбуждение. Она протянула руку и осторожно взяла пузырьки, заворожённо разглядывая их.

– Вот как это выглядит… – прошептала Перинера. – Я видела многое, но аромат фикларсии, заключённый в стеклянный сосуд, – это что-то поистине впечатляющее.

Рич недовольно заёрзал, и Перинера обворожительно улыбнулась ему.

– Твоя работа тоже достойна восхищения, астроном. Я благодарю вас, а Мелдиан пусть думает, как расплатится с вами за эту неоценимую услугу.

– Друзья не просят оплаты, – возразила Алида. – Вы привыкли заключать сделки со смертными в обмен на их услуги или части естества. Но у нас с Мелом была не сделка, а простая просьба. Дружеская просьба.

– В таком случае моему сыну несказанно повезло, что Первый Волшебник послал ему таких друзей, – серьёзно сказала Перинера. – Благодарю за ужин. Ваши блюда просты, но очень вкусны. – Она поклонилась хозяевам, стремительно поднялась, сняла с вешалки свой плащ и спрятала пузырьки с элементалями во внутренний карман. Алида заметила, что плащ Перинеры был самым обычным: из добротной плотной ткани, с удобными карманами и глубоким капюшоном, ровно такой, какой и нужен в пути.

– Уже уходите? – опомнилась Калия.

– Мы-то надеялись, что вы погостите подольше, – согласился Халео.

– Увы, наше дело требует спешки, – покачала головой Перинера. – Ещё раз благодарю вас всех. Алида, Ричмольд, встретимся с вами позже.

Она надела плащ, плотно запахнула его, накинула капюшон и стремительно вышла во двор. Когда Алида выглянула в окно прихожей, Перинеры уже не было, лишь пара мотыльков кружила над дорожкой.

* * *

Лисса не видела снов, только бескрайняя тьма кружила перед глазами, взбухала грозовыми тучами и обволакивала сознание зловещей тишиной. Колдовство, сотворённое ею во время пожара, отняло последние силы, затащило её на самое дно безмолвного, беспросветного омута.

Ничего не хотелось. Ни о чём не думалось. Её тело ничего не ощущало, только грудь чуть приподнималась, дыша.

Лисса не чувствовала, как её губ коснулся прохладный бокал, как жгучее зелье наполнило рот и скользнуло в горло. Она не видела, с каким жадным вниманием следит за ней Мел, не слышала, как громко стучит его нечеловеческое сердце.

Тьма – её единственная спутница – куда-то исчезла, и не осталось больше ничего. Даже лёгкие перестали втягивать воздух. Кровь застыла в жилах, и мягкие крылья смерти коснулись лица.

* * *

Дыхание вернулось вместе с болью. Скользнуло в лёгкие, колючее, как утренний ноябрьский иней на жухлой траве. Кровь лениво потекла по венам, постепенно разгоняясь, обжигая и пронзая иголками все члены. Под закрытыми веками вместо темноты взрывались жёлтые пожары, страшные и слепящие, и некуда было спрятаться от них.

Лисса не могла шевельнуть даже пальцами, не могла моргнуть или вздохнуть поглубже, не могла выдавить из себя ни звука, и единственное, что ей оставалось, это лежать и ждать, когда колющая боль перестанет терзать её тело.

Ей казалось, что все её органы объяты огнём, кипят и плавятся, меняя форму, превращаясь во что-то иное, и сама она тоже становится кем-то совсем другим, как гусеница, запертая в коконе собственных метаморфоз. Время тянулось мучительно, как густая смола, секунды сливались в сплошной поток, и нельзя было понять, где день сменяется ночью и сколько времени прошло: сутки или целое столетие.

Боль ушла так же внезапно, как и пришла. Лисса глубоко вздохнула, наслаждаясь тем, как свободно и сладко воздух наполняет её лёгкие. Каждая мышца звенела от приятного напряжения, словно она не лежала без сил несколько недель, а бегала по утренней росе в родных Птичьих Землях. В груди росло ощущение уверенности, силы, свободы – такое прекрасное и желанное, полузабытое, окрыляющее.

Лисса открыла глаза. Стояла ночь или поздний вечер, и лунный свет заливал комнату, окрашивая стены серебристо-синим. Около её кровати в неглубоком кресле сидел Мел, сгорбившись и повесив голову. Луна чётко обрисовывала его точёный острый профиль, красивые отблески рассыпались по изогнутым рогам. В развороте его плеч и поникших крыльях читалась такая усталость и печаль, грусть и безнадёжность, что сердце Лиссы сжалось. Она незаметно повернула голову, молча разглядывая его.

Когда-то давно – настолько давно, что казалось, будто это было в прошлой жизни – Лисса побаивалась Мела, особенно когда вернулась магия. И замок, и альюды внушали ей страх своей необъяснимой силой. Теперь Мел вдруг показался ей таким близким, таким родным, что в глазах защипало. Как она могла сомневаться в нём? Как могла думать о том, чтобы отменить свадьбу? Перед ней сидел самый понятный, самый красивый, самый желанный из мужчин. Он не бросил её – отыскал и излечил, сидел рядом, в полной темноте, пока она лежала в беспамятстве.

– Мел, – позвала Лисса. Рот пересох, язык слушался плохо, но её голос прозвучал чисто и уверенно, отзываясь на ту силу, которая нарастала в груди.

Мел дёрнулся, будто от удара, и ошарашенно уставился на Лиссу, словно не понимая, что ему не померещилось и она действительно окликнула его.

– Лисса? Лисса… – Мел соскользнул с кресла и в одно движение пересел на край кровати, всматриваясь в полутьму удивлёнными блестящими глазами.

Лисса улыбнулась и протянула ему навстречу обе руки. Движения давались легко и свободно, с каждым мгновением силы нарастали, накатывали тёплыми волнами радости, и это новое чувство было таким восхитительным, что Лисса едва не рассмеялась.

Мел обхватил её правую руку прохладными ладонями и неуверенно улыбнулся, будто не верил своим глазам.

– Как ты себя чувствуешь? Ты очнулась! Поверить не могу… – Он встряхнул головой, и тёмные волосы рассыпались по бледному лбу. Растерянный и взбудораженный, бледный от волнения, с лихорадочно горящими глазами – для Лиссы он был красивей всех на свете. Её неудержимо тянуло к нему, хотелось обнять, прижать к себе, почувствовать вкус его губ, погладить рога и мягкие перья…

– Утром поговорим, – произнесла Лисса. – Сейчас просто иди ко мне.

Она приподнялась, обвила Мела за шею руками, вдыхая его тёплый и терпкий запах, и притянула к себе. Мел удивлённо ахнул, потом рассмеялся и рухнул к ней на кровать.

* * *

– Сегодня на ферме дежурит