Готская Испания - А Корсунский

В других случаях судье, оказавшемуся бессильным перед магнатом или кем-либо иным, находящимся под его патроцинием, предписывается обращаться к королю (предполагается, что граф тоже не в силах осуществить принуждение), а если король находится слишком далеко, то к епископу или к судье высшего ранга 225.

Стремление магнатов к политической самостоятельности выражается также в их неподчинении королю.

Имеются данные о том, что испано-римские, а также готские магнаты в VI-VII вв. все чаще проявляют нелояльность по отношению к королевской власти, именно они выступают главными носителями сепаратистских тенденций. Многие представители знати уклоняются от участия в военных походах226. Характерно назначение <224> строгих кар для тех лиц из знати, кто отказывается приносить присягу королю 227.

Ведя борьбу против королевской власти, светские и церковные магнаты нередко вступают в соглашения с чужеземными государствами. В истории Вестготского королевства известно немало такого рода случаев. Например, знатный гот Атанагильд, поднявший в середине VI в. мятеж против короля Агилы, вступил в союз с Византией 228. Граф Сизенант, подготавливая в 631 г. восстание против Свинтилы, заключил соглашение с франками о совместных действиях229. С ними же был в сговоре и герцог Павел, организовавший мятеж против Вамбы 230. Зачастую в мятежах и заговорщических сношениях с другими государствами участвовали и епископы.

Переход на сторону противников Вестготского королевства расценивается в актах соборов и законах VII в. как опасное и широко распространенное преступление. VI Толедский собор вынес при Свинтиле постановление против перебежчиков - им назначались религиозные кары 231. При Хиндасвинте был издан закон "О тех, кто как перебежчики и мятежники выступают против своих королей, народа и родины" - "De his, qui contra principem vel gentem aut patriam refugi sive insulentes existunt"232. Им грозила смертная казнь. Король мог помиловать виновного, и тогда казнь заменялась ослеплением преступника и конфискацией всего его имущества 233. Но если самому Хиндасвинту еще удавалось претворять данный закон в жизнь234, то его преемникам это становилось все труднее. Так, например, участники мятежа Павла против Вамбы не были наказаны так, как <225> того требовал закон Хисдасвинта: их приговорили лишь к пожизненному заключению и наказанию, бесчестившему свободного человека, - преступникам остригли полосы. В самый же закон Хиндасвинта при новом редактировании Вестготской правды Эрвигием была внесена оговорка, смягчавшая кару, назначенную для перебежчиков 235. По-видимому, магнаты уже вступили на тот путь, следуя которым их потомки в послеготский период добились для себя права денатурализации и ведения войны против собственного государя236.

Известно, что междоусобная борьба магнатов сыграла роковую роль в судьбе Вестготского королевства. После смерти Витицы в 709 г. сын его Акила не сумел утвердиться на троне. Против него восстала знать, и в 710 г. королем был избран Родриго, герцог Бэтики 237. Сторонники Акилы бежали или были подвергнуты репрессиям, а их имущество конфисковано. Противники нового короля вступили в сношения с арабами и оказали существенную помощь вторгшемуся в Испанию Тарику. В решающей битве при Гвадалете сыновья Витицы, командовавшие отрядами готского войска, обратились в бегство, - тем самым победа арабам над Родриго была обеспечена 238.

Об уровне политической самостоятельности, достигнутом вестготскими магнатами ко времени крушения Толедского королевства, свидетельствует и тот факт, что арабы, завоевывая Испанию, в отдельных случаях заключали соглашения с местными сеньорами. Например, арабский военачальник в Испании, сын Мусы, Абд-аль-азиз подписал в 713 г. договор с Теодемиром, правившим Мурсией. Здесь за Теодемиром была во всей полноте утверждена его власть, а он признал себя <226> вассалом арабов и обязался выплачивать им ежегодную подать. По этому поводу французский историк Э. Леви-Провансаль справедливо заметил, что Теодемир являлся сеньором данной области еще до вторжения арабов 239.

Сеньории подобного рода существовали к началу VIII в. также и в северной части полуострова. Поэтому после крушения Толедского королевства и могли там столь быстро возникнуть самостоятельные области, отстаивавшие свою независимость в борьбе против арабов и франков 240.

Таким образом, политическое устройство Испании в эпоху раннего средневековья складывалось довольно своеобразно. Несмотря на значительное усиление частной власти магнатов, добивавшихся политической самостоятельности здесь до конца истории Вестготского королевства, отсутствовали иммунитета и сохранялась, по крайней мере формально, государственная централизация.

Это явление, находящееся, на первый взгляд, в противоречии с данными о начале феодализационного процесса, объясняется следующим обстоятельством: Вестготское королевство, историческому развитию которого были присущи свои особенности, - значительный удельный вес рабовладельческого уклада в экономике и элементов римских политических институтов в государственном строе, сформировалось как централизованное государство. Тенденция к созданию политически самостоятельных сеньорий и сосредоточению политической власти в руках магнатов - общая для всех раннефеодальных государств Западной Европы. В условиях централизации она получила свое выражение в частичном переходе административных функций к вотчинникам, а также в ограничении королевской власти церковными и светскими магнатами в самом центральном <227> государственном аппарате. Орудием такого ограничения были и Толедские церковные соборы 241. Королевская власть, все более отступая перед натиском магнатов, все же вплоть до арабского завоевания отказывалась формально санкционировать их политическую самостоятельность и тем самым политическую децентрализацию.

Лишь после гибели Толедского королевства в историческом развитии Испании совершился новый скачок: появились иммунитеты, а вместе с ними произошло дальнейшее расширение политической самостоятельности землевладельческой знати.

Феодализация церкви

Церковь в Испании, как и в других странах Западной Европы, была крупным землевладельцем. Постепенное превращение церковных имений в феодальные вотчины, эксплуатирующие труд зависимых крестьян (сервов, либертинов, колонов, мелких прекаристов), составляло основу процесса ее феодализации.

В готской Испании отчетливо заметен рост частного епископского землевладения: епископы расхищали церковное имущество, используя его для расширения собственных владений, передачи церковного достояния родственникам и наследникам.

Арианское духовенство не знало целибата. И даже после превращения католичества в государственную религию в 589 г. бывшему арианскому духовенству, вступившему в католический клир, была предоставлена возможность сохранить свои семьи, правда, при условии соблюдения целомудрия242. Епископы и священники могли оставлять имущество сыновьям и внукам243. В дальнейшем церковь старалась добиться соблюдения канонов о безбрачии духовенства, но, по-видимому, без особого успеха. Еще в 657 г. IX Толедский церковный собор, констатируя, что многие епископы, священники, <228> диаконы имеют детей, предупреждал, что нарушители церковных канонов подвергнутся наказанию, а дети клириков не смогут наследовать своим родителям и станут церковными сервами 244.

По своему образу жизни епископы мало отличались от светских магнатов. Нередко они участвовали в усобицах, восстаниях245, совершали насилия над соседями - светскими землевладельцами 24е, вели друг с другом распри из-за территории, входившей в состав их диоцезов247. Некоторые епископы пытались произвольно назначать себе преемников248. Широко распространена была продажа церковных должностей249.

Церкви в VII в. извлекали определенные доходы от своих имений, получали дарения от королей и частных лиц. В VII в. церкви, очевидно, взимали уже десятины 250. Епископы имели право на одну треть церковных доходов (главной церкви диоцеза). Но они обычно не удовлетворялись этим и изыскивали дополнительные источники доходов, например, незаконно взимали поборы с тех, кто прибегал к их суду251.

Использование церковного имущества имело наиболее важное значение для высшего духовенства. Епископы присваивали достояние церкви, в том числе вклады верующих, ценную церковную утварь, украшения252. Вопреки канонам они самовольно отчуждали церковное имущество253, раздавали его своим родственникам и <229> клиентам 254. Освобождая рабов церкви, епископы нередко оставляли их под патроцинием тех или иных частных лиц, а не самой церкви255. Церковных сервов и либертинов епископы посылали для работы в своих вотчинах, что наносило ущерб хозяйству церкви256.

Источники содержат множество сведений о том, какие усилия предпринимала церковь (при поддержке королевской власти) для того, чтобы помешать расхищению церковного имущества епископами. Королевские законы и постановления соборов требовали строгого разграничения достояний церквей и епископов.