Душитель - Уильям Лэндей

— У меня есть для тебя кое-что еще. Помнишь ограбление в «Копли»? Там взяли бриллиантов на полмиллиона.

— Читал в газетах.

— Мне нужны эти камни. Они принадлежат моему другу.

— Бриллианты? А я тут при чем?

— Говорят тебе, они принадлежат моему другу.

— Понятия не имею ни о каких…

— А я думал, ты детектив.

— Я такими делами не занимаюсь.

— Какая, на хрен, разница? Ты детектив, ну и расследуй.

— Ничего не обещаю… Даже не знаю, с чего начать.

— Не знаешь? Ну так я тебе подскажу. Начни со своего хренова братца.

— Брата? — Джо попытался произнести это спокойно.

— Да, твоего брата, вора. Когда что-нибудь крадут, надо искать вора. Что скажешь?

— Но…

— Найди камни, Джо. Если твой брат их не брал — черт с ним, мне на него плевать. Честное слово. Просто найди камни, вот что меня волнует.

— Хочешь, чтобы я прижал собственного брата? Не могу.

— Можешь. Придется.

— Дай мне другое задание. Что угодно.

— Меня предупредили, что ты так и скажешь.

— Правильно предупредили. Я этого делать не стану.

— Еще мне дали вот это. — Гаргано порылся в кармане, вытащил свернутый листок и положил перед Джо.

На листке значились имена Кэти Малыша Джо, домашний адрес, адрес школы — все это аккуратным почерком.

— Вот что я тебе скажу. Не смей говорить «нет». Понятно? Не желаю слышать от тебя это слово. Просто найди камни.

39

Двое полицейских у двери. Тот, что повыше, — Базински, из Манхэттенского отдела расследования грабежей. Среднего роста, худой. Возможно, он мог быть красив, если его как следует одеть, вытащить из кармана рубашки всякое барахло (ручки, клочки бумаги), объяснить, что галстук не сочетается с короткими рукавами… А еще — если бы он стоял не сутулясь, брился как следует и не злоупотреблял одеколоном. Базински был воплощенным полицейским — по крайней мере по сравнению со своим напарником.

Это был невысокий изжелта-бледный человечек с такой же зубодробительной фамилией — Гедамински. Не фамилия, а грузовой поезд. Гедамински мало походил на полицейского. Он был мал, рыхл и анемичен — никаких шансов выстоять в схватке с настоящим преступником. Его хотелось положить под согревающую лампу, как больного ребенка. Гедамински прибыл сюда из Бостона на машине, хотя окружающие догадывались, что при необходимости он пришел бы и пешком. В нем чувствовалась педантичная внимательность. И больше ничего. Полнейшее разочарование.

Во всяком случае, было очень забавно поболтать с полицейским — похоже на шутку. Из этого выйдет превосходный анекдот. Для встречи с детективами она оделась неброско: серый свитер и брюки, никаких украшений, кроме часиков, простые серьги. Она хотела показать, что внешность не главное; она была из тех восприимчивых и активных девушек, которые при других обстоятельствах могли бы сделать карьеру специалиста по расследованию грабежей. Ей не хотелось, чтобы к ней отнеслись свысока, а они наверняка будут фамильярничать и отмахнутся от нее, поэтому она была чрезвычайно вежлива. Она предложила им кофе с булочками — в ее представлении полицейские обожают такую еду. Она очень хотела помочь.

Но, честное слово, ей нечего было сказать Гедамински, кроме того, что он уже слышал по телефону. Он проделал чертовски долгий путь лишь затем, чтобы получить подтверждение.

Детектив показал ей фото.

— Да, это он, — сказала девушка. Удивительно, но она хорошо запомнила этого человека. Он был красив и держался с достоинством. Глядя на него, она подумала: «Мы с ним чем-то похожи».

— Как его зовут? Ничего, что я спрашиваю? — поинтересовалась она.

— Ричард Дэйли.

— Вы уверены, что это он? Похоже на какую-то ошибку…

— Расскажите мне все с самого начала, — проговорил детектив.

— Хорошо. Все было так, как я и сказала. Ваш друг уже в курсе?

Базински согласился подвезти бостонского коллегу из вежливости. Они и раньше работали вместе. Гедамински порой бывал в Нью-Йорке, отслеживая того или иного подозреваемого — обычно Дэйли. Настоящий профи, классный вор, часто работает за пределами родного города, чтобы ускользнуть неузнанным. Гедамински давно заподозрил, что Рики Дэйли нанес несколько визитов на Манхэттен, чтобы безнаказанно нажиться. Еще он знал, что Рики якшается с одними и теми же скупщиками, проверенными ребятами, и все они — не из Бостона. Нет лучше места, чтобы сбывать драгоценности, чем Нью-Йорк. Там их можно быстро переплавить и продать дальше. Нередко единственный способ поймать ловкого вора — последовать путем краденого. Украсть нетрудно, но избавиться от украденного нелегко. Большинство воров вынуждены соглашаться на двадцать — тридцать процентов стоимости. Наиболее опытные получают больше — в сделках с ними меньше риска. Детективы проводят уйму времени, прочесывая ломбарды и ювелирные магазины в поисках пропажи. Гедамински отдал бы левое ухо за то, чтобы узнать, кому именно Рики Дэйли сбывает добычу. Они с Базински несколько раз проверили привычные нью-йоркские точки, но безуспешно. Гедамински хорошо ладил с Элом Базински, хотя тот был склонен к многословию, а от его одеколона у бостонца разламывалась голова. Гедамински начинал подозревать в коррупции весь нью-йоркский полицейский департамент, ибо для мужчины одеколон — необходимость, а для копа — непозволительная роскошь.

— Сейчас у всех спрашивают: «Где выбыли, когда узнали, что убит Кеннеди?» — сказала девушка. — Так вот, я была в Бостоне. В те выходные Гарвард играл с Йелем. Мы собирались провести там два дня, но не получилось. Тем более что игру все равно отложили. Мы с мужем жили в «Копли», но в тот вечер отправились к друзьям, в Бэк-Бэй.

Я устала, сил совсем не осталось. Больше не хотелось смотреть телевизор, там повторяли одно и то же, час за часом, и я не выдержала и вернулась в отель, а муж остался у друзей. Я поднялась на свой этаж, вышла из лифта и пошла по коридору, доставая ключи, а потом услышала этот звук, даже не выстрел — скорее как будто хлопушка разорвалась или что-то треснуло. Я уже так была напугана за этот день, что на мгновение замерла. Когда я подошла к двери номера, то начала возиться с ключом, у меня дрожали руки. Я… Нет, я не плакала, но слезы подступали, сами понимаете, и мне больше всего хотелось войти и лечь. Пока я пыталась справиться с замком, открылась дверь соседнего номера, и оттуда вышел этот человек, Ричард Дэйли. В жизни он куда приятнее, чем на фотографии. В красивом костюме, без багажа. Я заметила, что у него нет ключа, он не стал запирать за собой дверь, просто захлопнул ее. Он пошел к лифту, заметил, как я вожусь с замком, и спросил: «У вас все в порядке?» Я сказала, что у меня дрожат руки и что я никак не могу открыть дверь. Он сказал: «Давайте я вам помогу, я хорошо справляюсь с замками». Я дала ему ключ, он сунул его в замок и открыл дверь, а потом сказал: «Все будет хорошо», — улыбнулся и собрался уходить. Он действительно был такой милый. Очень милый. Глядя на него, я и сама почему-то подумала: «Может быть, действительно все будет хорошо». Я сказала ему — не то чтобы это было важно, просто мне хотелось, чтобы он задержался еще на минутку, у меня был очень тяжелый день, — я сказала: «Вы забыли запереть свой номер». Он остановился, посмотрел на дверь и сказал: «Это не мой номер. Я только что приехал, и мне дали не тот номер, что я заказывал». Тогда я сказала что-то вроде: «Ну, сегодня такой день, трудно винить регистратора за ошибку». Он улыбнулся, но не радостно, а скорее ободряюще, и сказал: «Конечно, это всего лишь ошибка, я сейчас пойду вниз и все улажу». И все. Он ушел, я зашла в номер и перестала об этом думать. Я так и не узнала, что соседний номер обчистили. Через час мы с мужем уехали домой.

— Вы уверены, что это был Дэйли?

Девушка взяла фотографию и снова на нее взглянула. Она была абсолютно уверена и все же не могла смириться с тем, что красивый, любезный мужчина, которого она встретила в коридоре отеля, — вор, что он ограбил кого-то в суматохе того ужасного дня. Это казалось кощунством, и она окончательно смутилась.

— Уверена. Ричард Дэйли. Но я и подумать не могла… Я просто…

— Вы уверены, что это он?

— Да… Но он просто попал не туда.

— Поверьте, леди, он вечно попадает не туда.

40

Не включая свет, Рики работал в кожаных шоферских перчатках — очень тонких, из телячьей кожи. Они нравились ему, потому что позволяли все чувствовать, в них было не слишком жарко, они легко влезали в карман пальто и стильно выглядели. Рики гордился некоторыми тайными аспектами своего мастерства, точно так же как профессиональный столяр гордится идеально прилаженными шарнирами в ящиках комода. Это то, что называется призванием, склонностью. Его работа проходит в тени, без свидетелей, но тем больше поводов делать ее без сучка и задоринки. Рики состоял в тайной гильдии и ощущал легкий трепет профессионализма, когда натягивал перчатки и разминал пальцы. Он был занят делом и радовался.