Спорим, она будет моей? (СИ) - Перевязко Мария

Мы выразительно пялимся друг на друга, пока из коридора не появляется мама.

— О, здравствуй! Лесь, не познакомишь меня со своей подругой?

— Да, конечно, — бурчу я, как же неловко: самое время вспомнить ее имя… нет, никак. — Это…

— …Юля! — радостно выпаливает девица, и я вздыхаю с облегчением. — Добрый вечер. У нас тут неподалеку одна… встреча. Только девочки, газировка, попкорн и проектор. Будем смотреть кино. Я подумала, будет здорово, если Леся присоединится к нам.

Мама поглядывает на меня, пытается понять, хочу ли я туда пойти. Обалдеть можно! Сейчас же вечер понедельника, я еще не бралась за уроки, раньше мама в жизни бы меня никуда не отпустила в такое время. Но сегодня какой-то волшебный день.

— Одну минутку, — миролюбиво говорит мама и тянет меня за локоть в комнату, — ты проходи, не стесняйся.

Мама заталкивает меня в комнату, закрывает дверь и вопросительно смотрит на меня.

— Ты хочешь пойти?

Хочу ли я? С одной стороны, мне понравилось быть одной из девчонок на кухне. Заинтересованные лица, понимающие взгляды, шутки, понятные только девочкам, разговоры о парнях. Да, это было здорово. И я бы с удовольствием повторила. Но, с другой стороны, эта Юля странновато улыбается: словно робот, которому отдали приказ улыбаться. Есть в ней что-то… хотя, о чем это я? Они всегда улыбаются странно, эти девчонки. Особенно, когда общаются друг с другом. То есть, Юля считает меня одной из них? Не могу понять, хорошо это или плохо.

И еще одно меня останавливает. Карина. Она явно не в себе и уж точно не жалует меня. Одержима Калиновским, и считает всех, кто с ним хоть раз заговорил – врагами. От нее можно ждать неприятностей. И нужно ли мне это?

Мама продолжает изучать меня глазами, и я утыкаюсь взглядом в пол.

— Мы можем просто поесть пиццы и устроить просмотр кино дома, — шепчет мама.

Во мне что-то противно лопается. Мама чувствует мой страх, и мне это не нравится. Если я дальше буду всего бояться, как можно получать удовольствие от жизни?! Тьфу ты, логика Калиновского, будь он неладен. Плевать. Карина – просто девчонка, моя ровесница, пусть и слегка того. Не справлюсь я с ней, что ли? Тем более остальные девчонки вроде бы ничего против меня не имеют.

— Я пойду, — твердо говорю я и добавляю менее решительно, — если ты не возражаешь.

Мама кивает, но ее улыбка становится чуть менее жизнерадостной. Мне сразу же становится не по себе. Наверняка, мама рассчитывала провести этот день вдвоем.

— Ну-ка повернись, — командует мама и проводит какие-то манипуляции за моей спиной. Затем показывает мне бирку, которую, по всей видимости, только что оторвала от платья. — Вот так лучше. Не задерживайся допоздна. И знай, ты чудесно выглядишь!

Юля оказывается очень болтливой. По пути до назначенного места она успевает вывалить на меня всю свою биографию, больше по части ее отношений с парнями, разумеется.

— …ну я и решила, что с меня хватит. Он бы еще на жигулях приехал, — фыркает Юля и крутит пальцем у виска. — Мое самое короткое свидание в жизни.

Я уже ничего не говорю по поводу того, что все наши парни-сверстники разъезжают на машинах без прав. Тут есть шанс высказаться по другому поводу.

— Так ведь он учится в школе. Как он может заработать на дорогую машину? Может, он эту вообще своими руками собрал.

Юля выглядит озадаченной, небрежно поправляет волосы.

— Да. Сам собрал. Разве это имеет значение? — спрашивает с надеждой.

— Ну… вообще, да. Значит, руки из того места растут. Сможет тебе починить плойку, если что.

Ее глаза выкатываются, а ротик приоткрывается.

— Правда?! — изумляется она. — А фен? Тоже починит?

Я улыбаюсь, глядя на нее.

— Не знаю. Спроси у него.

Она опускает глаза и тихонько вздыхает.

— Девочки сказали, он нищеброд. Не нужен мне такой. Хотя он… знаешь, он до сих пор подбрасывает мне конфеты в сумочку. С сахарозаменителем. Думает, я не замечаю. Это… Девочки, говорят, это жалкое зрелище.

— Вообще-то это мило.

— Правда же? Ты – просто прелесть! Вот мы и пришли.

Мы заходим в дом и поднимаемся на верхний этаж. Затем Юля выходит из лифта и легко протискивается в щель между решетчатой железной лестницей и вспархивает по шаткой лестнице наверх. Я следую за ней. Обычно на таких дверях висят внушительные замки, но только не на этой.

— Ээ… Гм. Ты говорила что-то о посиделках с девочками и кино, — я окидываю напряженным взглядом толпу, дергающуюся под ритмичную непонятную мне музыку.

— Я соврала, — простодушно отвечает мне Юля и указывает рукой вперед. — Только посмотри, какой вид!

Раньше я никогда не была на крышах высотных домов. Зрелище, действительно, завораживающее. А еще я чувствую опасность. Здесь целое сборище из парней и легкомысленных девчонок. Почти у каждой из них в руке пластиковый белый стаканчик, и я догадываюсь, что за жидкость внутри. На тех, кто ближе всего к краю крыши, смотреть жутко, и я перевожу взгляд на Юлю.

— Пойдем! — кричит она мне на ухо. — Потанцуем!

Она пытается увлечь меня вперед, но я хватаю ее за локоть. Она обескураженно смотрит на меня.

— Это все не для меня! — громко говорю я. — Спасибо, что позвала, но я лучше…

— Струсила?

Этот голос мне знаком, я лениво поворачиваю голову. На этот раз на ней не золотое платье, вообще не платье, рваные джинсы и простая белая футболка.

— Нет. Просто я предпочитаю развлечения другого рода.

— Дай-ка угадаю, запереться в библиотеке и сидеть над пыльными книжками, так?

Стискиваю зубы и отворачиваюсь. Юля подходит к Карине и что-то быстро ей говорит. Мне слышны только обрывки фраз, такие как: «…нормальная», «…не надо», «…просто расслабься». Значит, Карина у нас – матка, королева пчел. И одну из своих подопечных она прислала за мной. Меня это не то что бы удивляет. Удивляет другое. С чего это я отправилась в самую середину «танцпола» и отобрала у какой-то рослой девицы ее стаканчик?

Глава 40.2 Олеся

Это так здорово, чувствовать себя частью огромной шумной покачивающейся толпы. Как будто тебя больше и нет, есть только это громадное нечто: вздымающееся и опускающееся, снова вздымающееся. И руки, всякие руки повсюду: тонкие, крупные, мускулистые, живые. Словно змеи, собравшиеся для тайного, понятного только им, ритуала. И еще музыка… Не совсем обычная, иногда красивая, изысканная мелодия, а потом бац, и стук, и рев, и удары. Электронная музыка.

— Эй, Леся!

А еще ветер. Очень сильный и властный, хочет сбить с ног, но не выйдет, потому что я больше не хрупкая девочка, я – нечто из переплетенных тел, рук и музыки. Меня так просто не свалить.

— Леся, ну же!

Кто-то отчаянно цепляется за мой локоть, дергает меня, выцепляет из толпы.

— Ну? — спрашиваю жестко, даже слишком.

Юля, подружка Карины, моментально теряется и нервно прикусывает губу. Затем бросает на меня какой-то грустный взгляд.

— Разве ты не собиралась уйти? — с надеждой спрашивает она и этим сильно меня злит.

Мешаю я ей, что ли?

— Нет, не собиралась! Здесь весело.

— Но, может… Ой! — Юля краешком глаза следит за кем-то сбоку, затем расплывается в уже знакомой мне фальшивой улыбке и протягивает мне свой стакан. — Хорошо. Держи. Веселись, ты это заслужила.

Принимаю ее дар раздраженно, даже расплескиваю несколько капель прозрачного содержимого на пол.

— Достали все говорить, что мне делать, — огрызаюсь я, и непроизвольно шарю глазами по толпе.

Резко отрываю себя от этого занятия и хочу извиниться перед Юлей. Не знаю, что на меня нашло. Вернее, знаю. Но не она – причина моего гнева. Но ее уже и след простыл. А, нет. Вон она, стоит метрах в десяти от меня со своей лучшей подружкой Кариной. Обе пялятся на меня. Юля – робко и испуганно. Карина – с победоносной белоснежной улыбкой. Хорошо, что не успела извиниться. Если уж она такая подпевала этой чокнутой, значит, моя грубость оправдана.