Мой муж – чудовище - Даниэль Брэйн

Джеральдины все что смогу, но что-то случилось, и это «что-то» было важнее, потому что могло снова все изменить.

«Или…»

Я вылетела из комнаты, охваченная ужасом, и боялась закончить кошмарную мысль. Хватит смертей, Ясные, умоляю вас, хватит… Крик стал громче, к нему прибавились голоса, Алоиза я узнала, еще Джаспер, кажется, и кто-то знакомый, кто-то из тех крестьян, кто мне уже попадался…

– Успокойте же ее! Да успокойте же! Принесите воды и вылейте на нее!

На кухне бывает много разных моментов, которые требуют быстрой реакции. Что говорить, я сама не единожды тушила горящее масло, но Алоиз удивил меня. Главное, что я поняла – происходящее не касается моего мужа.

– Пустите меня! Да пустите же! Не останусь здесь больше, пустите меня!

– Юфимия! – крикнула я и осеклась. Не пристало так повышать голос леди, но никто не заметил, как низко я пала. Джеральдина подбежала к Юфимии и, коротко размахнувшись, влепила ей пощечину.

Юфимия вскрикнула и затихла, обводя всех по очереди мутным взглядом. Из глаз ее текли слезы.

– Все, не нужна уже вода, только за смертью посылать, – отмахнулся Алоиз, повернулся ко мне и учтиво склонил голову. – Ваша милость, мы не можем найти формовочную ложку, что с вашими колбасками делать?

Он не вмешивался в процесс, но по ингредиентам, разумеется, понял, что мне потребуется.

– Я никогда не пользовалась ничем, кроме рук и ножа, – сказала я, и это было правдой. По сути, я призналась в том, что до замужества была позорно бедна, но это сейчас волновало меня куда меньше. – Что произошло, Юфимия?

– Не могу больше здесь оставаться, ваша милость. Как на снегу нет следов, плохой признак, но хороший, что он ее нашел, – проговорила Юфимия, смотря в пол. – Ясные милосердны.

Все затихли. Я топнула ногой. Все загадывают проклятые загадки.

– Кого нашел, Юфимия? О чем ты?

– Об истинной, ваша милость. Да пусть на меня хоть все пальцем покажут, я перед отцом Джорджем на алтаре подтвержу. – Она подняла голову, слезы высохли, но взгляд, мутный по-прежнему, пугал еще больше. – Я не хочу быть здесь, потому как при ней и была. Избавьте меня и себя от страхов, ваша милость, отпустите.

Алоиз быстро вышел, что-то бормоча на незнакомом мне языке. Остальные отступили, и на лицах некоторых читалась брезгливость. Чем она была вызвана – даже если бы я спросила и даже если бы мне не собирались лгать, – не факт, что мой вопрос вообще бы поняли. Я поискала Джеральдину, но она как испарилась, была – и ее нет.

– Идите все работать, – приказала я громко. – Джаспер, я приду чуть позже. Юфимия, дождись приезда его милости.

Я вспомнила, как спрашивала, не поранилась ли Летисия, но кто сказал мне, что она тогда не лгала? Да получила ли она ту рану в карете, а не раньше? И металась по усадьбе – зачем?

Я спала в этом доме чутко. То, что я хотела проверить, могло мне кое-что подсказать, и я пошла в свою спальню. Она теперь казалась нежилой, оставшись без мелочей, которые обозначали мое присутствие, но ключ в замке торчал изнутри.

Я присела перед дверью и несколько раз повернула его. Сначала он пошел легко, потом застрял, мне пришлось подергать его, после чего он легко провернулся… Звук был характерный, наверное, я бы проснулась, – и это означало, что тому, кто открыл замок, повезло и он зашел ко мне без труда. И запер дверь снова, и опять удача.

«Так разве бывает?» – подумала я. Почему нет, и вообще это объяснимо, а пятна – нет.

Если только этот «кто-то» не бесцельно бродил по дому, а что-то искал. Или кого-то.

В начале полнолуния он способен себя контролировать.

Ради истинной он может зайти в любой дом.

Я сидела на кровати, обхватив плечи руками. Отопление сюда больше не подавали, и это ощущалось. Меня начинало знобить, но уходить я не спешила, у меня теперь была другая комната, но подумать спокойно я не могла нигде, кроме как здесь. В нашей с лордом Вейтвортом спальне мысли грозили предать меня и подсунуть воспоминания этого утра – такие… новые.

Я решила поговорить с доктором. Ученый, а стало быть, скептик, но в пределах разумного, и он, и лорд Вейтворт с выводами не спешили. Но доктора не было в кабинете, а позволить себе то, что ночью позволил он – раз это была спальня его друга, а не моя, неудивительно, что он свободно вошел, – я не могла. Во мне еще доживала последние минуты леди Кэтрин, пусть я почти не строила иллюзий насчет ее печальной судьбы. Все умрут.

Никто не предупреждал меня, что глушь сотрет с меня лоск и манеры за считаные дни, отравит запретными мыслями и чувствами привыкшие к сдержанности разум и сердце, а мне останется лишь оплакать свою судьбу. Никто не предупреждал, что я не справлюсь с тем, что священники называли «греховной природой»…

Крики со двора заставили меня подойти к окну. Отсюда мне было прекрасно все видно – Джеральдину, стоящую на крыльце, крестьянина, размахивающего руками, и Юфимию, которая надевала лыжи. Все же она решила уйти, и хотя моим первым порывом было открыть окно и запретить ей, я этого делать не стала. Еще день назад я ушла бы сама, если бы только могла, и я не хотела повторения этого страха.

«Он само зло, и она с ним заодно».

Нет, Джеральдина сказала не так. И я перед этим спросила у нее кое-что.

«Милорд объяснил почему?»

«Да, миледи. Потому что он само зло и она с ним заодно».

Она не имела в виду моего мужа, сообразила я. Глупая простолюдинка не понимает и половины слов, обращенных к ней. Нет ничего проще и одновременно сложнее приказать привести ее сюда и заставить говорить.

Я посмотрела на полки с книгами. Теперь, наверное, я могла взять любую из них, но отказалась от этой мысли. Они не помогут, только запутают еще больше. Верно сказал Филипп – это дело полиции, а не мое, и еще – моего мужа. Мое вмешательство не принесет пользы, я не отличаю правду от вымысла – реалии от легенд.

А Юфимия? Отличает ли она? Неужели истинная для твари полнолуния – Летисия и Юфимия опасается мести? И где она скроется – в храме Ясных? Почему бы и нет, она родня отцу Джорджу. Ей не нужно будет никому ничего объяснять.

В дверь постучали.

– Войдите, – откликнулась я, стараясь, чтобы голос не дрожал. Неизвестно, кто там, за дверью, но