Весы Фемиды - Найо Марш

— Что вы хотите этим сказать, мой дорогой Родерик? Надеюсь, вы не станете прибегать к разным ухищрениям и прямо спросите, что вас интересует.

— Конечно. Я хотел бы знать, не мемуары ли сэра Гарольда Лакландера были предметом ваших обсуждений, когда я пришел?

По наступившей тишине он понял, что попал в точку. Еще его поразило, как одинаково выглядят люди, которых вдруг неожиданно испугали: их всех охватывает своего рода столбняк.

Леди Лакландер пришла в себя первой.

— Вы не ошиблись, — сказала она. — У вас изумительно острый слух.

— Я услышал имена своих собственных издателей, — объяснил Аллейн. — Фирма «Брайерли и Бентвуд» весьма достойная и респектабельная. Вот я и подумал, что изданием занимаются именно они.

— Я рада, что вы так высоко о них отзываетесь, — сухо ответила она. — И разделяю ваше мнение об их репутации.

— А полковнику Картаретту было поручено подготовить рукопись к изданию, верно?

И снова наступила тишина, которую одновременно нарушили Марк и Роуз:

— Да.

— Полагаю, — заметил Аллейн как бы невзначай, — для полковника это было большой честью.

Джордж выдавил из себя сдавленным голосом что-то насчет «ответственности» и неожиданно предложил Аллейну выпить.

— Мой дорогой Джордж, — нетерпеливо вмешалась его мать, — Родерик сейчас при исполнении обязанностей, так что пить не станет! Не глупи!

Джордж побагровел от возмущения и посмотрел на Китти, явно рассчитывая найти в ней поддержку.

— Как бы то ни было, Рори, — продолжила леди Лакландер, меняя тон на грубовато-дружелюбный, — почему бы вам не присесть? Зачем маячить, когда есть стул?

— Благодарю вас, — сказал Аллейн, усаживаясь. — Я вовсе не собираюсь «маячить» больше, чем вынужден, но я не могу быть самой любезностью, когда вы все, едва завидев меня, с удивительным единодушием замыкаетесь в себе и уходите в глухую оборону.

— Глупости! — заявила она, но ее лицо потемнело, и на мгновение они с сыном стали очень похожи. Аллейн заметил полный муки взгляд, который устремила на него Роуз. Марк взял ее за руку.

— Что ж, если все это глупости, — подхватил Аллейн, — то забудем об этом и займемся деталями, которые вы наверняка посчитаете не относящимися к делу. Например, автобиографией. Я рад, что в данный момент здесь нет мистера Финна, потому что хочу вас спросить, описывает ли сэр Гарольд в своих мемуарах несчастье, произошедшее с молодым Финном. Вряд ли он мог оставить этот эпизод без внимания, вы не находите?

Все растерянно на него смотрели.

— Или все-таки он обошел этот вопрос молчанием? — добавил он.

— Я не читала мемуаров мужа, — ответила леди Лакландер. — Полагаю, что их не читал никто, кроме Мориса.

— Вы имеете в виду, что не читали их целиком или что вообще не читали и не слышали ни единого слова из них?

— Мы обсуждали какие-то моменты. Иногда я помогала мужу освежить память.

— А вы обсуждали с ним дело молодого Людовика Финна?

— Никогда! — твердо и громко заявила она, и Джордж поперхнулся.

Аллейн повернулся к Китти и Роуз.

— Возможно, — обратился он к ним, — полковник говорил вам что-нибудь о мемуарах?

— Мне — нет! — ответила Китти и добавила: — Считал себя выше этого!

Остальные неловко переглянулись.

— Мне самому очень неприятны все эти расспросы, но, с вашего позволения, я хотел бы знать, говорил ли кому-нибудь из вас сэр Гарольд Лакландер или полковник Картаретт хоть что-то о деле Людовика Финна в связи с мемуарами.

— Да что, черт возьми, происходит? — не выдержал Джордж, приводя в смятение остальных. — Будь я проклят, если понимаю, какое отношение мемуары отца могут иметь к убийству Мориса Картаретта! Извини, Китти. Прошу прощения, Роуз. Но это так!

— После самоубийства молодого Людовика Данберри-Финна прошло восемнадцать лет, в том числе и военные годы. Многие люди уже забыли об этой истории. Но для тех, кто помнит… для его отца… мысль о том, что эта история снова всплывет, должна быть невыносимой. — Аллейн подался вперед, и, будто повинуясь его приказу или гипнотическому внушению, остальные невольно повторили его движение. Джордж Лакландер раскраснелся, а остальные побледнели, но на лицах всех без исключения было написано крайнее изумление. Однако Аллейну показалось, что Китти с Джорджем и, возможно, леди Лакландер испытали и некоторое облегчение. Он поднял руку. — Если, конечно, в этих мемуарах не содержится нечто, что может обелить имя молодого Финна.

Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

— Да как вы смеете… — начал Джордж, бывший самым слабым звеном этой группы, но тут же осекся.

Как нередко бывает с влюбленными, Марк и Роуз почти одновременно воскликнули: «Нет!» — но их остановил властный жест леди Лакландер.

— Родерик, — спросила она, — вы разговаривали с Октавиусом Финном?

— Да, — ответил Аллейн, — я пришел к вам прямо от него.

— Подожди, мама! — вмешался Джордж. — Подожди минутку. Октавиус наверняка ничего не сказал! Неужели ты не понимаешь, что поэтому Аллейн и пытается все вытянуть из нас?

На террасе воцарилась мертвая тишина. Леди Лакландер повернулась к сыну и медленно произнесла:

— Как можно быть таким глупцом, Джордж!

Теперь у Аллейна исчезли всякие сомнения относительно правды насчет мистера Финна, полковника Картаретта и мемуаров сэра Лакландера.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Чайнинг и Аплендс

1

Следующим заговорил Марк Лакландер.

— Надеюсь, ты позволишь мне высказаться, бабушка, — сказал он. — И ты, отец, — вежливо добавил он после секундной паузы. — Хотя, должен признаться, особого смысла сейчас уже в этом нет.

— Тогда зачем вообще говорить, мой мальчик?

— Бабушка, это скорее дело принципа. И Роуз со мной согласна. Мы послушались тебя, хотя оба считали, что лучше ничего не скрывать от мистера Аллейна. И жизнь подтвердила, как ты сама видишь, что мы были правы.

— Мое мнение не изменилось, Марк. Не нужно торопить событий!

— О да, — поддержала ее Китти. — Я тоже так считаю. Честно. И я уверена, — добавила она, — что Мори бы нас поддержал.

Ее лицо вдруг исказилось, и она стала нервно искать платок.

Роуз сделала непроизвольное движение, которое было красноречивее слов, а Аллейн, о котором все на мгновение позабыли, подумал, что полковнику вряд ли нравилось, когда его называли «Мори».

— Вот именно! Надо подождать! — заявил Джордж, с вызовом глядя на мать.

— Конечно, подождите, — вмешался Аллейн, поднимаясь. Все невольно шевельнулись. — Полагаю, — сказал он, обращаясь к леди Лакландер, — что, прежде чем что-нибудь предпринять, вы сначала хотите поговорить с мистером Финном. Мне представляется, что он скорее всего и сам это предложит. — Аллейн смотрел ей прямо в глаза. — Я предлагаю вам подумать о том, что поставлено на карту. Когда совершается убийство, выплывают наружу очень многие секреты, которые до того тщательно охранялись. Такова уж особенность расследования подобного рода преступлений. — Видя, что леди Лакландер продолжает хранить молчание, он добавил: — Я рассчитываю, что, придя к какому-то общему решению, вы соблаговолите поставить меня о нем в известность. Сообщение для меня можно оставить в «Мальчишке и осле». А сейчас, с вашего позволения, я займусь тем, что мне поручено.

Он поклонился леди Лакландер и уже хотел выйти, как его остановил Марк:

— Я провожу вас до машины, сэр. Ты со мной, Роуз?

Поколебавшись, Роуз направилась за ним. Как показалось Аллейну, к вящему неудовольствию всех остальных.

Марк и Роуз провели Аллейна вдоль восточного крыла внушительного особняка к открытой площадке, где его ждал Фокс в полицейской машине. Рядом стояли спортивный автомобиль доктора и солидная машина, принадлежавшая, судя по всему, Картареттам. Из дома появился молодой лакей Уильям с чемоданом в руке, передал его Фоксу и вернулся обратно.

— Вот и наше грязное белье, — неловко пошутил Марк и смутился.

— Но у вас еще была теннисная ракетка, а у сэра Джорджа, как я понимаю, сумка для клюшек? Можно, мы их тоже возьмем?

— Да, конечно. Я сейчас принесу, — сказал Марк и, взбежав по лестнице, скрылся в доме.

Аллейн повернулся к Роуз. Она смотрела на дверь, за которой исчез Марк, будто чувствовала себя в опасности, оставшись в одиночестве.

— Мне так страшно, — призналась она. — Не знаю почему, но ужасно страшно.

— А чего вы боитесь? — мягко спросил Аллейн.

— Я сама не знаю. Это трудно объяснить, раньше такого не было. Как будто мой отец был единственным человеком, которого я знала по-настоящему, а теперь, когда его убили, все остальные стали еще более непонятными.

Марк вернулся с теннисной ракеткой и сумкой с клюшками.