Огромный черный корабль - Федор Березин

Что оставалось делать Империи, если она желала оставаться самой большой по территории страной? Правильно, все равно взрывать атом, точнее спонтанно синтезировать гелий из трития посредством атомного взрыва. А как это сделать? А вот так, с помощью заранее вкопанных поглубже фугасов. И рванули…

Нет, не под «свиноматками», как угадать в этом дыму, где они находятся. Но уж точно перед ними, на путях-дорогах. Радиации конечно после взрывов подземных, неглубоких – жуть, зато местность перепахана – будь здоров. Такие воронки, такие завалы, «свинью» и ту можно зарыть, вместе с ее танковым легионом – будь спок! Слава стратегам Империи!

Часть вторая

ОТВОД ЗАТВОРА

Еще до начала последней войны было общеизвестно, что количество скрытой энергии, которая может превратить в руины пол города, легко умещается в ручном саквояже.

1. Кратные звезды

Солнце Фиоль успешно пересекла диск гиганта Эрр и те, кто не в курсе дела, кто не читает зудящей сенсациями прессы, кто с каменным лицом, не моргая, сморит на ее лопающиеся фурункулами экстренные новости, кому ажиотажные репортажи что горох, отскакивающий ото лба, как от каменной кладки, те голым глазом видели, как с каждым днем расходятся звездные соседи, наращивая расстояние. Но, здесь природа зрения млекопитающих приматов играла шутку, не создано оно было для космических далей и его бинокулярная оптика, произведенная десять миллионов циклов назад для скачков по лианам и опознания полового партнера, не давала стереоизображения объектов протяженностями миллионы километров и расположенных на сотни миллионов от наблюдателя. Здесь надо было видеть третьим глазом – мозгами, однако не каждый это умеет – задавливать воображением оба привычных, нацеленных вовне оптических прибора. Сегодня, учитывая несовершенство своего случайного отпрыска – человека, добрая природа пошла ему на встречу – она вывела на небе визуально наблюдаемый знак, эдакую гигантскую измерительную линейку – ненавязчивый сервис для умных, тест на сообразительность, выявление интеллекта умеющего абстрагировать по вопросам оторванных от добывания пищи и телесных удовольствий. И поэтому в слепящий полдень, раненько поутру или безоблачным вечерком, взяв в руку вовсе не телескоп, а маленькую закопченную стекляшку и нацелясь на звезду-маму, можно было увидеть тончайшую серебристую ниточку, эдакий бессмысленный волосок (моргни – исчезнет), направленный к тусклому, незримому сквозь копоть, красному гиганту Эрр. Волосок-мираж не доходил до гиганта, утончался, резался до полного пропадания. И только, когда всплывали в памяти не представимые цифры-расстояния, помещенный в голове кинозал, плел, вязал нитями воображения голограмму-модель. И тогда размеры волоса-паутинки били молотом понимания: не дай бог попасть в нее планете снаряженной воздухом и водой – сдует, испарит начисто. Да и лететь сквозь ту паутинку надо будет не один день – скалы спекутся, а горы затупятся.

Наличие этой малюсенькой волосинки-пуповины показывало миру, что звездный симбиоз вовсе не расходится, наоборот, на некоторое время, колоссальные газовые шары обратились в сиамских братьев: меньший по масштабам компонент, солнце-радость Фиоль, откачивало из рыхлого, мордатого, тяжеловесного Эрр вещество и энергию, маленькую часть его жизни. Там, где серебряный волосок исчезал, он расширялся, охватывая большую площадь короны гиганта, но при этом терял плотность до невидимости.

Что было до этого космического представления цивилизации микробов на Гее? Непосредственно, вроде бы, ничего. Косвенно? Не знаю, что и ответить. Говорят, звезды влияют на биологические объекты, и чем те сложнее – тем надежнее, и вовсе не в астрологии здесь дело.

Однако млекопитающие микробы, мелкие и краткие в масштабах космоса, словно виртуальные частицы, о которых нельзя сказать даже самого главного – существуют они иль нет, продолжали жить и считать себя способными на что-то великое. Святая наивность!

2. Боевые тревоги городов

Писк зародился в бесконечности, но существовал только в летящее мимо мгновение, он обрастал подробностями, находил свой голос и наконец стал реальным вместе с родившимся вокруг бытием. Лумис перевернулся на другой бок и еще не сознавая происходящего вынул из мрака маленький, поместившийся в пальцах, шарик. Когда он поднес его к уху, писк затаился в предыдущей секунде.

– Что стряслось? – изрыгнул Лумис в темноту, все еще не открывая глаз.

– Поздновато, конечно, – поведал голос Бегра Лона, даже не пытаясь извиниться. – Но спишь ты крепко, по-богатырски. Завидую. Так можно конец света проспать.

– А что, объявлена атомная тревога? – Лумис уже понимая, что отдых испорчен бесповоротно, тон Бегра был совершенно спокоен, а это не предвещало ничего хорошего.

– Чедри, бант распустился!

Чедри – он же Лумис Диностарио глотнул комок и попытался нащупать рукой клавишу в боковой стене эгро-ванны.

– А почему я узнаю об этом в последнюю очередь? – он чувствовал, что его голос совершенный антипод безликой интонации Лона.

Бегр был безусловно доволен эффектом и доверительно зашипел в ухо:

– Я тоже вначале спросил об этом, Чедри, но дело в том, – он выдержал эффектную паузу. – Мы то здесь – не на главных ролях.

Лумис щелкнул тумблером. Бесцветная эрго-жидкость засветилась перламутровым занавесом, приобрела упругость резиновых подтяжек и Лумис почувствовал себя беспомощным, вытаскиваемым на поверхность водолазом.

– Кто же тогда? – он сказал это так, как не хотелось – хрипло.

– Разберемся со временем. Мы много болтаем. Полевые цветочки очень смотрятся в букете.

И воцарилась тишина, растаял, унесся в небытие голос Лона. Лумис оторвал от уха кристаллофон и бросил его в похожую на пепельницу конструкцию, затем надавил новую клавишу: в лицо дыхнуло прохладой и мускулистое тело напряглось, когда с потолка посыпались мелкие, холодные капельки воды. То, что Бегр Лон произнес напоследок, было условной фразой, законспирированным приказом. Лумис лежал еще с минуту, ощущая как тело наполняется бодростью, а когда теплый воздух истребил мокрые брызги, он встал и начал одеваться. Он успел вовремя, хотя сам еще не догадывался об этом.

Пока лифт проваливался вниз, сквозь ступенчатые этажи спиралогрита, Лумис методически обшаривал бесчисленные карманы очень модной куртки в поисках случайно затерявшихся компрометирующих документов или предметов. Выходя на улицу, он понял, что с помощью этого нехитрого трюка он вряд ли избавится от опасных вопросов при встрече с патрулем стражей безопасности, так как в новых обстоятельствах приходилось рассчитывать не только на них. Это было несложно понять из сообщения прогрохотавшего в холле нижнего этажа:

– Внимание: всем жителям. В городе начато всеобщее восстание. Народные армии уже контролируют многие кварталы и районы столицы. Слушайте их названия. – Последовало перечисление. – На этой территории производится ускоренный набор ополченцев. В остальных районах во избежание бесполезного кровопролития правительство Объединенных Революционных Армий вводит комендантский час. Относительно лиц оказывающих сопротивление новой власти: таковые будут расстреливаться на месте. Отряды безопасности, складывайте оружие. Мы гарантируем жизнь! Сообщение ведется с бывшего правительственного информационного центра.

Лумис не стал дослушивать до конца, он уже понял, что напрасно не захватил с собой припрятанный игломет. Если в столице Империи некие революционеры объявляют набор пополнения в прямом эфире, значит Лумис Диностарио действительно проспал самое интересное. Кабина пулей вознеслась на двадцать третий этаж. На вскрытие тайника требовалась одна минута, новые события вносили некоторые изменения в закон запрещающий хранение средств ведения ближнего боя, да, наверное, и дальнего, но, оказывается, этой минуты у него более не было, потерялась она, растаяла в предыдущей ошибке.

Не надо было ему возвращаться. Когда лифт вознесся, и двери на необходимом этаже открылись, на встречу ему бросились растревоженные млекопитающие муравьи, заспанные, еще не верящие, но уже суетящиеся – сумки через плечо, крест-накрест, только в зубах ничего нет. И когда успели собраться, сообщение только-только повторили второй раз? Они не заметили его, такого маленького, – думали лифт свободен, или же им по пути. Им не было по пути, но зато, через головы вбежавших – спасибо маме с папой за длинные ноги и туловище – Лумис приметил двух громоздких дядей, два одинаковых крепких затылка движущихся по направлению к его родной квартире. Он быстро втиснулся обратно в лифт, торопя уже проникшие внутрь чемоданы. Он сделал маневр кнопками пульта, хотя кто-то рядом пытался возмущаться. Он даже не огрызнулся в ответ. Он поднял всю эту экипированную массу двумя этажами выше, снова пробился через распухшие, уже родные от многократных объятий чемоданы, через новые, стремящиеся забиться в этот подвижный безразмерный пневмо-теремок. Прорвался, бесшумно проскочил по лестнице вниз, заглянул за угол.