Король-поэт (ЛП) - Мьер Илана С.

Она была в своей палатке, штопала рубаху в свете жаровни. Мысли унеслись от задания и дня.

А потом ей передали приказ, и она побежала.

Ночь была теплой для зимы. Запах хвои доносился от кипарисов. Намир бежала по траве к палатке короля. Стражи тут же пропустили ее.

Она нырнула внутрь, там было светло. Она не сразу поняла, что видела. Элдакар сидел на стуле, как обычно. Алейра Сюзен тоже была там, стояла рядом. А потом…

— Мой принц, — сказала она.

— Намир, — сказал Мансур.

Она не видела его месяцами. Он загорел, вокруг глаз стало больше морщин. И он улыбался ей. По-настоящему.

— Мы победили.

* * *

Это произошло быстро. Миувьях Акабер был мертв, убит в его замке. Наверное, кто-то отомстил, так думал Мансур. Миувьях жестоко правил своей провинцией. И военное время усиливало хаос. Кто-то решил использовать хаос.

— Наверное, — сказал Элдакар.

Хоть его брат не поверил этому, Мансур продолжил. За дни все изменилось. Три сына Миувьяха — Никрам, Раджир и Миралфин — пошли против друг друга. На границе началась гражданская война. Мансур использовал этот шанс.

— Мы разбили их, — сказал он Намир. — О! Тебе нужно было видеть это. Мы будем петь о том дне годами. Когда все казалось потерянным… враг развалился. От ненависти друг к другу, — он отдыхал на подушках с вином, румяный, явно выпил не первый кубок.

Элдакар сухо сказал ей:

— Тебе нужно сесть.

Намир приняла это как приказ и села на свой обычный стул. Но эта ночь была необычной. Она уловила слова принца.

— Все казалось потерянным, — сказала она. — Так вы думали…

— Я думал, что умру, — Мансур пожал плечами. — Но больше переживал за Элдакара. Если бы мы пали, этот лагерь разбили бы.

— Король Сикаро укрыл бы вас, — сказала Алейра. Она сидела, скрестив ноги, на полу палатки, чуть прикрыв глаза.

— Я бы не убежал, — сказал Элдакар. Почти впервые за время, что Намир знала его, он говорил резко. — Больше погибло бы, если бы я это сделал, чем если бы сдался. Я позволю людям отдавать жизни за Майдару, как было за Захру. Не за меня.

— Мрачные слова. Мы должны праздновать, — сказал Мансур. — Элдакар, ты даже не был пьян. В этом проблема твоих стихотворений. Слишком трезвые.

Кубок Элдакара был нетронут на столе. Он мрачно посмотрел на свой кубок.

— Я не хочу портить свою честь, — сказал он. — Я не был трезв несколько раз. Наверное, был пьян, когда встретил жену. Ты знаешь, что вышло.

— Ты не виноват, — сказал Мансур. — Я не понял бы, что она пиранья, даже трезвым, тем более пьяным, — он поднял кубок вина. — За то, чтобы съели заживо нас… красивые женщины!

Элдакар невольно рассмеялся. Они оба выпили.

— Не верится, что ты умер бы за меня, идиот, — сказал король.

Мансур усмехнулся.

— Это делают братья, — он похлопал Намир по плечу. — А ты, — сказал он. — Получишь землю, которую тебе обещали. Можешь даже оставить службу. Это заслужено.

Он звучал весело, и Намир было странно, что он думал, что она оставит службу. Хотя он желал добра.

— Спасибо, милорд, — сказала она.

— О, ладно тебе, — сказал Мансур. — Хватит, Намир. Выпей. Ты слишком напряжена.

— Мансур прав, — сказал Элдакар. — Ты служила нам больше всех, Намир. Когда сражения завершатся, получишь все, о чем попросишь.

К счастью, они сменили тему на грядущие сражения. Алейра говорила о том, что видела на звездах. О волне разрушения со стороны гор. Мансур серьезно слушал. После ее слов какое-то время было тихо.

Мансур смотрел на Алейру Сюзен с восторгом. Ее светлые волосы ниспадали вокруг плеч. В тенях палатки ее скулы казались острее, золотые цепочки сверкали. И ее странные глаза приковывали внимание любого.

Для Намир маг стала знакомым присутствием в лагере. После ее походов на вышку каждую ночь маг просила помощи Намир, словно от увиденного на небесах было сложно стоять на ногах.

Намир предлагала выпить из фляги, ждала, пока маг придет в себя. Они стояли в тишине, дышали зимним воздухом. Как-то раз Алейра сказала с тенью улыбки:

— Они тебя не заслуживают. Это ужасная семья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Намир сказала с долей дискомфорта:

— Сыновья — не отец.

— Нет, — согласилась Алейра. — Но то, что сделал отец… его сделка… мешает мне читать звезды. Словно даже небеса плачут от этого.

— О чем ты? — спросила Намир, хотя не знала, хотела ли слышать. — Что за сделка?

— Все, что он построил, он купил душами города, — сказала Алейра. — Души все еще под землей, ни живые, ни мертвые, — она посмотрела на Намир. — Мужчины, которых ты так ценишь… не знаю, обретут ли они покой. С таким на их плечах. Это не их вина. Это был отец. Но небеса это не тревожит.

— Если они падут, паду и я, — парировала Намир с пылом, удивившим даже ее. Она пошла по холму, не дожидаясь ответа. Но следующей ночью снова была с магом на холме, снова принесла флягу. Они не говорили об этом. Они обсуждали жизнь Алейры в крепости Танцующих с огнем, изучения, что вели к магии. Эти темы не затрагивали то, что причиняло боль и путало.

Намир забыла со временем свое впечатление от Алейры Сюзен, но вспомнила, увидев, как Мансур смотрел на нее.

Он спросил у Алейры:

— Я слышал, что вы жили среди Танцующих в огнем. Как это было?

Маг тут же опустила взгляд. Потом улыбнулась.

— Я от них научилась не ненавидеть всех мужчин, — сказала она. — Только многих.

— Это звучит как вызов, — принц улыбнулся. Маг улыбалась, но не ответила.

Алейра повернулась к Элдакару и резко сменила тон.

— Вы должны знать, мой король, — сказала она. — Убийство было подарком.

— Она тебе сказала?

— И не нужно. Я говорила раньше — она за ваши интересы.

Элдакар молчал. Намир увидела, как он стиснул зубы. Он посмотрел на нее, словно ощутил ее взгляд, и сказал:

— Намир, поможешь мне с травами?

Она тут же встала. Он взял ее за руку, и она поняла. Она ощутила благодарность к Мансуру за то, что он посла ее к этому королю, который каждым жестом — даже без слов — давал понять, что она была важна.

* * *

Позже она и Мансур пожелали королю спокойной ночи и ушли под свет луны.

— Я хочу поговорить с тобой, — шепнул он ей. Она пошла за ним в его палатку. Она стала только понимать… война с Восточной провинцией кончилась. Ночи над картами, наблюдения за Элдакаром с беспомощным ощущением… кончились. Пока что.

У палатки Мансур сказал:

— Я хотел отблагодарить тебя, — он был румяным от вина, глаза выглядели больше, чем обычно. — Я не хотел говорить при Элдакаре, я беспокоюсь за него. Рана и все, что он потерял… не знаю, что я делал бы, если бы ты не приглядывала за ним. Это не забудется.

— Я узнала его… когда ты был болен, — сказала Намир. Она не дала себе думать о том времени. — Я понимаю, почему ты любишь его.

— Да, — сказал он. — Я хочу только знать, как защитить его.

Намир опустила взгляд.

— Думаю, уже поздно.

— Сердце можно исцелить. Женщины часто разбивали мое, но я тут, — он улыбнулся. Он прошел к своей кровати, поманил ее сесть рядом. — Как ты? — он придвинулся ближе. Хоть она не видела его с лета, она знала его запах. Она не могла его описать, но это был его запах, и от этого волоски на ее шее вставали дыбом. — Я беспокоился и о тебе, — сказал он.

Она смотрела на него.

— Обо мне?

— Ты заботишься обо всех, кроме себя.

Она все смотрела на него.

— Ты пьян, — сказала она.

Он обдумал это.

— Возможно, — сказал он. — Рад тебя видеть, — он стал гладить ее поясницу.

Она напряглась. Сотня мыслей пролетела в голове. Она не могла их отогнать.

Он еще ее так не трогал.

Она убрала его ладонь на свое колено. Это было все еще странно. Он всегда относился к ней как к товарищу по оружию. Не как к женщине. Что изменилось? Она разглядывала его лицо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты думал, что умрешь, — сказала она.

Он кивнул. Прижал другую ладонь к ее щеке.

— Да, — сказал он. — И когда я увидел тебя, я понял… что я дома.