Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история - Роберт Напп

И, подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них.

Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего.

Подошел также и получивший два таланта и сказал: господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них.

Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего.

Подошел и получивший один талант и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал,

и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое.

Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал;

посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью;

итак, возьмите у него талант и дайте имевшему десять талантов» (Матфей, 25: 14–28).

Так что доверенные рабы свободно применяли свои предпринимательские способности для увеличения состояния хозяина, попутно заводя нужные знакомства, что давало им возможность заработать в будущем, получая выгоду от дальнейших поручений хозяина либо зарабатывая «на стороне» в различных сделках. Именно таким способом разбогател один из любимых рабов Тримальхиона. Он был не только молод и красив, что, безусловно, понравилось его господину, но грамотным и ловким: «Я поцеловал славного мальчика не за красоту его, а потому что он усерден: десятичный счет знает, читает свободно, не по складам, сделал себе на суточные деньги фракийский наряд и на свой счет купил кресло и пару горшочков» (Петроний. Сатирикон, 75).

Хотя целесообразность покупок юного раба и сомнительна, его образование позволяло ему принимать участие в торговле, благодаря чему он зарабатывал деньги и покупал понравившиеся вещи.

Иногда, как в приведенной выше притче, когда у хозяина могла случиться какая-то беда, хуже, чем просто неудачно вложенные деньги, раб мог воспользоваться ситуацией, обмануть его и сбежать. В «Дигестах» Юстиниана (14.5.8) рассказывается, как некий Тициан I назначил раба для выдачи заемных денег и принятия залогов. Тот даже имел обыкновение вместо покупателя принимать на себя долг и производить платежи оптовым торговцам ячменем. Однако раб пошел еще дальше: он сам (возможно, используя деньги хозяина) перекупал долги покупателей торговцев зерна, а затем с выгодой продавал их. Накопив таким образом некоторую сумму, он скрылся. Случаи такого доверия по отношению к рабу, который в результате мог разбогатеть, оказывались весьма частыми. Единственное, что здесь необычно, – это решение раба сбежать, а не дождаться, пока у него накопится достаточная сумма для выкупа на свободу, чтобы уже от своего имени выдавать ссуды.

Но все это вовсе не означает, что основное количество рабов располагало такими прекрасными возможностями для накопления денег. Лишь малую долю особо сообразительных и надежных рабов обучали, чтобы они стали посредниками своих хозяев. И все-таки даже самые обычные подневольные в городе и сельской местности могли скопить какие-то деньги и хоть немного скрасить свою тяжелую жизнь.

Сопротивление

Неволя, тяжелые условия жизни и жестокое обращение вызывали сопротивление рабов. У каждого из них в зависимости от его психологических особенностей, способностей и ситуаций вырабатывалось собственное отношение к факту своей несвободы – в разные моменты жизни он пытался как-то к ней приспобособиться либо восставал, и эта вынужденная смена тактик оказывала влияние на формирование его личности.

Отпечатки ног двух рабынь. Две женщины, занимавшиеся изготовлением черепицы, оставили на еще влажной глине следы своей обуви и надписали их. Одна надпись на оскском языке: «Делтрия, рабыня Геррения Сатиса, подписалась здесь своей ступней». Другая – на латинском: «Амика, рабыня Геррения, оставила здесь след свой, когда мы раскладывали черепицу сушиться». Пьетрабонданте, Италия. Фото предоставлено Давидом Монако

Понятно, что господа понимали возможность их сопротивления, в котором они видели проявление непокорности, вероломства и враждебности. И в сельской местности, и в городах хозяева отлично знали о дурном (с их точки зрения) поведении рабов. В «Жизни Эзопа» приводится много примеров самоутверждения такого рода: рабы общаются друг с другом, обсуждают новости, подговаривают друг друга не повиноваться хозяину, возражают надсмотрщику, если им хватает смелости, или отвечают ему хмурыми взглядами, если они трусят. Господа ограничивали возможность их общения, изматывая их тяжелой работой под надзором надсмотрщиков, которые следили за каждым их шагом и доносили о любом подозрительном разговоре, как советовал Колумелла, или поощряя их взаимную вражду, как рекомендовал Катон, либо сурово карая рабов, осмелившихся угрожать им словами или действиями. Но все это не могло помешать их тайным планам восстать против господина и потребовать лучших условий жизни. Хозяева считали рабов неисправимыми лжецами, какими они зачастую и были, так как с помощью лжи могли избежать каких-либо обвинений, обоснованных или придуманных, и следовавших за ними наказаний. Как замечал Сальван: «Рабы лгут во избежание наказания. Стоит ли удивляться, что запуганный раб предпочитает розгам ложь?» (О мироправлении Божием, 4.3). Рассчитывая спастись от наказания, рабы со слезами умоляли хозяина о милости (Золотой осел, 9.21); это было их обычной тактикой наравне со своего рода саботажем. Они всячески уклонялись от работы, прятались во время раздачи заданий, работали спустя рукава, бросали работу на полпути и выполняли ее кое-как. Некоторые хозяева объясняли такое поведение их усталостью или ленью; оно подтверждается и документами, относящимися к более поздним рабовладельческим обществам. Еще одним способом избежать работы являлось притворное заболевание: рабы надеялись, что их оставят лежать в постели или на время отправят в больничный барак. Пытались также притвориться, что не знают, как выполнить то или иное задание, но и это ухищрение часто заканчивалось поркой.

Более серьезными формами сопротивления были откровенные действия, вредящие интересам господина, например кража его имущества. В египетских документах найдено множество заявлений о недоверии рабам, чего они зачастую действительно заслуживали. Хозяйке, хозяину и надсмотрщику приходилось исходить из того, что рабы непременно будут воровать, а потому следовало строго следить за ними. Особенным искушением для рабов оставалась еда господ: «Рабов обвиняют в том, что у них ненасытные животы и рты. И это неудивительно. Тот, кто часто голодает, жаждет насыщения. И понятно, любой предпочтет утолить голод чем-нибудь вкусным, а не простым хлебом. Так что стоит простить раба, который тянется к еде, в которой обычно ему отказывают» (Сальван. О мироправлении Божием, 4.3.13–18).

Кражи совершались рабами либо для удовлетворения каких-либо насущных потребностей, например голода, либо для обмена или продажи, с тем чтобы скопить больше денег, либо просто из желания бросить вызов хозяину.

Порча имущества тоже являлась своего рода кражей, ибо господин лишался своей собственности. Притворившись неловким, раб портил оборудование, чтобы хотя бы какое-то время можно было не работать. Еще одним способом мести стало умышленное вредительство, но это было опасно, так как его могли застать на месте преступления:

«Кто же верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими, чтобы давать им пищу вовремя?

Блажен тот раб, которого господин его, придя, найдет поступавшим так;

истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его» (Евангелие от Матфей, 24: 45–47).

Пока речь идет о верном и преданном рабе, однако:

«Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой,

и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами,

то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает,

и рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов» (Матфей, 24: 48–51).

Многим рабам хотелось отомстить господам так, как это сделал Каллиста: «А сколько людей служит хозяевам, вышедшим из рабов! Я видел, как хозяин стоял у порога Кал-листа, и, когда другие входили, он, когда-то повесивший на Каллиста объявление, выводивший его на продаже среди негодных рабов, не был допущен. Раб отблагодарил хозяина сполна, отказав ему и не сочтя его достойным войти в дом» (Сенека. Письма, 47).

Зачастую рабы не выдерживали и позволяли себе грубые выходки. Сведения из Египта подтверждают, что они выказывали неуважение к господам, кричали на них и всячески оскорбляли. Их даже видели на улицах среди нападавших на хозяев. То есть последние постоянно подвергались опасности со стороны непокорных. Все-таки, видимо, случаи убийства господ оказывались весьма редки, хотя, живя в окружении множества рабов, потенциально они всегда могли подвергнуться жестокой расправе, и достаточное количество таких случаев должно было их настораживать. В дополнение к запечатленным в литературе подобным трагедиям, эта надпись из Майнца рассказывает о мести раба: «Юкунд, вольноотпущенник Марка Теренция, скотник, покоится здесь. Прохожий, кто бы ты ни был, остановись и прочти. Посмотри, как я понапрасну жалуюсь, незаслуженно лишенный жизни. Мне удалось прожить всего 30 лет. Раб отнял у меня жизнь, а потом сам бросился в воду. Река Майн взяла от него то, что он забрал у своего хозяина. Этот памятник поставил патрон Юкунда» (CIL 13.7070 = ILS 8511, Майнц, Германия).