МЖ-2. Роман о чиновничьем беспределе - Алексей Колышевский

– Я люблю тебя, Лора, – сказал я то, что думал на самом деле, – мне плевать на то, что ты говоришь мне, я люблю тебя ради себя самого, я люблю тебя потому, что я хочу тебя любить!

– Теперь я верю. Я тебя проверяла. В первый раз ты сказал неправду.

– А ты? Ты сказала правду?

– Нет.

– Значит?

– Я тебя люблю. Ты самый лучший потому, что ты открыл мои глаза, и я теперь вижу, как можно изменить этот мир, не меняясь самой. Просто нужно изменить свою веру. Я верю тебе, Марк, я верю в тебя. Жди меня, я все сделаю так, как мы придумали.

Когда я закончил этот разговор, меня всего трясло. Что я делаю?! Что я натворил?! Быть может, стоит сейчас позвонить ей и все отменить?

Я прошел на кухню, напился воды из чайника. Так высоко задрал его, что крышка выпала и больно шлепнула меня по носу, вода залила мое лицо, и оно стало мокрым, словно от слез. Не вытираясь, я вернулся в комнату, заткнул за пояс пистолет, надел куртку, в дорожную сумку сложил свою милицейскую форму и присел на дорожку. Сегодня я навсегда покидал берлогу, я чувствовал, что уже не вернусь сюда. Я положил ключи рядом с запыленным телевизором и везде погасил свет. «И отрет Господь слезу с очей их, и ничего уже не будет, ибо прошлое прошло».

На капоте моей «Альмеры», рискуя отморозить задницу (октябрь, железо стынет к вечеру), сидел Кленовский и курил сигарету. Я почему-то совсем не удивился, увидев его. Молча подошел, протянул ему руку, сухо поздоровался. Он явно был огорошен моей реакцией на свой «визит-эффект».

– Марик, ты мне не рад? А я подъехал, смотрю, свет погас, ну я и решил тебя на улице подождать.

– Герыч, слезь с капота, не люблю. Помнешь еще своей костлявой жопой.

Он захохотал:

– Ну конечно, как убивать тачку стоимостью сто штук евро, тут ты себя не ограничиваешь, не свое ведь, а помойку тебе жаль. Крохобор ты, Марик.

– А ты вор бюджетный, – сразу рассвирепел я, – очколиз! Не все места еще зализал генералу своему?

– Что-о!

– Ничего-о! Думаешь, я все о твоих делах не знаю? Да все вы там, в вашем райке чинушечьем, одним миром мазаны. Только бабло пилите, страну всю по ниточке распустили, живете, как сыр в масле, за счет вон! – Я кивнул на обугленные рамы квартиры Хлобушевых. – За счет простых людей. Головы им засрали телеящиком своим. Давить вас, гнид, надо, чтоб хрустели.

У Кленовского запрыгал подбородок, сжались кулаки, казалось, он вот-вот бросится на меня, но все свое негодование он весьма быстро (вот что значит школа) сменил на дипломатию кризисных отношений:

– Да ладно тебе, Марк, ты чего так разошелся? Я к тебе с миром приехал, проведать, а ты готов меня по этому капоту растереть. Не по-дружески как-то.

– Не по-дружески, говоришь? А кто меня втравил в эту байду? Я здесь полтора месяца торчу как мудак, как будто у меня дел других нету! Машину он мне еще припомнил! Может, мне вам за нее выплачивать теперь?!

Кленовский вежливо поморщился:

– Да ладно тебе, прекрати. Я вижу, ты на очень сильном взводе. Я как почувствовал и сразу приехал. Ты куда-то собрался? Снова в Аргентину? – У него не получилось скрыть усмешку, и я не стал отвечать. Бросил сумку в багажник, сел за руль, завел мотор.

– В монастырь поеду, грехи замаливать, – брякнул я наобум, – пишите письма.

Гера проводил меня долгим взглядом и улыбнулся:

– Будем писать, не волнуйся.

…Генерал Петя, получив от Кленовского информацию о моем отъезде, чокнулся с настольным портретом В.В. Путина, выпил рюмку «Мартель Кордон Блю», который с недавних пор стал ценить выше всех прочих коньяков, и, позвонив в управление по планированию контртеррористических мероприятий, назначил там совещание через час.

– Два сраных мудака, а сколько возни из-за них, – пробормотал Сеченов и убрал бутылку коньяка в несгораемый шкаф. Прятать спиртное в сейф – это была его старая, выработанная еще во время службы в разведке привычка.

6

В «Сохо» было как всегда не протолкнуться, все столики заказаны. Их цена в сто тысяч рублей никого, похоже, не смущала. Возле клуба битком пафосных автомобилей: «Феррари» в таком количестве напоминают стоянку автосервиса «Жигулей». Круть, снобизм и бабло. Никогда не понимал клубы, хотя бываю иногда: шумно, все слоняются как мудаки или сидят – но это те, у кого «дискотечный комплекс». Такие не танцуют, не веселятся, они и в клубе, как на переговорах у себя в кабинете. Клуб – это оргия сознания, здесь кайфовать надо, пропускать через себя лазеры, пот чужих тел, однообразные, резкие пассажи мегаваттного звука. В принципе, можно постараться расслабить себя даже без стафа, настроиться на общую волну, но хватает такого самонастроя часа на два, не больше, потом нужны стимуляторы. Тот, для кого клубы – часть жизни, вживаются в их атмосферу, и это становится их кислородом, смешанным с дымом танцпола, дымом сигарет, дымом от горящих мозгов, который валит прямо из ушей (сам видел), и еще кучей посторонних и потусторонних ароматов. По околоклубным орбитам передвигается до чертовой матери всякого рода обозревателей, наркодилеров, сутенеров и тех, кто, притворно устав, делится своими впечатлениями от этой усталости с остальными с высоты своего положения. Впрочем, их положение кажется высоким лишь им самим и тем, для кого такая «красивая» жизнь находится за пределом мечтаний, для тех, у кого нет бабла на клубы. Нет бабла – почитай книжку о том, как чувака выворачивает от клубной жизни, а он все равно там, потому что больше он никакой жизни не хочет, он отравлен всем этим, его кровь разогревается только в толпе идиотов, таких же, как он, которые пришли в клуб с целью убить время и самим убиться. Я аутсайдер клубной темы, я уже говорил это. Для меня клуб – это:

много народу;

громкая однообразная музыка;

телки с выпученными глазами;

мудаки, которые не танцуют;

мудаки в галстуках, которые танцуют;

все остальные, которые танцуют;

наркотики;

секьюрити в туалетах (чтоб клиенты не юзали дурь, а то ФСКН все прикроет);

вертлявые педерасты;

измученные телки в униформе;

ебанутая песня старпера Григоряна, который спел о том, как он «возвышается над скопленьем мудил», а он и сам такой, гы-гы;

диджеи, которые думают, что они типа музыканты;

телки, которые танцуют на возвышениях и в клетках под потолком и которых нельзя трогать, в клубе вообще почти ничего нельзя, здесь начнешь расслабляться по-настоящему, так тебя сочтут за неадеквата и выпиздят на хуй.

Принц Гамлет: «Где тот мудак, который…».

Первый могильщик: «Все, мы его выпиздили на хуй».

Второй могильщик: «Он всех нас обещал предать огню».

Принц Гамлет: «О времена, о нравы – я хуею».

Хуеет-то он хуеет, а «Дягилев» сгорел именно по этой причине. Я знаю чувака, который его поджег… и теперь страшно знаменит в узких кругах. Чувака зовут Даниил. Летом он с прочими кащенитами устраивает в парке «Лосиный остров» репетиции «огненного шоу».

Лора с охранником заняли крайний слева столик на подиуме. Слева, если стоять спиной к пульту. Подиум обнесен кованой решеткой, а внизу бар, и видно, как бармен химичит с коктейлями. Виски—кола: вместо полтинника вискаря наливает сорок, а десять крысит, то же самое с абсент—«Ред Булл». Кому расслабуха, а кому бизнес. Время от времени к нему подходит телка в униформе с озабоченным лицом и что-то подсчитывает, потом что-то говорит ему. Лора с любопытством смотрела на жизнь за стойкой – это как канал «Дискавери», программа «Разрушители мифов». Логлайн программы: «Нам сказали, что в барах вечно наебывают, и мы решили проверить это». Резюме: «Легенда подтверждена».

На столике стояло большое блюдо с фруктами и ягодами, униформированные педерасты разносили напитки.

– Что будешь пить, Олежек? – поинтересовалась Лора у охранника.

– Колу со льдом, – тот поправил ворот, расслабил галстук, сдавивший бычью шею.

– Выпил бы ты хоть раз чего-нибудь, – улыбнулась ему Лора и, чтобы справиться с напряжением, ущипнула себя за ляжку.

– Мне же нельзя, Лора Ефимовна, вы знаете. Я на работе.

– Знаешь, я думаю, что сегодня можно. Разочек. За мое здоровье.

– Нет, – он упрямо мотнул головой, – не положено мне. Водитель почует от меня запах и настучит начальнику охраны. Меня тогда уволят.

– Я тебя отмажу.

– Не отмажете, Лора Ефимовна. Я не вам подчиняюсь, а начальнику охраны и Ефиму Самойловичу. Вы же знаете.

Тогда она решила переменить тактику:

– Олежек, вот ты таскаешься со мной по клубам, сидишь, как дерево, дуешь свою колу, как дебил, а неужели тебе не хочется расслабиться? Ведь ты и мне-то не даешь отжечь толком. Я с таким кавалером, как ты, похожа на запердыша. Выпей за мое здоровье, а то я откинусь. Я загадала.

Но он был непреклонен. Сидел набычившись, смотрел в одну точку. Ему эта работа давным-давно осточертела. От него девчонка его ушла, Лариска. Сказала, что ей надоело его по ночам ждать, пока он там трахает не пойми кого. Она тоже трахаться хочет, а он так устает, что ему ни до чего, а еще надо в спортзал ходить, форму держать. Так поневоле импотентом станешь. Еще Лора эта, сучка… Красивая, блядина, а мужика нету. Может, лесбиянка? Рассказывают же про нее всякое. Он слышал пару раз. Такие вещи она творила, что просто улет. Даже не верится.