Любовь на мушке - Владимир Григорьевич Колычев

class="p1">— У вас что?… Неужели роман?… — И Оксана улыбнулась не очень весело, хотя и с явным желанием подзадорить Риту.

— Пусть остаются, — усмехнулся Вадим, взяв Оксану под руку. — Пусть что хотят, то и делают. Пойдем.

— Так ушел Капитонов!

— Уйдем — вернется.

Вадим усмехнулся. А ведь Капитонов идет по его следам, а не наоборот. Он первый протоптал дорожку к Рите. Хоть в чем-то, но Капитонова опередил.

* * *

Ворошилов тренировался, дартс у него имеется, купил для развлечения, и ведь неплохо получается, все три дротика почти в «яблочко» попали. Четвертый, правда, воткнулся в самый край круга. Но это Макар ему помешал. Слишком резко открыл дверь в кабинет, дрогнула рука у парня. Не беда. Главное, что кое-что другое вчера не дрогнуло.

— Можешь еще одну попытку сделать, — сказал Макар.

— И сделаю, — буркнул Ворошилов.

— А графин почему пустой?

— Вода испарилась. Пока вы ходите…

— Куда я хожу? — с интересом посмотрел на лейтенанта Макар. — Ты говори, говори.

— И скажу. По бабам ходите.

— Еще что?

— Да нет, нормально все.

— Что тебе Котлярова сказала?

— А чего так официально? — фыркнул Ворошилов.

— Что тебе Котлярова сказала? — повторил Макар. — Что у вас там с ней вчера было?

— Было!

— А раньше ничего не было?

— А это вам так интересно? — хмыкнул Ворошилов.

— А вчера вдруг раз, и трусы на люстре.

— Товарищ майор! — угрожающе напыжился лейтенант.

— И меня на чай звала… С чего бы это?

— И как чаек?

— Крепкий, скажу тебе, чаек заварился, — усмехнулся Капитонов. — Заварка из старой краски.

— Из какой краски?

— Краска на ящике шелушится, отслаивается.

— Какой ящик? Который собака лизала?

— А почему она его лизала?

— Ну, лизала… — задумался Ворошилов.

— Давай, шевели мозгами.

— Собака… Ящик… Оксана еще спросила, а я смотрю, ящик… Может, Семибратова об этот ящик ударилась?

— И экспертиза это подтвердила, — кивнул Капитонов, поощрительно глядя на своего напарника.

— Экспертиза?

— Я только что из морга.

Вчера Макар как-то упустил момент, ну лизнула собака угол ящика, и что? А сегодня вспомнил. Съездил в приют, провел пальцем по ящику, отдал образец снятой краски в лабораторию и отправился в морг. И снова, в который уже раз, осмотрел труп, на этот раз с помощью микроскопа. Патологоанатом снял соскоб с раны, и там действительно оказались микрочастицы краски. Идентификацию еще не провели, дело это небыстрое, но выводы уже напрашиваются.

В дверь постучались, прибыл криминалист, Капитонов его и ждал, чтобы с ним отправиться в приют. Они собирались обследовать угол ящика, о который, предположительно, ударилась Семибратова. Вдруг удастся снять микрочастицы ее кожи, эпителий? Вдруг собака не все слизала? Да и Котлярова могла замыть угол ящика.

— Ты с нами? — спросил Капитонов, обращаясь к Ворошилову.

— Ну да, — исподлобья глянул тот.

— Дурное настроение можешь положить в сейф.

— Да нет, нормально все…

Котлярова собиралась уходить, она закрывала калитку на замок, когда увидела подъезжающую машину. Девушка замерла в оцепенении.

Ее тело медленно клонилось в сторону, как будто она собиралась, но не решалась бежать.

— Куда-то собралась? — спросил Капитонов, закрывая за собой дверцу автомобиля.

— В магазин, корм заканчивается, — пробормотала Котлярова.

— Так это, ящик можно полизать.

— Чего вы пристали к этому ящику? — Рита настороженно смотрела на выходящего из машины эксперта.

Юрий Алексеевич носил очки с диоптриями, стекла темные, но не монохромные, на свет они не реагировали. В этих очках он чем-то напоминал кота Базилио из старой киносказки. Такой же небритый и с усами. В руке чемоданчик.

— А вы как думаете?

Капитонов забрал у девушки ключ и открыл железную калитку, которая с приглушенным звоном стукнулась о такой же металлический столб.

— Почти как в тюрьме. Вы не находите, Юрий Алексеевич? — усмехнулся Макар.

— И собаки!

— Много собак. Но вы не бойтесь. Вадим, покажи эксперту ящик. А мы с Ритой пока поговорим, — одними губами улыбнулся Макар.

— А зачем вам ящик? — Котлярова непонимающе смотрела на полицейского.

— А ты не знаешь?

— Нет.

— Собака его лизала.

— И что?

— А почему она это делала?

— Почему?

— Потому что Семибратова об этот ящик убилась.

— Семибратова?

— А на помаде, которую ты подбросила в машину Бабурова, обнаружили отпечаток твоего пальца, — слукавил Макар.

— Нет! — Рита не смогла справиться с волнением, шарахнулась от Макара, пришлось взять ее за руку.

— Ты же подбросила?

— Ну-у… Ну я, — выдавила она.

— А ящик?

— Что ящик?

— Краска на ящике шелушится. Помнишь, я пальцем проводил. Такая же краска на виске у Семибратовой, там, где она ударилась. Микрочастицы краски, — уточнил Капитонов.

— И что?

— Ты толкнула Семибратову?

— Я толкнула?! — Котлярова снова дернулась, но Макар держал ее крепко.

— Или сама упала?

— Да не знаю я.

— А полы кто мыл?

— Какие полы? Где? Когда?

— В процедурной. После того, как тело Семибратовой увезли.

— Кто увез?

— Кто может тебя заменить?

— В смысле заменить?

— Я тебя забираю, кто-то должен остаться в приюте.

— Куда вы меня забираете?

— Туда и забираю.

— Но я не знаю ничего!

— А помада?

— Ну помаду да, помаду я подбросила!

— Зачем?

— Вам хотела помочь.

— Это как же?

— Ну вы же не просто так Бабурова и этого, лысого, арестовали. И я думаю, что это они Татьяну Викторовну убили. А у меня ее помада осталась.

— Старая? Завалялась? — решил схитрить Капитонов.

Ясно же, что Семибратова пользовалась помадой перед самой своей смертью. Но Котлярова в ловушку не попалась.

— Да нет, она губы красила, когда уходила… Я смутно, правда, но помню. А утром просыпаюсь, смотрю, помада на полу.

— А почему на полу?

— Не знаю… Я подобрала, в шкаф положила. Думаю, придет, отдам… А когда вы Бабурова забрали, вспомнила… Это же они Семибратову убили.

— Ты видела?

— Где я видела?

— Семибратова ударилась виском о ящик. Кто-то ее толкнул. Ты видела, кто ее толкнул?

— Да не видела я ничего!

— А помада?

— Насчет помады я уже сказала! — Котлярова, казалось, вот-вот забьется в истерике.

— А с ящиком?

— Да не знаю я!..

— А порядок зачем наводила?

— Где наводила?

— В процедурной. Утром! После убийства Семибратовой.

— Порядок?… Ну так столик там был перевернут… Инструменты рассыпались…

— А почему он был перевернут?

— Не знаю. Может, зацепилась случайно?

— Ты или Семибратова?

— Не знаю, не помню.

— А что ты помнишь?

— Помню, что спать ложилась. Как легла, уже не помню, сразу вырубилась.

— Когда легла?

— Да не помню я!

— Совсем не помнишь?

— Ну, в час ночи мы еще сидели… — Котлярова медленно поднесла к горлу два пальца. — Какое-то время сидели, а потом Татьяна Викторовна стала собираться.

— Губы накрасила?

— Подкрасила… Может, встречу, сказала, мужчину своей мечты.

— Где встретит?

— Ну, вообще.

— Это ты сейчас придумала?

— Да