Время одиночек - Артем Каменистый

Ришак провел Тима почти до ворот. Лишь увидев стены Тувиса, дед остановил коня:

– Все, Тимур, дальше ты пойдешь один. Прощайся с Кунаром.

Легко сказать: «Прощайся». Кунар – часть Тимура: не легче, чем с рукой проститься. И все это под колючим взглядом деда. Нельзя даже чувств своих показать – за слабость сочтет. Эх, ну почему люди придумали такие сложности? Почему нельзя путешествовать по миру вместе с Кунаром?

Дед, будто читая мысли внука, заговорил отрывисто, чеканя слова:

– С конем трудно попасть на корабль. И украсть его в городе могут легко. Или болезней нахватается от местной грязи. Да и Кунар слишком хороший конь – алчность будет возбуждать. Не надо тебе привлекать внимание вороватых бродяг: для них подобный конь – огромное богатство. Кунар – не кошка, нельзя тебе с ним странствовать.

– Дед Ришак, я это понимаю. Прошу тебя, позаботься о Кунаре хорошо. Когда я вернусь, я хочу, чтобы он меня встретил готовым к битвам.

– Тимур, никто не оседлает твоего коня, я сам буду изредка его выезжать, чтобы не отвыкал от седла. Лучшая трава и овес будут его кормом. Лучшие кобылы будут продолжать его породу. Не беспокойся о нем.

– Спасибо, дед Ришак.

Тим на миг прижался к голове Кунара, отвернулся, влез на коренастую лошаденку, грубо пришпорил, направил к городским стенам.

Кунар, провожая друга недоуменным взглядом, жалобно проржал, но Тим не обернулся – лишь чуть ссутулился. Ришак, одобрительно кивнув, взял лошадь внука за уздечку:

– Пойдем, Кунар, Тимура ты если и увидишь, то не скоро.

Глава 10

Тимур большую часть жизни провел в становище. Там помимо накхов хватало пришлых людей – с побережья, из заморских земель, даже с неба несколько упало. Отец с детства заставлял его изучать языки народов, живущих за степью, и Тим в этом немало преуспел. Так что он не дичился чужаков, в отличие от большинства представителей его народа. Но все равно на первый контакт с обитателями Тувиса шел волнуясь.

Путь к городским воротам пролегал вдоль глинобитной стены. Оценивая ее высоту и качество, Тим пришел к выводу, что войска кочевников она не остановит. Стрелы легко выкосят защитников, а наверх нетрудно вскарабкаться по лестницам или даже накинув петли арканов на узковатые зубцы. Вонючий ров с нечистотами, пожалуй, более серьезное препятствие, чем сама стена, – не хотелось бы лезть в эту мерзость. Город серьезно не защищен – люди здесь прекрасно понимали, что от степи их не спасут никакие стены. Пока они нужны кочевникам, их не тронут, так что не стоит тратить силы на почти бесполезные укрепления. А кочевникам города нужны – через них степь имеет товары, которые невозможно получать в степи. Без городов даже соль стала бы проблемой.

Кроме того, обитатели побережья были в некотором роде «идеологическими братьями» степняков. Как и предки Тимура, они вынуждены были покинуть свою родину. Кто-то просто жаждал смены мест, кого-то выгнала беспросветная нищета, многие покидали свою страну из-за религиозных конфликтов, войн, непосильных налогов. Всего на побережье было около двух десятков анклавов пришельцев с Севера и Запада. Все они являлись колониями морских государств цивилизованного мира, но в отличие от метрополий порядки здесь были не настолько «цивилизованными» – сказывались обстановка и оторванность от развитых стран. Да и население неоднородное – пестрый коктейль и дикое смешение языков. Время от времени за колонии вспыхивали конфликты, и некоторые территории переходили из рук в руки десятки раз. Естественно, в таком случае нравы и языки перемешиваются весьма причудливо.

С первыми горожанами Тимур столкнулся в воротах. Трое стражников подпирали спинами раскрытые створки, лениво ощупывая взглядом степняка. Грубые кожанки, шлемы из той же кожи, длинные пики и топоры на поясах. Судя по никчемной амуниции и состоянию оружия, вояки несерьезные.

– Надолго в город? – брезгливо выкрикнул издалека один из стражников.

Тим, не отвечая, подъехал вплотную, конская голова чуть ли не в морду грязному стражу уперлась. Хмуро взглянул сверху вниз, в бегающие глазки, равнодушно произнес:

– Пока не надоест.

– Ну тогда медяк, – поспешно выдохнул стражник.

Тимур развернул коня в ворота, бросил монету через плечо. Люди с побережья любят суетиться не по делу и теряются, если ты ведешь себя иначе. Насколько Тим знал, за вход в город конного положено платить два медяка – выходит, он сейчас сэкономил, не ударив для этого пальцем о палец. Мелочь, а приятно. Дед, конечно, снабдил внука хорошей суммой, но разве в медяке тут дело?

Вонь в городе оказалась ничуть не меньшей, чем за воротами. Тувис не знал канализации – нечистоты свободно текли в сторону рва в открытых канавках. В одном месте канавку запрудил завал из мусора и дохлой собаки – в этом месте жижа растеклась по мостовой, и хорошо, что Тим верхом едет, иначе бы пришлось по этой гадости шлепать.

По пути к порту Тим встретил немало людей, причем никого верхом – все передвигались по улицам на своих ногах. Пару раз даже видел, что люди вручную толкают немалые тележки с грузами. Те, кто одет победнее, при виде степняка опускали лицо, бросая на всадника воровато-испуганные взгляды. Одетые побогаче глаза не прятали – смотрели с надменной брезгливостью, некоторые даже плевали вслед. Тим знал, что его народ здесь недолюбливают, но испытать это на своей шкуре было неприятно.

Поражала скученность: местами на улочках двум всадникам не разминуться толком. Глинобитные дома тянулись аж на два этажа, а местами и выше – людям не хватало места на земле, и они искали его на небесах. Странные… вон за стенами полно свободной земли – живи где угодно. Любишь, чтобы тебя забор окружал, – расширь стены. Чего приятного жить в этой вонючей тесноте?

На спуске к гавани за Тимом увязался попрошайка. Высоченный, болезненно худой, с явными следами алкоголизма на потрепанном жизнью лице. Он долго преследовал всадника, моля выделить ему хотя бы медяк на прокорм своих голодных детей. Тим предложил ему пойти поработать – и взамен узнал много новых слов: такому его в становище не учили. Нищий пропойца долго ругался вослед, а когда степняк отъехал подальше, даже осмелился кинуть подсохшее конское яблоко – с огромным недолетом. Очень хотелось натянуть тетиву и избавить город от паразита, но это противоречило странным законам цивилизованного мира, и пришлось сдержаться.

Гавань Тувиса оказалась велика. Для Тимура велика, конечно, – это была первая гавань в его жизни. Даже море он до этого видел лишь однажды, и то издалека. Колонию на этом месте основали вездесущие элляне около двухсот лет назад. Они же и посадили виноградные лозы на ближайших холмах. С тех пор город неоднократно менял хозяев, а виноградники то расширяли, то вырубали. В данный момент колония находилась под имперским протекторатом, хотя, по слухам, имперцы вроде бы должны были вернуть ее Эллии по какому-то хитрому договору. Ришак в этом сильно сомневался – он справедливо считал, что если Империя что-то проглотила, то выплевывать уже не станет. Но элляне, очевидно, считали по-другому – иначе бы не муссировали этот слух.