Соблазнитель (ЛП) - Пир Элин

Я пожал плечами.

— Без понятия. Но я никогда не забуду, что Магни сделал для меня в тот день. Он мог закрыть на происходящее глаза, как и все остальные. В конце концов, он не страдал от жестокого обращения, и, как я уже сказал, в то время мы с ним не были друзьями.

Афина погладила меня по руке, внимательно прислушиваясь к каждому моему слову.

— Дело не только в том, что он ворвался в комнату и оттащил от меня монстра, он также взял на себя вину за убийство Джонсона.

— Почему? — прошептала она.

— Потому что, если бы он этого не сделал, меня бы сегодня не было в живых. Даже в Северных землях избиение человека до смерти — это не шутка.

— Но он мучил тебя — разве ты не мог заявить о своем праве защищаться?

— Возможно, но это было бы мое слово против слова мертвеца, и есть вероятность, что другие наставники не захотели бы создавать прецедент, чтобы ни у одного из учеников не возникло идеи прибить своего наставника.

Смахнув слезу, Афина прошептала:

— Прости меня. Я в ужасе от того, что это случилось с тобой. Вы с Магни тогда были всего лишь детьми. Я даже представить себе не могу, как такому мужчине позволили приблизиться к детям, это неправильно!

— Единственное хорошее, что из этого вышло, — в школах начали отслеживать каждый случай жестокого обращения. Магни все рассказал своему отцу, и Маркус воспользовался возможностью публично объявить о героизме своего сына и подчеркнуть свое отвращение ко всем педофилам. После этого были приняты новые законы для защиты учеников. — Уголки моих губ поползли вверх. — Закон даже был назван в честь Магни, к чему он отнесся крайне негативно.

Голос Афины слегка дрогнул.

— Ты сказал, что твой наставник был педофилом; значит, он домогался до тебя?

Я отвернулся, ненавидя эту часть истории больше всего.

— Было несколько пареньков, которых он изнасиловал. Мне повезло, Магни спас меня от этой участи. На протяжении многих лет этот человек прикасался ко мне так, что я чувствовал себя грязным. Однако его главной чертой был садизм. Он был очень изобретателен, когда дело доходило до поиска способов унижения своих жертв. Настоящий мастер причинять физическую и душевную боль. — Я потер шею и глубоко вздохнул. — Я не должен был рассказывать тебе все это.

— Нет, я рада, что ты рассказал, — Афина с трудом сглотнула и вытерла еще одну слезу.

— Я просто хотел, чтобы ты увидела, что некоторые люди злы и недостойны жизни. Может, теперь ты поймешь, почему я защищаю Магни.

Афина выслушала меня, но ничего не ответила.

— Не рассказывай никому, — заметил я. — В тот раз мое имя не упоминалось, я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал об этом!

Афина наклонила голову.

— Но не твоя вина, что он над тобой издевались.

— Я знаю, но мне не нравится об этом вспоминать или говорить, если уж на то пошло.

— А как насчет тебя и Магни? Вы хотя бы поговорили с ним о случившемся?

Я потянул себя за мочку уха и сделал долгий глубокий выдох.

— Магни не очень разговорчив, и, честно говоря, мы никогда не говорили о той ночи.

— Почему?

— Я же говорил тебе, мы не так устроены.

Афина подняла руку и погладила меня по лицу, заглянув мне в глаза.

— Ты простил себя? — спросила она с искренним сочувствием в голосе.

— Конечно, — ответил я, но правда заключалась в том, что, хотя я и не сожалел об убийстве Джонсона, мне снились кошмары о том, как это произошло. Горячая кровь, превратившая меня в бесчувственного монстра, вышедшего из-под контроля, стала причиной, по которой я никогда не участвовал в боях, если только это не было тренировкой с друзьями.

— Можно я тебя обниму? — спросила Афина и придвинулась ко мне ближе.

Сначала я был немного скован, мне не нравилась мысль о том, что она жалеет меня. Но теплые объятия Афины создавали ощущения, будто я встал под теплый душ в морозный день, и я обнял ее в ответ.

Мы находились в таком положении некоторое время, пока она не произнесла те странные слова, которые произносила две предыдущие ночи, чтобы снять свое проклятие.

— Спасибо, — прошептал я и прижался к ней сильнее, когда она перевернулась на спину, все еще держась за меня обеими руками.

Когда мы практически слились воедино, я уткнулся лбом в изгиб ее шеи. Закрыв глаза, я вдохнул исходящий от нее чудесный запах домашнего торта и цветов, пока Афина поглаживала пальцами по моему плечу.

— Как думаешь, я теперь свободен? — откашлявшись, спросил я.

— Не уверена, но разговоры о нашем прошлом могут освободить и помочь утихомирить всех призраков прошлого, — сказала она.

— Нет, я имел в виду освобождение не от своего прошлого, а от твоего проклятия. Как думаешь, смогу я теперь найти удовлетворение с женщиной? — полюбопытствовал я.

Афина на несколько секунд перестала меня гладить.

— Я не уверена, — прошептала она, ее рука скользнула по моей руке, плечу и шее, пока она не запустила пальцы в мои длинные волосы и не повернула голову, чтобы посмотреть на меня. — Думаю, тебе придется проверить это с кем-нибудь.

Мы лежали нос к носу, мое сердце билось, как барабан, призывая меня к действию. Было ли в этих словах предложение?

Я не хотел строить предположений и уточнять, потому что близость, которую я испытывал с Афиной в тот момент, была для меня важнее оргазма. Как будто та женщина с картины на стене в кабинете Джонсона ожила. То, как она ласкала меня, прижимала к себе и утешала, напомнило мне о тех временах, когда я представлял ту женщину своей матерью.

Мысли о вчерашнем дне, когда Афина простонала мое имя и поцеловала меня с сексуальным голодом, напомнили мне о тех временах, когда я представлял ту женщину своей любовницей.

Я слегка улыбнулся, когда подумал о том, как мы с Афиной сражаемся за контроль, точно так же, как я представлял, как это сделали бы братья и сестры.

Да, Афина была всем, что представляла для меня женщина на фотографии, и, осознав это, я тяжело сглотнул, подыскивая правильные слова, чтобы признаться ей, какой она была удивительной, но прежде чем я смог что-либо сказать, она меня поцеловала.

На секунду я застыл от шока.

— Подожди, ты предлагаешь мне… — я даже не мог договорить. Мысль о том, что Афина предлагала мне заняться с ней сексом по собственной воле, взорвала мой разум. Я ведь не соблазнял ее, не давил на нее и не флиртовал с ней, так? Мы говорили о моем мерзком прошлом. Как, черт возьми, это могло сподвигнуть ее заняться со мной сексом?

— Ты не обязана, — сказал я, но она лишь снова меня поцеловала.

— Помнишь, я говорила, что меня больше интересует духовная составляющая в занятиях любовью? — спросила она и опустила взгляд.

— Угу.

— Когда ты открываешься и делишься со мной своими секретами, я чувствую связь с тобой и твое проявление уважения по отношению ко мне.

— Я думал, ты возненавидишь меня, когда узнаешь, что я сделал.

Она направила свой пристальный взгляд на меня.

— Финн, ты больше не тот испуганный пятнадцатилетний мальчик. Может ты и убил этого ужасного человека, но не забывай, что ты стал врачом, посвятив взрослую жизнь облегчению страданий людей и спасению жизней.

Я наклонился и поцеловал ее. Моя голова разрывалась от ошеломляющей смеси желания, благодарности и волнения из-за этого сексуального, всепрощающего, мудрого и милого представителя женского пола.

— Афина, — прошептал я. — Ты мне очень нравишься.

— Ты мне тоже нравишься, — сказала она, улыбаясь. — Я рада, что мы наконец-то можем быть честны друг с другом.

Меня терзало чувство вины, и, будучи глупцом, я выболтал еще один секрет.

Глава 23

Удовлетворение

Афина

— Я солгал тебе, — сказал мне Финн.

— По поводу? — спросила я, но мои слова были приглушены нашими поцелуями.

— Я не так опытен, как говорил, — признался он.

Откинув голову назад, я посмотрела на него.

— О чем ты говоришь?

— Дело в том, что я немного преувеличил, когда сказал, что переспал с пятью женщинами. Я поцеловал пять женщин, но у меня был секс только с двумя из них, правда, это было быстро и неловко.