47 отголосков тьмы (сборник) - Виталий Вавикин

Марм снова заглянул в мешок, порассматривал одежды, вынул, повертел в руках.

– Это самое умное, что ты придумала?

– Держи карманы шире. Я взяла с собой одеяние Колумбины, оно дожидается на первом этаже, в камере хранения.

– И-и… – Марм поспешно увязывал точки друг с другом, – что… эм-м… Ладно-ладно, не кипятись: ты же не электрочайник. Только мгновеньичко, хорошо?

Нажатие кнопки интеркома.

– Китти, киска.

– У-угу?

– Файф-о-клок, похоже, отменяется. Только не обижайся, успеется. Окей?

– У-угу.

Алиса неодобрительно покачала головой.

– Система и тебя не пожалела: сделала послушным – это да, но еще и размазней.

– У меня такое лицо с рождения, – честно отозвался Марм.

– А у меня нет. – Алиса мотнула пепельными волосами. – Идем.

Узнать Тиктака – Марму, Алисе или кому-либо другому – представлялось уравнением с тремя неизвестными, причем лишь из них задача и состояла. Что это за попрыгунчик среди исторгающей крики толпы? Почему на нем костюм Паяца, хотя сам Паяц-Марм – вот, рядом с Алисой, у входа в Здание Управления? И основное: куда, черт дери, подевался столь необходимый подлинный Тиктак?!

Марм нашел ответы достаточно легко, поскольку сохранил шпаргалку из прошлого; Алиса – также; но как быть с «беснующимися» горожанами, распевающими развеселые песенки, закидывающимися и перекидывающимися разнообразными сластями, и еще с военными и гражданскими машинами, перекрывшими подступы к Управлению, а кроме прочего, с сутулой фигурой в паяцевской одежде, однако совершеннейшим образом не паяцевского сложения, и, наверное, с назревающими интересными временами?

– Люди выражают эмоции, – заметил огорошенный Марм.

– Как ты когда-то, – подсказала Алиса.

– Но ведь Тиктак больше не у власти, он даже не Тиктак, говоря прямо.

Тот, кто изображал Паяца, взобрался на дуло танка, перепрыгнул на палатку, где в более спокойные дни торговали конфетами, и, прокричав: «Никто, блин, не уйдет обиженным!», – вскинул руки из глубоких карманов, осыпая землю и занявший ее народ разнопестрыми мармеладками и шоколадками.

– Мармелад?! Ну, это уж чересчур! – Эверетт, не исключено, что впервые, проявил эмоцию наподобие отрицательной. – Этот парень, кажется, плохо на меня влияет. Где мой костюм героя? Где ближайшая подворотня? – он повернулся к Алисе, чтобы быть уверенным, она его слышит. – Я об одеждах Арлекина.

– Наконец-то дотумкал.

Алиса схватила Марма за рубашку и повлекла за собой, в узковатый, уставленный мусорными баками проулок. Там, освободившись от бренной в конкретной ситуации верхней одежды, они надели новые костюмы: кто до того был Паяцем, стал Арлекином; Алиса, ранее просто Алиса, превратилась в Колумбину.

– И ты намереваешься подобным смехотворным способом остановить мармо-шоковый бунт? – с сомнением произнес Эверетт, оглядывая себя, оглаживая обновки, критически осматривая получившийся результат в большой луже – следствии прошедшего вчера обильного дождя.

– А что? – безразлично откликнулась Алиса. – Он же первый начал.

– Какие у него требования хоть?

– Вот и выясним заодно.

Она ладонями подтолкнула в спину Паяца… извините, с нынешней поры – Арлекина. А тот, увы, пока не успел войти в роль; к тому же ему мешали аж 4,5 дня крайне вредоносной власти.

– Эта толпень… пестрит, – попробовал выразиться иначе Марм.

– Привыкнешь, – по привычке сухо подбодрила бывшая жена. Наряд женщины выглядел более «строго», чем у него, однако и более блекло.

Э. С. кивнул, выражая готовность, Алиса прищелкнула пальцами, и двое вновь-одетых комедиантов вынырнули из проулка к третьему паяцу.

– Ага! – завидев их, провозгласил Тиктак, посыпая дорогу к себе шоколадом и конфетами: для этого пришлось изрядно попрыгать. – Смотрите, друзья! – затем прокричал он, разводя руки в стороны и обращаясь ко всем собравшимся разом. – Их я и пригласил на чаепитие! И они пришли, ура!

– Ура!!! – хором раздалось отовсюду.

– А давайте-ка троекратное ура.

И народ трижды приветствовал Арлекина с Колумбиной.

– Ну и? – шепнул Марм-Арлекин Алисе.

– Отвечай, – практически не двигая губами, произнесла та.

– Да? Ага. – Арлекин подбоченился и прокричал – громко, однако не слишком: – Пей свободу! Она вкусна, как чай.

– Нет-нет-нет, – остановила его Алиса. – Ты обязан сказать что-нибудь смешное, но колкое; забавное, но «черное». Понял? – Она заглянула в простые, добрые и честные глаза Марма.

Все ждали.

– Экхм… – начал переодетый Паяц, пытаясь войти в более чем неизвестную роль Арлекина. – Попробуем так? – и продекламировал:

– И тень твоя взмывает враном;

Встаешь ты после секса очень рано;

Тебе не выжить в этом мире странном…

Тебе не выжить – а миру и подавно.

Колумбина помяла губами воздух; то же самое сделал Паяц-Тиктак.

– Уже лучше, – сдержанно похвалила девушка. – Но давай в прозе: она понятней большинству.

– Так убеги ж из размера сама, – резонно заметил Арлекин. И вдруг подался вперед, провозгласил: – Эй, Паяц! Где забыл ты пепелац?

– Скорее отлично, – оценила стоящая в сторонке Колумбина.

Паяц, перебежавший ближе к Арлекину, в долгу не остался:

– Безумный Шляпник дело говорил когда-то, и Кролик тоже, и Пернатый!

– Ах, чтоб тебя… Колумбина – моя! Уяснил? Можешь снимать необходимость за три цента, если отыщутся такие деньжищи в твоих дырявых карманах.

– Свобода, булочки, классно!

Битва то ли разгоралась, то ли переходила на иной уровень, то ли еще что. Все наблюдали.

– Классному научат тебя в классе, когда наряд позорный поменяешь свой!

– Уж лучше рубашом, чем с Колумбиной и тобой!

– Свои мозги оставил ты на полке, но мне не жаль: ты на словах лишь колкий.

– Картошкой рот займи, потом бомбошкой, потом, глядишь, обзаведешься и башкой.

Толпу чрезвычайно заинтересовала перепалка пробел тире пробел ментальный бой. Чуть позже интерес превратился в заразительность, после чего заразительность, естественно, начала распространяться: пошли лозунги, старые и новые; побежали приспешники, проверенные и только что обращенные. Понеслись – люди, массы, волны.

А двое мужчин-комедиантов к тому Времени просто перекидывались безобидными шутками:

– Паяц ты, но внешне лишь – в душе Тиктак.

И как ты победишь? Конечно же, никак.

– Тебе велели переходить на прозу. Бомбошку съешь: она питательно богато. (Вот ведь! И я стихом сказал, пускай и белым.)

– Да-да, ты сам не очень перешел…

– Не очень и хотел, ты знаешь…

Колумбина постаралась вклиниться между двумя своими возлюбленными – устаревшим и модернизированным, – однако сделать это было так же легко, как, например, собственноручно погасить гейзер или одному, без помощи, на веревке протащить ледокол через Полюс.

– Ребя… – успела сказать она, прежде чем ее не услышали.

– Колумбина – нет, не ждет тебя.

– И от тебя уходит, не любя.

Паяц давно спрыгнул на землю, Арлекин подошел к нему. Экс-Тиктак, видимо, под завязку почувствовал себя в роли, и Марм, судя по всему, успешно перевоплотился. Алиса-Колумбина непонимающе взирала на происходящее. К счастью, когда развивалось нечто похожее, библиотека оставалась свободной, ведь вперед двигают не авторы и не фантазии, а устремления людей. И она, подобрав юбки, устремилась в Читальню, что на соседней улице.

В наполненном скучанием и ожиданием одинокой библиотекарши заведении Колумбина быстро припомнила нужное. Она назвала рассказ, после, по просьбе работницы храма книг, – и автора, получила на руки старое потертое издание и столь же скоро убежала.

Арлекин-Паяц и Паяц-Тиктак, совсем перестав бояться друг друга, вдруг принялись отпускать колкости нос к носу. Все шумели. Что-то назревало. Подбежала Колумбина-Алиса.

– Эй! – привлекла внимание противоборствующих фигура в цветастых платьях и, раскрыв книгу на определенной странице, вознесла сборник над головой. – Глядите сюда! Читайте сюда! Вы, дети трансляции!

Ну что ж, стоило Тиктаку взглянуть на рассказ, и он узнал, что тоже «man». А Арлекин почитал, поскреб макушку и оказался правда Арлекином. Алиса же, перестав быть Колумбиной, сохранила себя как Алису.

– Мы – выдумка! – пронеслось над Городом.

Легким, изящным движением пальцы снимали маску за маской. Одна из них, спикировав на землю, по чистой случайности упала на тот самый рассказ, что вспомнила Алиса. Да, вот пухлый сборник лежит на тротуаре, снова немного подзабытый, страницы шелестят на легком ветру, однако книга не закрывается, и все расходятся по домам. Вселенная отдыхает…

Как непонятно, что случилось? Что тут может быть непонятного? Прочитайте рассказ «– Кайся, Паяц!..» на языке оригинала, и только – ведь все начинается там, где начали. Да и Эллисон трудился не зря, that’s right.