Наследник от Тирана - Ада Ридель

уходит, а мне хочется пойти за ним. Но не успеваю. Отвлекаюсь на грохот двери. В дом заходит приятная на вид женщина лет… Не знаю, но седина говорит о том, что ей больше пятидесяти. Мягкие черты лица, добродушная улыбка и никак не портящая её полнота. Бабушку чем-то мою напоминает.

Что сегодня за день ностальгий?

– О, вы уже прибыли! – восклицает, надвигаясь на нас. – А где Самир?

– Ушёл, бабушка, – так вот, значит, что… Николь – внучка этой женщины? Сколько же тогда ей лет? Хорошо сохранилась.

– Даже не познакомил нас лично, – недовольно цокает и закатывает глаза.

– Ты как будто его не знаешь, бабуль, – смеётся Николь. Значит, они так близки?

– Годы идут, а он всё такой же вредный. 

– Вы давно его знаете? – выпаливаю, всё же, не сдерживая своего вопроса.

Женщина хмурится, сводя брови в переносице. На секунду заминается, словно не зная, что и сказать.

– Лет тридцать. Я его няня, – добродушно улыбается. – Меня зовут Ирене. Но если тебе будет проще, можешь звать меня просто Ирой.

– Няня? – округляю от удивления глаза. – Удивительно.

Господи, у такого человека, как он, были няни? Это она его таким воспитала? Да ну… Нет. Этот светлый человек не мог вырастить такого невыносимого мужчину. Пожалуй, я выведаю у неё информацию потом. После того, как…

– А где мы? – не могу утолить своё любопытство.

– Испания же, – недоумевает. – Самир не сказал?

– Нет…

Так вон оно как. Здесь красиво.

– Вы, наверное, устали после перелёта, – Николь трогает меня за плечо и разворачивается в сторону лестницы. – Хотите отдохнуть?

Не хочу.

– Если хотите, я могу позаботиться о вашей девочке, – вступается Ирене. 

Она тянет ко мне руки, а я вот сомневаюсь. Стоит ли?

С некоторых пор я перестала кому-либо доверять.

Но она ведь его няня? Он уверен в ней?

Всё же, был проделан нелёгкий путь. Мы сбегали под покровом ночи. Летели над океаном, избавились от гаджетов, охраны и кого-либо. Её даже здесь нет. В этом доме только мы. И Николь с Ирене. 

Может, стоит немного довериться?

– Я была бы рада, если бы вы немного присмотрели за ней, – передаю дочь в руки опытной няни. Также вручаю и сумку. – Здесь всё необходимое для малышки, если понадобится.

– Спасибо, – Кама оказывается на руках женщины и радуется. Что не так с этими людьми? Камилла уже дружит с ними!

– Пойдёмте тогда, покажу вам комнату.

Я с подозрением смотрю на Николь.

Не хочу думать о ней плохо. И не знаю, что мною движет, но я тихо проговариваю.

– Нет. Не надо. Самир покажет.

Не вижу её лица. Не слышу, что она говорит. Тут же иду к Хаджиеву. Мне надоедает эта тишина. Мы взрослые люди, мы можем нормально поговорить?

***

Слышу, как хлопает дверь неподалёку, и иду примерно в том же направлении, что и Хаджиев. Даже замечаю, куда он заходит. Захожу следом.

– Решил спрятаться от меня? – разряжаю атмосферу улыбкой. Стараюсь быть милой, неконфликтной. – Может, мы…

Я не сразу замечаю белые бинты, окрашенные кровью в районе его плеча.

Господи, а я ведь совсем забыла, что он ранен! Вылетело из головы!

Я ведь никогда не видела его раненым. Считала сильным, недосягаемым, непробиваемым. А тут кровоточащее плечо. И ведь в самолёте он ни разу не показал, как ему больно. Держал на руках Камиллу. А она у меня… Не худышка. И сейчас вижу окровавленные бинты, от которых сердце в маленькую горошинку превращается.

Как я могла вообще забыть?

А теперь Самир падает в кресло. Кривится. И хватается ладонью за плечом.

– Ты что тут делаешь? – спрашивает, только увидев меня.

А я, не раздумывая, бегу к Ирене. Прошу аптечку.

Через минуту возвращаюсь и уже вижу снятые бинты.

– Чего бегаешь как ошпаренная? – бесится. Говорит сквозь зубы, сжимая челюсти.

Нет уж, хватит. Задрал командовать.

Поэтому нажимаю ему на плечо. Заставляю откинуться на спинку кресла.

– Не шипи, – начинаю злиться сама. – И даже не пробуй меня прогнать.

Задрал.

– Останусь здесь. И займусь твоим лечением, раз ты, упёртый баран, даже не заботишься о себе!

Жду злых слов, но их нет. Немного оттаиваю, спокойно обрабатываю рану этого придурка. Он молчит, даже не шипит. Изредка смотрит на меня  в недовольстве. Поэтому получает тугой бинт на плече, который больно сдавливает рану.

Меньше будет трындеть.

– Готово, – шикаю на него. – Нужно будет перевязать ещё вечером.

– Это не обязательно, – встаёт громко с кресла. – Это сделает Николь.

Николь.

Губы сами превращаются в тонкую полоску.

Только недавно говорил, что я важна ему, а теперь говорит о Николь, которую гладил по волосам. Ну, конечно. Она молода, красива. У неё нет детей, да и судя по тому, как она неловко смотрит на Хаджиева и краснеет, ещё и девственница. Ему такие нравятся. Вижу я, как она смотрит на него. Видит в нём мужчину.

Тяжело смотреть на Хаджиева. Он же лакомый кусочек во плоти. Сладкий, притягательный, но не каждому доступен.

– Ладно, – сцепив зубы, проговариваю. Я хотела по-хорошему, но, видимо, этот мужчина этого не хочет! – Я пойду.

Кидаю бинты и стремительно несусь из комнаты. Не желаю находиться с ним в одном помещении. Николь-Николь. Пусть и живёт с ней.

– Куда?

– В свою комнату, – кидаю так, словно мне вообще плевать, что он этим интересуется.

– Это и твоя комната тоже.

Не успеваю перешагнуть порог. Останавливаюсь, зависнув на месте.

История повторяется.

Прямо как тогда, полтора года назад.

Он ненавидит меня, относится как к обычному инкубатору. Но делает нашу спальню общей.

И теперь снова готов разделить со мной одну кровать?

Моя квартира – совсем не то. Там он приходил сам, чувствуя себя хозяином.

Неужели старые отношения возвращаются? Я бы не сказала, что они те, о которых я мечтаю. Но это ведь что-то значит?

Да чёрт, разве не он сам говорил, что хочет от тебя только одного, Милана?

Ага, только потом кинул козырного туза. Одну фразу.

Я важна для него.

Прокручиваю эти слова в голове снова и снова.

Закусываю губу. И еле останавливаюсь, чтобы не прокусить её насквозь.

Не понимаю, почему сердце бьётся быстрее.

– Тогда… – сдавленно отвечаю. – Я пойду