После развода. Хочу тебя вернуть - Панна Мэра

таблицы, расчёты нагрузок. Всё вроде бы сходится. Я проверила уже трижды, и Максим проверял, и эксперты подтверждали. Бумаги говорят: ошибок нет. Но внутри у меня всё равно неспокойно, будто под ногами зыбкий пол.

Я нахожу глазами разрез здания, взгляд цепляется за линии, где должно быть укрепление. Чётко, аккуратно, по правилам. И всё же что-то гложет. Как будто в этих сухих цифрах спрятано предупреждение, которое я пока не могу прочитать.

«Может, я просто слишком зациклилась?» – думаю я, откидываясь на спинку кресла.

Это всё из-за Ильдара. Из-за его вечных вспышек гнева, его наглости и его презрения. Сомнение всё время сидит во мне, как заноза. Я сама ищу повод сомневаться, потому что привыкла ждать от него обвинения в ошибках и просчетах.

Делаю глубокий вдох, закрываю глаза. Нет, надо выкинуть всё это из головы. Здесь, в компании Драгунского, я не жена Ильдара, не его тень, не его «домохозяйка». Я консультант. И мне доверяют.

Открываю глаза, снова смотрю на экран. Линии ровные, цифры правильные. И всё же внутри остаётся какое-то неприятное, липкое чувство сомнения, которое я упрямо отталкиваю. Не хватало ещё, чтобы моё подсознание снова играло со мной из-за прошлого.

Я щёлкаю мышкой, переключаюсь на другую вкладку, как вдруг в кабинете раздается глухой стук в дверь и в дверь заглядывает Максим.

– Надь, – говорит он своим обычным спокойным тоном. – Не хочешь со мной на обед сходить? Всё равно перед совещанием есть немного времени.

Я вздыхаю и киваю. Может, правда стоит сменить обстановку?

Мы вместе выходим к лифту, и, когда двери закрываются, на секунду становится так тихо, что я слышу собственное сердцебиение. Максим краем глаза смотрит на меня и, как всегда, всё замечает.

– Ты задумчивая, – говорит он негромко. – Что-то случилось?

Я сжимаю в руках папку с бумагами и решаюсь:

– Ой, Максим, ничего от тебя не скроешь… Я в очередной раз проверяла проект музея Ильдара. И вроде всё идеально: расчёты верные, сметы сходятся, планы выверены. Я всё пересчитала. Но внутри – я колеблюсь, подбирая слова, – внутри как будто что-то не так. Чувство, будто там есть ошибка, но она не на бумаге, а где-то глубже.

Максим внимательно слушает, не перебивая. Его взгляд серьёзный, цепкий, от этого становится легче говорить.

– И ещё – продолжаю я, уже тише. – Мне странно, что мы вообще взялись за этот проект. Это ведь Абрамов, ваш конкурент. Обычно такое не делают: давать советы прямому сопернику. А тут… Будто всё перевёрнуто.

Мы стоим в лифте, он мягко опускается вниз. Максим слегка поворачивается ко мне:

– Тебя настораживает не только сам проект, но и то, что он оказался у нас на столе, верно?

Я киваю, чувствуя, как в груди поднимается лёгкое напряжение. Именно так.

Лифт мягко звенит и останавливается на первом этаже, но мы почему-то не торопимся выходить. Максим остаётся стоять рядом, слегка прислонившись к стенке, и, наконец, говорит:

– Знаешь, Надь… я тебя понимаю. Меня тоже удивило, когда Драгунский взялся за проект Абрамова. Это ведь против всех его правил. Обычно он предпочитает не связываться напрямую с конкурентами. Но тут – Максим чуть усмехается краем губ, – думаю, дело было в его желании наступить Ильдару на эго. Показать, что даже он, «великий архитектор», вынужден приходить за советом.

Я слушаю, и в груди что-то щемит. Это вполне похоже на Драгунского.

Максим продолжает, уже серьёзнее:

– Но, если честно, у этого проекта с самого начала были какие-то проблемы. Я слышал кое-что, но был занят на другом объекте, поэтому в детали не вникал.

Максим смотрит прямо на меня, спокойно, но настойчиво:

– Если хочешь, я могу попробовать узнать больше об этом объекте и заявках на него? Не хочу, чтобы ты ходила с этим ощущением «что-то не так» и оставалась одна наедине с этими мыслями.

Я смущённо улыбаюсь, чувствуя возрастающую между нами неловкость, но всё же киваю.

–Только если это не займет у тебя много времени. Не хочу отвлекать тебя от работы, тем более я не уверена, что мои опасения имеют основания.

Максим удовлетворенно кивает, словно получил задание, которого давно ждал.

–Я займусь этим, как только будет время, ну а пока я хочу показать тебе место с отличным тыквенным супом.

 

***

 

Когда мы возвращаемся в офис после обеда, всё внутри будто снова собирается в привычную рабочую форму: шум коридоров, звонки, разговоры, шелест бумаг. Но внутри меня всё ещё дрожит тонкая струна тревоги.

Совещание у Драгунского проходит, как всегда, в его стиле: чётко, уверенно, без лишних слов. Все сидят вокруг длинного стола, перебрасываются замечаниями, фиксируют задачи. Я стараюсь быть предельно внимательной, делаю пометки, но голова то и дело уходит в прошлое.

Перед глазами всплывает картина: Ильдар, сияющий после победы в тендере, как ребёнок, которому подарили дорогую игрушку.

А теперь... Теперь я слышу лишь сухие обсуждения проблем, чувствую, как вокруг этого проекта клубятся тени ошибок и недосказанностей. И мне становится не по себе.

– На сегодня всё, – голос Драгунского возвращает меня в реальность.

Коллеги начинают вставать, собирать бумаги. Я машинально тоже двигаюсь, но тут он поднимает взгляд и спокойно произносит:

– Надя, задержитесь.

Все вокруг будто мгновенно оживляются, украдкой кидают взгляды. У нас редко кто остаётся с ним наедине. Я же замираю, прижимая к груди блокнот, и чувствую, как сердце делает лишний удар.

Мне остаётся только кивнуть.

 

Глава 47

Когда за всеми закрывается дверь и мы остаёмся вдвоём, в кабинете сразу становится тише, будто сам воздух затаил дыхание. Драгунский откладывает ручку, складывает руки на столе и смотрит прямо на меня.

– Хотел поблагодарить вас за вчерашний вечер, Надежда, – говорит он спокойно, но голос звучит теплее, чем обычно на совещаниях.

Я смущённо опускаю глаза в блокнот, хотя там уже давно пустая страница.

– О, ну… Там и благодарить особо не за что, – торопливо отмахиваюсь я. – Я ведь просто делала свою работу.

Он чуть улыбается уголком губ.

– Вы скромничаете. Но именно в этом, пожалуй, и есть ваше обаяние.

Щёки начинают предательски гореть. Я чувствую, как по позвоночнику пробегает неловкий холодок. Это совсем не тот тон, в котором он обычно разговаривает со мной.

– У вас нет планов на вечер? – неожиданно спрашивает он.

Я машинально нервно усмехаюсь, пытаясь разрядить атмосферу:

– Зависит от того… К