Маскарад (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева) - Terry Pratchett

– Эй, к вам покупатели пожаловали! – завопила нянюшка.

Из-за занавески показалась некая дама и внимательно обозрела посетительниц – вполне возможно, сделала она это посредством носа.

– Вы, наверное, ошиблись дверью, – произнесла она.

Мадам Зарински с детства приучали вежливо обращаться со слугами и торговцами, даже такими потрепанными, как эти две старые вороны.

– Моя подруга хочет купить платье, – ответила одна из ворон, та, что попотрепанней. – Благородное, со шлейфом и искусственной задницей.

– Черного цвета, – уточнила худенькая.

– И со всеми причиндалами, – продолжала потрепанная. – Сумочку на цепочке, пару очков на палочке и всяко разно.

– Боюсь, это будет стоить чуточку больше, чем вы планируете потратить, – улыбнулась мадам Зарински.

– И сколько эта чуточка? – спросила потрепанная.

– Видите ли, это магазин одежды для избранных.

– Поэтому мы сюда и пришли. Нам не нужны дешевые тряпки. Меня зовут нянюшка Ягг, а рядом со мной… госпожа Эсмеральда Ветровоск.

Мадам Зарински смерила госпожу Эсмеральду инквизиторским взглядом. Нельзя отрицать, эта женщина и в самом деле держалась с определенным достоинством. А смотрела прям как герцогиня.

– Из Ланкра, – уточнила нянюшка Ягг. – Если бы она захотела, то имела бы свою консерваторию, но она не хочет.

– Э-э… – Мадам Зарински решила, что до выяснения дальнейших обстоятельств лучше подыграть подозрительным клиентам. – Какой стиль вы предпочитаете, госпожа?

– Что-нибудь благородное, – тут же откликнулась нянюшка Ягг.

– А не могли бы вы определить чуточку поточнее?…

– А не покажете ли вы, что у вас есть? – предложила госпожа Эсмеральда, усаживаясь в одно из кресел. – Платье нужно для Оперы.

– О, вы покровительствуете опере?

– Госпожа Эсмеральда покровительствует всему, – решительно заявила нянюшка Ягг.

Мадам Зарински держалась так, как держатся люди ее класса и воспитания. Ей с детства внушили определенный взгляд на мир. Когда мир не согласовывался с ее представлениями, она немного сопротивлялась, но потом, подобно гироскопу, в конце концов восстанавливала равновесие и продолжала вращаться так, будто ничего не произошло. Если бы цивилизации пришел конец и людям ничего больше не осталось, кроме как питаться тараканами, мадам Зарински по-прежнему пользовалась бы салфеткой и смотрела свысока на тех, кто ел тараканов с ножа.

– Я, э-э, продемонстрирую вам несколько образцов, – произнесла она наконец. – Прошу прощения, я удалюсь на одну минутку.

Мигом исчезнув в лабиринте мастерских (там позолоты было куда меньше, чем в салоне), она прислонилась к стене и призвала главных портних.

– Милдред, к нам пришли две очень странные…

Она замолчала на середине фразы. Странные клиентки последовали за ней! И теперь они спокойно прогуливались по проходу между столами портних. Кивали работницам, рассматривали платья на манекенах.

Мадам Зарински быстро взяла себя в руки.

– О, прошу вас, тут не…

– Сколько стоит вот это? – палец госпожи Эсмеральды ткнулся в творение, предназначенное для вдовствующей герцогини Щеботанской.

– Боюсь, данное платье не продается…

– А сколько оно стоило бы, если бы продавалось?

– Триста долларов.

– А смотрится на все пятьсот, – заметила госпожа Эсмеральда.

– В самом деле? – замигала нянюшка Ягг. – О, а ведь и правда, а?

Платье было черным. По крайней мере, теоретически. Скажем так, его можно было сравнить с крылом скворца. Платье сшили из черного шелка и украсили янтарным бисером и блестками. Это был черный цвет, который надевают по праздникам.

– На вид примерно моего размера. Мы берем его, Гита, расплатись.

Гироскоп мадам Зарински стремительно изменил направление вращения.

– Берете? Прямо сейчас? За пятьсот долларов? И вы платите? Платите сейчас? Наличными?

– Гита, реши вопрос.

– О… Да!

Застенчиво отвернувшись, нянюшка Ягг задрала юбку. Последовала серия шорохов и резиновых «чпоков», после чего нянюшка снова повернулась, держа в руке мятый мешок.

Отсчитав пятьдесят теплых десятидолларовых банкнот, она положила их в приветственно раскрытую ладонь мадам Зарински.

– А теперь мы вернемся обратно в магазин и посмотрим на остальное, – заявила госпожа Эсмеральда. – Эти забавные страусиные перья, они мне нравятся. И еще такая большая накидка для настоящих дам. И веер, отделанный шелком.

– Кстати, раз уж гуляем, почему бы нам не прикупить бриллиантов? – вставила нянюшка Ягг.

– Неплохая идея.

И бодрой иноходью необычные клиентки направились к выходу в основную часть салона, оставляя за собой шлейф пререканий.

Мадам Зарински уставилась на деньги у себя в руке.

Она хорошо разбиралась в старых деньгах. Над ними витал некий ореол святости – наверное, потому, что люди не расставались с ними годами. И она разбиралась в новых деньгах, сделанных выскочками, которых за последние годы в городе развелось видимо-невидимо. Но в напудренной груди мадам Зарински билось сердце настоящей анк-морпоркской лавочницы, которая твердо знает: самые лучшие деньги – эти те, которые держишь в руке ты, а не кто-нибудь другой. Самые лучшие деньги – это мои деньги, а не твои.

Кроме того, она отличалась достаточным снобизмом, а поэтому всегда путала грубость и хорошее воспитание. Богатые люди никогда не бывают сумасшедшими (они эксцентричны), и точно так же они не бывают грубыми (они честные и непосредственные).

Так что она стремглав кинулась за госпожой Эсмеральдой и ее странной подругой. Соль земли, сказала она сама себе.

И поспела как раз вовремя, чтобы услышать окончание странного разговора.

– За что мне это, а, Эсме? За что меня наказывают?

– Не пойму, о чем ты, Гита?

– Так, нашло.

– Я и в самом деле не понимаю, о чем ты. Ты же сама говорила, что зашла в тупик, что у тебя голова кругом идет и ты не знаешь, что делать с деньгами.

– Да, но я бы не возражала заходить в тупик где-нибудь в тепле, в удобном шезлонге, где много больших сильных мужчин покупали бы мне шоколад и добивались от меня взаимности.

– На деньги счастье не купишь, Гита.

– А кто сказал «покупать»? Всего лишь взять в аренду, на пару-другую неделек.

Агнесса встала поздно. В ушах у нее все еще звенела музыка. Она оделась как во сне. Однако сначала, на всякий случай, завесила зеркало покрывалом.

В столовой полдюжины балерин питались одной веточкой сельдерея и над чем-то хихикали.

Был там и Андре. Рассеянно ковыряя еду, он изучал лист с нотами. Время от времени он с видом человека, лишь физически находящегося здесь, в этой суетной столовой, делал взмах ложкой, потом клал ее и записывал несколько нот.

Прямо посреди очередной музыкальной фразы он заметил Агнессу и широко улыбнулся.

– Доброе утро. У тебя усталый вид.

– Э-э… Да.

– Ты пропустила все веселье.

– …В самом деле?

– Приходили стражники. Разговаривали со всеми, задавали много вопросов и очень медленно записывали ответы.

– И какие же вопросы они задавали?

– Ну, зная нашу Стражу, можно предположить что-нибудь вроде: «Это ведь ваших рук дело?» Они не слишком быстро соображают.

– О. Значит ли это, что сегодняшнее представление отменено?

Андре засмеялся. Смех у него был довольно приятный.

– Вряд ли. Не думаю, что существуют обстоятельства, при которых господин Бадья отменит представление, – произнес он. – Даже если люди и в самом деле мрут как мухи.

– А почему нет?

Он объяснил.

– Но это же отвратительно! – воскликнула Агнесса. – Ты хочешь сказать, публика приходит именно потому, что может случиться нечто плохое?

– Боюсь, такова человеческая природа. Разумеется, некоторые придут послушать Энрико Базилику. А кроме того… похоже, Кристина становится популярной… – Он скорбно посмотрел на Агнессу.

– Я ничего не имею против, честно, – солгала Агнесса. – М-м-м… а ты давно здесь работаешь?

– Всего несколько месяцев. А прежде… я давал уроки музыки детям серифа клатчского.

– М-м-м… и что ты думаешь о Призраке? Андре пожал плечами.

– Наверное, какой-нибудь сумасшедший.

– М-м-м… а ты не знаешь, он, случаем, не поет? Ну, в смысле, он хорошо поет?

– Я слышал, он посылает нашему директору записочки с критикой. Некоторые девушки утверждают, будто слышали ночью чье-то пение. Но они ведь вечно болтают глупости.

– М-м-м… а в здании случайно нет тайных ходов?

Андре посмотрел на Агнессу, склонив голову набок.

– Кто тебе это сказал?

– Прошу прощения?

– Кое-кто из девушек поговаривает, будто такие тайные ходы действительно существуют. Эти же девушки, разумеется, утверждают, что видят Призрака постоянно. Иногда даже в двух местах одновременно.