«Эксодус». Одиссея командира - Йорам Канюк

Еще один мальчик был сыном раввина и спасся, прожив всю войну в монастыре. Когда за ним пришли и рассказали ему, что произошло, он на какое-то время потерял рассудок.

Третий мальчик рассказав, что, когда ему было девять лет, родители положили его в чемодан с дырками — чтобы он мог дышать — и выбросили на ходу из поезда, битком набитого евреями. Его нашли и воспитали какие-то крестьяне. Он прибыл в лагерь с маленьким крестиком, который его приемные родители попросили отвезти в Иерусалим.

Четвертый мальчик рассказал, что, когда их освободили, он выполз из-под горы трупов и закричал: «Эй! Есть тут кто-нибудь живой? Ну хоть кто-нибудь!» — и из этой горы вдруг стали вылезать и набрасываться на еду, принесенную солдатами-освободителями, существа, напоминавшие скелеты.

Пятый же мальчик, Й. Полак, рассказал Йоси, что он происходил из богатой и образованной варшавской семьи. Во время войны ему удалось скрыть свое происхождение и попасть в польский трудовой лагерь. После войны он вернулся в Варшаву, но никого из своих родственников там не нашел, а поляки, занявшие их дом, выгнали его, заявив, что он убил Иисуса Христа. В конце концов он оказался во Франции. Он задавал Йоси много вопросов об Иерусалимском университете на Ар-Ацофим.

Глава четырнадцатая

Тем временем на всех четырех ярусах корабля близилось к завершению строительство четырехэтажных нар. В подготовке судна к плаванию принимали на этот раз участие и некоторые из его будущих пассажиров.

Йоси очень помогал опыт, приобретенный им во время плавания на «Кнессет-Исраэль». Когда вместе с пассажирами он участвовал в отражении атаки в хайфском порту, когда он стоял среди них на палубе депортационного корабля, когда переживал вместе с ними все унижения, которым их подвергали англичане, и пел с ними песни на идише, ему словно передалась их энергия, и он стал чувствовать себя не уроженцем Палестины в шестом поколении, а одним из них — репатриантом, человеком, которому лишь чудом удалось не превратиться в лагерную пыль.

— Я готов был сделать для этих людей буквально все, — сказал он во время одной из наших бесед. — Когда я впервые их увидел, то понял, что нас ничто не остановит. На корабле я видел перед собой только одно: глаза детей.

Когда Йоси был телохранителем и доверенным лицом Хаима Вейцмана, тот рассказал ему одну историю, случившуюся в конце тридцатых годов. Как-то раз секретарь правительства Британского мандата сэр Джон Шоу, который не был особенно большим поклонником евреев, поехал в Тверию, чтобы принять участие в открытии памятника одному английскому генералу. День выдался очень жаркий, солнце палило нещадно. Даже арабы и бедуины попрятались в своих домах и шатрах, а на дымящемся от испарений асфальтовом шоссе не было видно ни единой машины. Шоу казалось, что он вот-вот потеряет сознание. И вдруг, когда машина подъехала к кибуцу Афиким, он с удивлением увидел, что неподалеку от шоссе на банановой плантации работают несколько десятков девушек. Это оказались репатриантки из Германии. Все они очень загорели, но даже сквозь загар было видно, что кожа у них от природы белая. Не обращая внимания на зной и палящее солнце, они энергично срывали бананы и весело, с воодушевлением распевали какую-то песню — причем на иврите, на котором еще не умели толком говорить. Пораженный этим чудом, Шоу велел шоферу остановиться. «Н-да, — подумал он печально, глядя на девушек. — Наверное, евреи все-таки победят».

Когда корабль был уже почти готов к отплытию, французские чиновники вдруг заявили, что не смогут разрешить ему отплыть, если у пассажиров не будет виз на въезд в какую-нибудь другую страну, и пришлось эти визы срочно раздобывать. В конце концов (за немалые деньги) их согласился выдать консул Колумбии. Однако когда он услышал, о скольких людях идет речь, то сказал: «Печать я вам дам, но визы изготавливайте сами».

К изготовлению виз были привлечены люди, которые в немецких лагерях занимались подделкой долларов и фунтов стерлингов. Немцы использовали эту фальшивую валюту в качестве оружия в экономической войне, которую вели против государств-союзников.

Прежде всего нужно было срочно всех сфотографировать. С этой целью в лагеря привезли несколько десятков марсельских уличных фотографов. Когда наконец всех, кто собирался сесть на пароход, сфотографировали, были отпечатаны несколько тысяч виз. Правда, как и в случае с «Кнессет-Исраэль», некоторые взрослые снова получили визы с фотографиями детей, а некоторые дети, наоборот, визы с фотографиями взрослых — но кто станет обращать внимание на такие мелочи, когда через таможню течет нескончаемый поток людей с документами в руках?

Однако на этом проблемы не закончились. Французские чиновники вдруг заявили: если у пассажиров колумбийские визы, значит, они должны плыть в Колумбию. Такая позиция не на шутку испугала колумбийцев, которые заявили, что выдача виз — это одно, а как их на самом деле используют люди — вопрос уже совсем другой.

Пока велись переговоры с французскими властями, судно несколько раз перегоняли из одного порта в другой и даже рассматривалась возможность отправки его в Барселону (на случай, если власти так и не дадут разрешения на отплытие из Сета). Однако через неделю благодаря вмешательству французских коммунистов разрешение — правда, негласное — было все-таки дано.

Теперь предстояло решить непростую задачу: как перевезти четыре тысячи пятьсот пятнадцать человек из временных лагерей возле Марселя в порт Сета. Дело в том, что для этого планировалось арендовать сто семьдесят восемь грузовиков, но как раз в это время водители грузовиков присоединились к забастовке, которая тогда охватила Францию. К счастью, после того, как агентство «Алия-Бет» пожертвовало в фонд забастовщиков миллион франков, коммунисты согласились временно прервать забастовку и помочь в перевозке репатриантов. В результате в лагеря прибыло сто пятьдесят грузовиков. Остальные машины решили держать в резерве на случай поломок.

Перевозка людей заняла несколько часов, но, хотя она была тщательно спланирована и продумана, в процессе ее реализации пришлось столкнуться с целым рядом проблем. Во-первых, грузовики, которые были «взяты напрокат» в английской армии, проехали по Европе немало дорог и некоторые из них в пути сломались. Во-вторых, произошло несколько инцидентов с алчными полицейскими. Чтобы не слишком привлекать к себе их внимание, было решено разделить длинную колонну грузовиков на несколько частей и направить их по разным дорогам. В-третьих, операция осуществлялась под покровом темноты (Йоси помнил, чему его учили Садэ и Вингейт: день надо побеждать с помощью ночи), но вести машины ночью водителям было нелегко, тем более что некоторые пассажиры не слишком хорошо себя в дороге вели. Наконец, для маскировки грузовики пришлось накрыть брезентом, а под ним людям было трудно дышать.

По дороге в порт Йоси видел поезда, из окон которых пассажиры воодушевленно, с какой-то отчасти даже ребяческой гордостью махали бело-голубыми флагами (судя по всему, самодельными), и у него сложилось ощущение, словно к Средиземному морю стекается весь еврейский народ…

Репатрианты хорошо знали, что дорога, которая их ожидает, будет нелегкой, но они уже давно стали мастерами выживания, и трудности их не пугали. Им приходилось переходить через замерзшие реки и пересекать топкие болота; они поднимались по крутым тропинкам и прятались от жестокого врага; они сталкивались с враждебностью населения, терпели голод и болезни, теряли близких и детей — и сейчас они ехали в Эрец-Исраэль с гордостью, радостью и надеждой. Тем не менее с некоторыми из них возникали проблемы. Например, незадолго до отправки людей в Сет Йоси сказали, что в одном из лагерей избивают молодого парня, и ему пришлось срочно бежать его спасать. Оказалось, что парень тайком отправился в ближайший городок, чтобы «толкнуть» на рынке свой паек, и товарищи решили его за это наказать. Пришлось проводить с парнем «разъяснительную работу». Терпеливо, хотя и не скрывая своего гнева, Йоси объяснил ему, что они находятся на территории чужого государства, что все должны соблюдать строгую дисциплину, что своим поступком он подверг опасности жизнь всех остальных и что из-за него вся операция может вообще пойти насмарку.

Те, кто устроили самосуд, разозлились на Йоси за вмешательство и заявили, что таких людей, как этот парень, может остановить только суровое наказание. Но Йоси считал, что пережитое парнем унижение является наказанием вполне достаточным.

Перед самой посадкой на корабль репатриантов пересчитали, разбили на группы по тридцать человек, и Йоси воспользовался этим, чтобы получше их рассмотреть. Перед ним стояли те самые люди, относительно которых немцы говорили: «Нам требуется всего сорок пять минут, чтобы довести их от поезда до крематория и превратить в дым».