Зеленые человечки - Кристофер Бакли

– То, что мне нужно, – настойчиво проговорил Банион, – находится в компетенции его комитета. Но он сейчас, как назло, голосует.

– Так давайте же окажем родине любезность и вызовем его из зала! – и с этими словами сенатор Менталлиус протянул руку и ухватил проходившего мимо помощника за болтавшееся на цепочке удостоверение, едва не удушив беднягу. Тот хотел было возмутиться, но, увидев, кто перед ним, вовремя осекся.

– Сэр? – просипел он, потирая шею.

– Притащи-ка нам сюда сенатора Граклисена. Живо!

– Но они как раз сейчас голосуют…

– Не надо лишних слов, сынок. Действуй. Я засекаю время. Тебе лучше поторопиться. Приведи его прямо сюда. Скажи, что я хочу его видеть.

Помощник бросился со всех ног исполнять приказ сенатора.

Менталлиус сердечно пожал Баниону руку:

– Жутко хочется поглядеть на его дурацкую физиономию, но не могу – опаздываю на встречу в Объединенный комитет начальников штабов.[68] Они снова будут пытаться уговорить меня подарить им парочку военных самолетов, – он захихикал. – Если эти мерзавцы снова попытаются упрятать тебя в дурдом, непременно приходи ко мне, слышишь? – он взял Роз за руку. – А с вами, юная леди, надеюсь, мы еще не раз увидимся. Что ж, до свиданья. Пока!

– Ну вот, – сказал Банион, когда сенатор ушел. – Можешь собой гордиться: за тобой приударили члены как нижней, так и верхней палат парламента.

– Занятный старикан, – отозвалась Роз.

Через несколько минут в дверях появился сенатор Хэнк Граклисен с видом человека, которого оторвали отдела чрезвычайной важности. Его сопровождал перепуганный помощник.

– Что все это значит?

– Я хочу, чтобы Сенат провел слушания по проблеме похищений.

Сенатора перекосило от ярости.

– Да кто ты такой, чтобы врываться сюда, срывать меня с места и выдвигать подобные требования?!

– Налогоплательщик, – предложил Банион.

– Я возвращаюсь в палату.

– Ведущий популярного шоу с двадцатью пятью миллионами зрителей, – продолжил Банион.

– Очень за тебя рад.

– И я прикажу им штурмом взять Вашингтон, если ты не проведешь слушания.

Сенатор, который уже начал удаляться по коридору, моментально застыл как вкопанный. Банион почти явственно слышал, как скрипят его мозги: уфологический конгресс… Бунт грибов… ну и что? Ничего особенного, всего-то несколько писем, подумаешь, большое дело, кучка неудачников… ну, собрались, потрепались о проказах шалунишек-пришельцев… Чушь собачья… Новое шоу?.. О летающих тарелках?.. Ну и что с того?.. Он блефует.

Лицо законодателя озарила улыбка.

– Джек, я хочу кое-что тебе сказать. Я, как сенатор, не так часто говорю подобные слова, но, тем не менее – пошел ты на хрен.

– Могу ли я считать, что ты воздержался?

– Проваливай. Катись отсюда.

– Ладно, Хэнк, только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Сенатор Граклисен схватил Роз за руку и с чувством потряс, словно она была одной из восхищенных избирательниц.

– Рад с вами познакомиться. Спасибо, что зашли.

– Неужели они все такие? – спросила она, когда тот удалился.

– Посмотрим, как он запоет, когда, выглянув из окна, увидит на Молле сто пятьдесят тысяч человек, требующих его голову.

Попыхивая сигарой, Энди Кроканелли нервно прохаживался по краю съемочной площадки.

– Здесь нельзя курить, – сказал ему техник.

– Да ты знаешь, кто я такой, твою мать?

– Нет. Кто ты такой, твою мать?

– Энди, Энди, – Банион готовился к съемкам, просматривая свои заметки, – расслабься. Все будет нормально.

– Нормально?! Эти долбаные адвокаты говорят, что мы попадем под суд за подстрекательство к насилию!

– Энди, попробуй выражать свои мысли, по возможности избегая таких слов, как «долбаный» и «твою мать». Успеешь сказать в два раза больше за то же самое время. Я не собираюсь призывать их штурмовать правительство с топорами и вилами. Речь идет о марше протеста. Если ты не можешь пройти маршем протеста по собственной столице, для чего она вообще нужна? Подобные прецеденты уже бывали. Так что расслабься. Только подумай, какие деньги ты будешь иметь, когда они приедут в город на машинах, смазанных в твоей «Как по маслу».

– Я лучше присяду. Мне что-то нехорошо.

– Может, посмотришь из Маленькой Зеленой комнаты? – спросил Банион.

– Тридцать секунд, – объявил техник.

Роз, в кокетливом зеленом мини, выступила вперед и пригладила его непослушные вихры.

– Задай им жару, – она заговорщически подмигнула.

– Пять секунд… три… две… одна.

Заиграла музыка. Банион представился. Для придания пущей важности тому, что он собирался сказать, он решил опустить обычное «но сначала два слова о нашем спонсоре, компании „Как по маслу“». Вместо этого он сказал:

– Но сначала я хотел бы сказать вот о чем…

После рекламной паузы Банион приступил к своему тщательно отрепетированному докладу, посвященному деятельности правительства, которое в течение последних пятидесяти лет всячески замалчивало факты об НЛО, утаивая правду от американского народа. Он рассказал о собственной безуспешной попытке уговорить сенатора Граклисена провести открытые слушания, упомянув об их встрече в гардеробе (умолчав, правда, о грубой реплике сенатора).

Повествуя о великих маршах протеста прошлого, Банион заметил, что в студии происходит какая-то неразбериха. На лице директора застыло выражение тревоги, граничащее с паникой. Забившись в дальний угол студии, он взволнованно что-то бубнил в микрофон. Двое операторов, обычно самые неподвижные фигуры в студии, теперь обменивались нервными взглядами, перекатывая камеры туда-сюда, – словно Банион вдруг сделался лидером в автомобильной гонке, и они с трудом поспевали за ним.

Какого черта? Неужели они не понимают, что только мешают ему? Банион никогда не говорил по бумажке и презирал экраны с бегущей строкой. Чувствуя, что вот-вот потеряет нить повествования, он, тем не менее, продолжал говорить о необходимости демонстрации силы, о массовых выступлениях. Только в том случае, если народ призовет правительство к действию, оно начнет действовать. И тут нет альтернативы – только марш протеста. Человек двадцать первого века идет на Вашингтон! Кто они – люди Двадцать Первого Века? Это все, кто был похищен, изнасилован, унижен и оскорблен инопланетянами. Чаша терпения переполнилась. Пробил час мщения!

– Итак, – заключил он, – до встречи через две недели, на лужайке парка перед Капитолием. С вами был Джон Оливер Банион.

Снова заиграла музыка. Банион откинулся на спинку стула. Ему не терпелось узнать, чем была вызвана вся эта суета. Из дальнего угла студии доносились чьи-то взволнованные голоса; ему удалось разобрать слова «боль в груди». Очевидно, сказанное относилось к Энди Кроканелли. К Баниону робко приблизился директор; по его лицу было заметно, что он вовсе не горит желанием сообщать ему новость.

Первые полосы воскресных газет пестрели возмущенными заголовками. Банион выдернул одну наугад из разбросанного перед ним вороха и прочел:

ВОЗМУЩЕНИЮ ТЕЛЕЗРИТЕЛЕЙ НЕТ ПРЕДЕЛА!

НА УТРЕННЕМ ШОУ БАНИОНА ДЕМОНСТРИРУЮТ ПОРНУХУ!

Банион взял себя в руки и в очередной раз перечел статью.

Федеральная комиссия по связи[69] расследует многочисленные жалобы от зрителей нового шоу Джона О. Баниона. Поводом к расследованию послужил вчерашний выпуск программы, в котором были показаны отрывки из порнографического фильма «Космические куколки с планеты Похоть».

Банион и его продюсеры настаивают на том, что это произошло случайно. Во время эфира фильм шел по одному из кабельных каналов – на этом канале круглые сутки демонстрируют порнофильмы. Продюсеры «Субботы» так и не смогли объяснить, каким образом отрывки из этого фильма с голыми астронавтами, занимающимися любовью в состоянии невесомости, попали в их программу.

«Мы настаиваем на проведении собственного расследования, – заявил Джон О. Банион, – но уже сейчас очевидно – это саботаж, наглая попытка помешать мне заставить правительство обнародовать факты его причастности к массовым похищениям американских граждан инопланетянами».

Банион подумал, что подобное заявление выглядит как бред параноика. Единственное утешение – все это чистая правда. Наверняка кто-то попытался дискредитировать его шоу. Если нет, то… остается думать, что он в чем-то провинился перед Богом. Однако свыкнуться с подобной мыслью, ему, примерному христианину, было не так-то просто.

Вчерашний день должен был стать для него днем триумфа. Но обернулся кошмаром. Большую часть дня Банион провел, отвечая на возмущенные звонки из бесчисленных уфологических обществ. Энди Кроканелли забрали в больницу с «сердечным приступом», как объяснили врачи. Его истеричка-жена орала, что они нарочно пытались убить ее мужа, чтобы избавиться от него – от собственного спонсора. Если Энди умрет, она пригрозила «засадить за решетку всю эту банду сумасшедших ублюдков». Биммерман, продюсер, из кожи вон лез, стараясь выяснить, каким образом непотребные кадры затесались в их передачу. Менеджер спутниковой связи разводил руками. Никто не мог понять, как это случилось. Бюрократы из ФКС уперлись рогом, сосредоточившись на жалобах и не пытаясь понять причину.