Королевство черной крови (СИ) - "ClemSSB"

— Чтобы не произошло в этой чертовой пещере, я должен это узнать… — севшим голосом проговорил Тамлин, в очередной раз проверяя пустоту внутри.

Тамлин думал, что за свою долгую жизнь он уже ощущал такое количество боли, что ничто его больше не заставит страдать так, что дышать будет невыносимо. Но этот момент наступил. Это оказалось несравнимо с издевательствами отца и братьев, потерей матери, уходом Фейры, разрушением собственного двора и пугающим одиночеством.

За три года Фейт стала самым важным в его жизни, для нее он просыпался и засыпал каждый день. Все, что он делала каждый день, имело одну единственную цель: чтобы его истинная пара продолжала улыбаться так, как умеет только Фейт, широко и искренне, готовая вот-вот залиться задорным смехом.

И как бы порой в их жизни все не было хорошо. В не самые спокойные дни, Тамлин просыпался ночами от кошмаров, которые заставляли его запираться в ванной комнате. Он проводил там весь остаток ночи, пытаясь справиться с удушающими приступами отчаяния и страха, не имеющих лиц и имен. Он никогда не говорил об этом Фейт, но иногда по утрам ему казалось, что за завтраком она смотрит на него не так как обычно, задавая немой вопрос, но так и не решаясь перейти черту, которую он сам нарисовал.

А сейчас у его кошмаров появилось и место, и ощущение. Пальцы предательски задрожали, но Тамлин не старался скрыть возникшую слабость. Он смотрел на черный дым и не мог заставить сделать себя и шага.

В последний раз окунувшись в сознание и пройдя по темноте Тамлин ощутил то, чего ранее там не было. Призрачный отголосок нити, едва ощутимый и видимый тянулся куда-то в пустоту. Не задумываясь, Тамлин шагнул в эту пустоту, пускай она может и поглотить его целиком и разрушить его тело, но, если по ту сторону тьмы он найдет Фейт, Тамлин был готов рискнуть всем.

Открыв глаза, Тамлин уже не стоял подле Ролена на лугу. Едкий дым разъедал глаза и ноздри. Но Тамлин решительно зашагал к входу пещеры, заволочённого плотной дымкой, когда перед ним возникла фигура Ласэна.

Ласэн был покрыт черной сажей с ног до головы. Одной рукой он удерживал безвольное тело Фейт, второй — ребенка. На лице в темных разводах возбужденно горел красный глаз, а механический бесперебойно щелкал.

Тамлин не запомнил момента, когда совершил переброс всех обратно на луг. Он помнил лишь, как осторожно водил ладонью по холодному лицу Фейт, стирая черную сажу и удивляясь, до чего же ее кожа может быть белой. И восторженно вслушивался в едва различимое, но четкое биение ее сердца. Мысленно поглаживая все такую же призрачную, но уже ощутимую связывающую нить.

Ласэн сидел все такой же покрытый сажей в изодранном доспехе в саду на лавочке. Его плечи были опущены, а голова откинута назад. Почувствовав приближение Тамлина, он обернулся и лениво поднялся на ноги, готовый принять весь гнев, который его бывший товарищ готов на него обрушить. Но вместо драки и ссоры, Тамлин рывком обнял Ласэна. Это был настолько неожиданный жест, насколько же и искренний.

— Спасибо, Ласэн, — тихо проговорил Тамлин, отходя на шаг назад.

— Благодарить меня не за что, — покачав головой, Ласэн устало опустился на лавочку, чувствуя, как сила Фейт все еще бурлит в его венах. — Она едва не умерла, пытаясь спасти меня.

— Геройство — это не лучшая из ее черт. Для меня, конечно, — Тамлин сел рядом.

Давно они с Ласэном не могли позволить себе вот так просто без шуток и издевок сидеть рядом. Несмотря на то, что Тамлин приглашал Ласэна в свой дом, он не был там желанным гостем. Все, что делал Тамлин по отношению к бывшему другу, было своеобразной обидой и местью. Но имел ли право Тамлин на такие чувства? Откинув злость и ребячество, впервые Тамлин смог здраво оценить поступки Ласэна. И ужаснуться собственному поведению.

Почему-то так получилось, что из всех, кто был так или иначе замешан в любовном треугольнике между Тамлином, Фейрой и Рисандом, самым крайним оказался Ласэн. У него больше не было двора и места, которого он мог бы назвать своим домом; женщина, которой он был готов подарить весь мир, даже не могла на него смотреть; единственным пристанищем для Ласэна стали люди и те, быть может, скоро его покинут, так как их срок жизни значительно меньше фейского.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как Фейт? — перебил мысли Тамлина Ласэн.

— Она под присмотром лекаря, как он закончит осмотр позовет меня. Но он говорит, что ее здоровью и здоровью малышки ничего не угрожает. Она потеряла много сил, но я помогу ей их восполнить, — голос Тамлина был спокойным.

— Малышки? — удивлённо переспросил Ласэн, резко выпрямляясь на скамье.

Несмотря на всю тяжесть ситуации и напряженные до предела нервы, Тамлин улыбнулся и молча кивнул, позволяя Ласэну самому додумать, что это значит.

— Кто бы мог подумать, — восторженно произнес Ласэн, похлопывая Тамлина по плечу.

Тамлин вобрал в грудь воздух, собираясь высказать то, что крутилось в его голове. Он хотел попросить прощение у Ласэна, за все то множество боли, через которое заставил пройти друга, но тот будто это понял:

— Не стоит, Тамлин. Все что я делал по отношению к тебе, я делал из искреннего желания помочь, сделать твою жизнь настоящей и наполненной. И, в конце концов, отблагодарить за все то, что ты сделал для меня, когда спас от собственной семьи. Уж ты как никто понимал, в каком аду мне приходилось жить, — собравшись с мыслями и не глядя на Тамлина, Ласэн продолжил. — Но, я считаю, что свой долг я отдал тебе сполна. И во Дворе весны, каким бы он не был раньше для меня домом, мне места больше нет. И ты, и я… мы оба изменились, и мы уже не те, кто снова сможет беззаботно болтать за вторым завтраком, обсуждая сплетни двора, не сможем самовольно отправляться на охоту в ближайший лес. Я больше не могу себе позволить нелепо подшучивать над слугами и нагло улыбаться молодым красоткам. А у тебя теперь есть дела поважнее.

Тамлин молча вслушивался в слова Ласэна, понимаю их правдивость. Все события последних лет изменили их и их отношение друг к другу.

— Ты всегда будешь желанным гостем в моем доме, Ласэн. С это дня тебе обязан уже я. И вряд ли я смогу когда-нибудь расплатиться с тобой за спасение жизни моей истинной пары.

— Я никогда не попрошу у тебя ничего, что разрушит спокойствие твоей семьи, — Ласэн искренне улыбнулся.

========== 25. ==========

Тамлин

Дни закрутились один за одним. Фейт пришла в себя достаточно быстро и, вытерпев весь праведный гнев Тамлина, была готова вернуться к своим полномочиям. Но лекарь запретил покидать ей постель в течение ближайшей недели.

Тамлин видел все недовольство новоиспеченной королевы Ефрада, и у него было пара идей в запасе, как можно было бы заставить Фейт не покидать пределы спальни, но сам он не мог позволить себе бросить все дела на самотек. Теперь на его плечах лежала ответственность не только за Двор весны, но и за Ефрад.

— Легион больше не получает поддержку от Элладана, — Тамлин вышел из ванной комнаты, капли с мокрых волос стекали по обнаженной спине и груди и падали на пол.

Фейт подняла глаза от бумаг, которыми была завалена вся кровать. Ее ясные голубые глаза скользнули по обнаженной фигуре Тамлина, она неосознанно облизала верхнюю губу и торопливо вернула взгляд к бумагам.

Тамлин с удовольствием отметил, как предательски дрогнули пальцы Фейт, а ее голубые глаза замерли на одном месте на пожелтевшем листе. Отдых шел ей на пользу: ее жемчужные волосы переливались на свету от свечей и фейского огня, кожа приобрела приятный розовый оттенок и улыбаться Фейт стала чаще. Хотя порой Тамлин с тревогой замечал гримасу боли на ее лице, стоило хоть чему-то напомнить Фейт о тех, кого она потеряла в последние недели.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Элладан не скоро позволит себе выйти из своего болота, — произнесла Фейт, переводя взгляд к другой бумаге с кучей мелких символов. — Следов его существа найти не удалось?

Тамлин отрицательно покачал головой. Магической силы Ласэна и Фейт хватило, чтобы выдержать всю мощь атаки древнего божества. Существо, потерпев поражение и истощив собственные запасы сил, пределов пещеры через единственный выход не покидало. Но и следов его пребывания в пещере не осталось, он, словно, растворился в воздухе.