Другая Я - Марика Крамор

мне в рот, но я не сдаюсь, отчаянно вырываясь. Пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, я всё же отворачиваюсь, чувствуя, что внутри ползёт странное, непонятное чувство.

– Немедленно перестань! С головой нелады?

– Неужто и теперь я совсем тебя недостоин, Мия? Под Бергманом-то лежать поприятнее было, да? Даже не верится, что этот жмот так много тебе предложил…

Грубые слова настолько сильно царапнули по сердцу, задев старые шрамы, что я, собирая всю свою желчь, вспоминая океан выплаканных слёз и разбитые вдребезги мечты, припоминая всё унижение, через которое мне довелось пройти, жёстко чеканю каждую букву и выплёвываю ему прямо в лицо.

– Какой же ты всё-таки ублюдок. Ты больной, Шахов!

Карающая рука жёстко хватается за горло, слишком сильно, почти до боли сжав пальцы на моей коже, а под ними – пульсирующая артерия. Он толкает меня к стене, и я ощутимо бьюсь затылком о жёсткую вертикальную поверхность. Да что же у него за такая ненормальная любовь к стенам?! Сам он наваливается на меня сверху и, чуть наклоняясь, придавливает собой. Приближает лицо. Губы к губам. Нос к носу. Я ловлю его учащённое тяжёлое дыхание, а воспоминания вкупе с когда-то любимым мужским запахом головокружительным водоворотом засасывают меня в прошлое, окуная в него полностью.

– Если ещё хоть раз, – он сдавливает пальцы ещё сильнее, и я случайно, всего на мгновение касаюсь его губ своими, – я услышу от тебя подобное выражение в мою сторону, я за себя не ручаюсь. – И ещё больше наваливается на меня так, что я чувствую его возбуждение, да так остро, что мне становится трудно дышать. – Поняла?

Мне больно. Я задыхаюсь, когда он рядом. А душу бередят старые воспоминания из другой жизни. Той самой, где я была ему не нужна.

Собрав всю свою волю в кулак, совершаю глубокий вдох, а на выдохе тихим горьким шёпотом отвечаю прямо ему в губы.

– Иди ты к чёрту, Шахов, – столько горечи в моих словах, что сложно спрятать её внутри. – Вместе со своей исключительностью и размышлениями на тему, кто кому сколько дал…

– А это давно уже моя профессия, считать, кто кому сколько должен.

Он всё так же прижимает меня к стене, а собственное тело предательски наслаждается будоражащими ощущениями его мощи.

Прикрываю глаза, в отчаянии хватаюсь за последний выступ, перед тем как вновь позволить мужчине утянуть меня в пропасть отчаяния.

– Чтоб ты утонул в своих проклятых деньгах, Костя… – чувствую, как на мои глаза наворачиваются слезы от абсолютно непрошеных воспоминаний. Один его взгляд, и сердце вновь в крошево…

Его губы вновь находят мои и яростно сметают всякое сопротивление. И я отвечаю ему… Я целую его в ответ. Его язык заново изучает всё то, что когда-то принадлежало Шахову на безвозвратной основе, а большим пальцем мужчина поглаживает мою скулу. Спустя мгновение отстраняется всего на пару сантиметров.

– Я проживу дольше вас всех, Мия, – он невесомо проводит носом по моей щеке, добавляя в голос мягкие, мурлыкающие нотки. А я чувствую… Боже, я чувствую, как он настойчиво трётся об меня своим свидетельством мужского желания. Но хуже всего то, что я начинаю плавиться в ответ на его животную близость. – Расскажешь, наконец, чем же Бергман был так хорош, что ты предпочла его мне, ммм?

Мне тяжело это вспоминать. Но и забыть это я никогда не смогу… По щеке катится одинокая слезинка. Я успеваю быстрым движением стереть её и отвернуться. Шахов ничего не замечает, лишь только дотрагивается до меня своей колкой щетиной. Когда-то я была без ума от неё… и до сих пор осталась…

Его руки уже блуждают по моему телу, но не так настойчиво, как минуту назад, а мягко, плавно, как будто он позволяет своим пальцам вспомнить, каково это – касаться меня.

Как бы ни кружилась моя голова от его терпкой близости и многообещающих прикосновений, я всё равно нахожу в себе внутренние силы отстраниться и жёстко возразить:

– Ты вообще в своём уме или нет? Меня, если ты вдруг забыл, ждёт Игорь!

На что Шахов несдержанно рычит мне в ответ:

– Только попробуй ещё хоть раз произнести при мне его имя!

– Ты что, глухой? У меня уже другой мужчина, Костя!

– Не волнуйся, Мия, этот мужчина не будет слишком скучать, если ты вдруг ненадолго задержишься.

Чувствую, как меня прошибает холодный пот. Я даже перестаю вырываться. Словно обухом по голове ударили.

А потом срываюсь с цепи и обрушиваю удары своих кулаков на новоиспечённого партнёра.

– Что ты вообще здесь забыл, а? Какого чёрта ты лезешь в мою жизнь?!

– А что? – мужчина делает невинные глаза и удивлённо уточняет, ловко уклоняясь, – правда глаза колет? Или ты из тех, кто предпочитает их на всё закрывать?

– Что ты имеешь в виду?

Костя отстраняется и победоносно на меня смотрит. Да, брошенное им семя раздора уже взошло в моей душе.

Мужская бровь с вызовом поднимается вверх, а ядовитая усмешка добивает меня окончательно.

– Отвечай! Что. Ты. Имеешь. В виду! – чёрт бы его побрал с его дьявольским порочным взглядом!

– А как ты сама считаешь? Что я имею в виду?

Не может этого быть. Он всё врёт! Он специально мне врёт, пытаясь очернить Игоря! Свинья!

– Я тебе не верю, – отвечаю спокойно, как будто это уже решённый вопрос. Но позже я обязательно разберусь…

– Аааа… Так ты ничего не знаешь?

– Заткнись, Костя!

– Ну и зря. Проверим? – его бровь плавно опускается на место, а голос загорается воодушевлением.

– Зачем ты это делаешь, а?! Зачем ты лезешь ко мне со своей непробиваемой самоуверенностью!

– Где он сейчас должен быть?

Почему я вообще с ним разговариваю? Почему я ещё не ушла, оставив его в гордом одиночестве?

– Я спросил тебя! ГДЕ?

– Не смей этого делать, Костя…

Он резко, но небольно зарывается пальцами в мои волосы, притягивая к себе и вновь заключая в свой жёсткий плен. Сжимая кулак, заставляет меня откинуть голову назад. И медленно проводит губами по моей