Комбат не ждет награды - Андрей Воронин

– По документам работать удобнее, – ухмыльнулся майор ГРУ. – Кто-то же до меня посчитал эти бомбы, снаряды? Возьму пару цифр для отчета и…

– Вы что, собрались уезжать?

– Если найду то, что мне надо, то уедем сегодня.

– К обеду? К ужину?

– Будет видно.

Оказавшись в штабе, майор Кудин попросил дать ему отдельную комнату и принести туда документы. Он работал с ними около часа, вернее, делал вид, что работает. Лишь только он оказался один, тут же вынул из портфеля завернутую в полотенце трубку телефона и защелкал клавишами. И только потом сообразил, что трубка не работает.

«Что такое?» – он осмотрел ее со всех сторон. На всякий случай пару раз щелкнул переключателем, но та так и не ожила.

Затем он проделал ту же самую операцию, что и Борщев ночью – открыл крышечку, вынул аккумулятор и приложил его к языку.

Но делал это с большей осторожностью, чем заместитель начальника полигона, опасался сильного разряда.

Жизнь еле-еле теплилась в аккумуляторе, электричества не хватило бы и на то, чтобы зажечь трехвольтовуго лампочку.

– Вот те на… – пробормотал Кудинов, вспоминая, не включал ли он случайно вчера переключатель, не оставил ли его в рабочем положении, не могли телефон отсыреть.

Потом его взгляд остановился на старомодном тяжелом телефонном аппарате, стоявшем на несгораемом шкафу.

«Звонить отсюда Бахрушину не стоит, телефон, скорее всего, прослушивается и ничего путного передать не смогу, скажу лишь, что выезжаем сегодня. Хотя… – улыбка тронула губы Кудина, немного припухшие после беспутно проведенной ночи, – я позвоню, Леонид Васильевич человек сообразительный, поймет».

Телефон был внутренний. Сперва Кудин связался с коммутатором и попросил соединить его с Москвой, назвал номер – сперва один, затем на всякий случай второй. Бахрушин мог по своей привычке работать с утра дома.

– Да, майор, я вас слушаю, – через пару минут в трубке раздался спокойный голос полковника.

– Проверка проведена, Леонид Васильевич.

– И как результаты? – Бахрушин сидел в мягком кресле в своем кабинете и тоже улыбался. Их улыбки – и Кудина, и Леонида Васильевича – были похожи, как близнецы-братья. Оба понимали, их разговор прослушивается и поэтому в словах не может быть и грамма правды.

– Все на этих складах нормально, мы с вами ошиблись. И искать нужно в другом месте.

«Наверняка он что-то нашел», – подумал Бахрушин и ему не терпелось расспросить Кудина, но сделать это следовало как можно осторожнее.

– Вы осмотрели все склады?

– Конечно!

– Я за свою жизнь, – проговорил Бахрушин, – не видел ни одного склада, на котором было бы все в порядке. Небось, пьянствовали все это время, а отчет составляете по документам, сидя в отдельном кабинете и мне рожи корчите?

– Без застолья не обошлось, – рассмеялся майор Кудин, – но проверку мы осуществили в самом полном объеме.

– Ну что ж, – вздохнул Бахрушин, – отрицательный результат – тоже результат.

Хотя я и огорчен, что искать придется в другом месте.

– Приеду – положу вам отчет прямо на стол, Леонид Васильевич.

– Что в нем толку, если на складах все в порядке!

Когда трубка уже лежала на рычагах аппарата, майор собрал документы, сложив их аккуратно стопой на краю стола и вышел на крыльцо штаба.

Отъезд комиссии состоялся на следующий день.

«Рафик» стоял возле чисто побеленного бордюра перед зданием штаба, готовый к отъезду. Ничто больше здесь майора Кудина не задерживало. Он свою роль исполнил, узнал, что может пригодиться полковнику Бахрушину, а что делать дальше – то ли прослеживать цепочку, по которой уходит спирт, то ли сразу накрывать Иваницкого и Борщева – это уже не входило в компетенцию майора.

Его ждали другие проверки, другие открытия.

– Спасибо, – протянул он руку Иваницкому.

– За что? – изумился полковник.

– За угощение, за девочек. Будет возможность – заеду еще.

Улыбка майора Кудина не понравилась полковнику. Она не предвещала собой ничего хорошего.

– Рад, что вам понравилось, – Иваницкий тоже улыбнулся, но несколько испуганно. Он уже представлял себе, что произойдет с проверяющими в ближайшем будущем.

«Слава богу, что мне не придется делать это своими руками!» – подумал Иваницкий, зная крутой на расправу нрав Гапона.

– Я тут распорядился вам кое-что в дорогу собрать, раз уж обедать не остаетесь.

– Что вы, полковник, оставьте это для следующей проверки.

Солдат с большим картонным ящиком в руках стоял и не знал, что делать с ним дальше.

– Может возьмете? Это же от чистого сердца.

– Что там?

– Не деньги же я предлагать стану. Выпивка, закуска…

– Ладно, грузите, – распорядился майор Кудин. Ему стало жаль солдата, с трудом удерживающего в руках тяжелый объемный ящик.

– Хоть до КПП вас проведу, – сказал Иваницкий, садясь в свой командирский «Уазик», и машины отъехали.

Подполковник Борщев стоял на крыльце и пристально смотрел вслед удаляющимся машинам.

«Эх, неспокойно, неспокойно, – думал он. – Была бы моя воля, я бы остановился. Черт с ними, с деньгами! Все доллары в мире не заработаешь, а на обеспеченную старость хватило бы».

Майор Кудин не вышел из «рафика», а попросил шофера:

– Посигналь на прощание, – и Иваницкий остался стоять в воротах КПП, глядя на то, как набирает скорость микроавтобус, унося проверку ГРУ в сторону шоссе.

Майор Кудин и люди, приехавшие с ним, могли теперь расслабиться. Дорога предстояла не близкая. Шофер с завистью поглядывал в зеркальце заднего вида, укрепленное над лобовым стеклом, на вытянувшихся, дремавших офицеров. Ему самому мало пришлось поспать этой ночью.

Он хоть и не выпил даже ста граммов, все равно чувствовал себя разбитым. Ведь ночью громко гремела музыка, слышался женский визг и хохот. Попробуй усни, если знаешь, что другие развлекаются. А себе позволить подобного шофер не мог.

Майор Кудин и другие офицеры всегда могли оправдаться потом, что действовали в интересах дела. А в интересах какого дела действовал бы он, случись ему поразвлечься с деревенской девицей?

«Рафик» вывернул на Минское шоссе, пронесся мимо остановки пригородного автобуса, и шофер только машинально считал километровые столбы да прикидывал в уме" где бы сделать первую остановку, чтобы немного отдохнуть. Он даже придумал подходящий повод, решил сказать, что перегрелся двигатель.

Глава 14

Ночной звонок полковника Иваницкого застал Гапона в спальне его загородного дома, огромного, как крепость. В доме имелась многочисленная охрана. Хозяин, как водится, после тяжелого рабочего дня развлекался с очередной красоткой.

Девушка во время телефонного разговора сидела на краю кровати, ожидая приказаний хозяина. Гапон махнул ей рукой и та поняла, дело, по которому звонят, довольно серьезное и она должна покинуть спальню. Она босиком по мягкому ковру, виляя крутыми бедрами, исчезла в просторной ванной комнате с огромным мраморным бассейном. Гапон же, поговорив с полковником Иваницким, недовольный и злой выбрался из кровати.

– Придурки лагерные! – сказал он. – Ничего не могут сами устроить!

Он уже знал, кто послал проверку, а вот цель проверки ему была абсолютно неизвестна. О том, что полковник ГРУ, некий там Бахрушин может догадаться о подземных складах со спиртом, Гапон не думал – слишком уже все хорошо было устроено. Если бы о складе можно было бы узнать – это произошло бы значительно раньше. Весь этот спирт был неучтенный. Гапон вложил в его приобретение огромные деньги, и если быть абсолютно честным перед самим собой, то он уже десять раз отбил их, превратив снова в деньги, в недвижимость, бриллианты и антиквариат. Но и потерять то, что там оставалось, он не хотел. Поэтому тут же, не дожидаясь утра, развил деятельность.

Он вызвал одного из своих людей, верного человека. Сам Гапон сидел в длинном шелковом халате, невероятно дорогом, купленном где-то в Италии на распродаже последних моделей самого Версаччи. Гапон поставил перед собой стакан сока, закурил сигарету, Его человек, которого звали Никита, широкоплечий, с короткой шеей, короткой седоватой стрижкой и шрамами на лице, появился по приказу хозяина незамедлительно. Он был заспанный, но едва увидел лицо своего хозяина, как сон с его лица буквально сдуло. Оно приобрело одновременно подобострастное и злое выражение.

Никита был готов к действию, и если хозяин сейчас приказал бы ему вытащить пистолет из кобуры под мышкой и пристрелить девушку, плавающую в бассейне, Никита сделал бы это незамедлительно, не спрашивая – зачем и даже, может быть, с удовольствием. Потому что по природе своей он был садистом. Но кроме того, что Никита был садистом, он был невероятно хитрым и аккуратным в делах человеком.

– Значит, так, мой любезный, – начал Гапон, поглядывая на трубку телефона, лежащую на огромном письменном столе с литыми ножками, – прямо сейчас возьмешь двоих – выбери на свое усмотрение – и немедленно отправишься к полигону. Прямо сейчас, не откладывая. Ты меня понял?