Восхождение - Карина Вран

Ладно, мы ещё вызовем его на допрос, если, конечно, шеф позволит открыть дело. Но, шагая к калитке, я вдруг, в последний раз бросив взгляд на примятую газонную траву, где только что лежало тело, кое-что вспомнил. У несчастной был синяк на лбу от удара граблями, и что-то в этом синяке было не так… Но что конкретно?

На обратном пути в участок, неторопливо ведя авто, я поделился озадачившей меня мыслью с Чмунком.

— Не знаю, что меня тут настораживает, вроде обычный синяк. Она наступила на грабли, те ударили её в лоб, она поскользнулась на мокрой от росы траве и упала спиной на пластиковое ведёрко, в которое ранее неосмотрительно, остриями вверх, бросила садовые ножницы.

— И что не так, Блестящая Бляха?

— Не знаю. Этот синяк у неё на лбу, он был какой-то неправильный…

— Неправильный?

— Да, что-то в нём было не так, то ли цвет, то ли форма, то ли…

И тут меня осенило! Так бывает, когда рассказываешь вслух о том, что никак не удаётся разрешить, когда оно молча вертится в голове. По идее, если ты наступаешь на грабли, на лбу должен остаться отпечаток в виде полумесяца или круга. На короткое время, разумеется, потом оно, расплывшись, превращается в синяк. Ибо площадь соприкосновения древка грабель и лба относительно небольшая. Но тогда и синяк будет круглым, в крайнем случае останется вытянут по вертикали (что в данном случае было бы наиболее реальным, поскольку жертва была высокого роста), но не горизонтальным же!

Я точно помню, что осматривал грабли, древко у них было вполне традиционной формы, конец закруглён и зашкурен со всех сторон. То есть никаких лишних выпуклостей от плохой обработки дерева, поэтому откуда взялся этот горизонтальный эллипс? Синяк был такой, словно её ударили не сами грабли, а кто-то державший их и бивший от плеча. Надо как можно скорее просмотреть фотографии на компьютере и съездить в морг, а там поговорить с врачом, который будет осматривать тело. Но уже сейчас направление синяка указывало на то, что удар именно нанесён жертве, а не получен ею случайно!

Чмунк оказался очень хорошим напарником, в том плане, что не приставал с расспросами, а терпеливо ждал, пока я сам не выговорюсь и не найду решение. Мою версию направления удара он признал безоговорочно, как воину и охотнику ему приходилось не раз сталкиваться со всякими ранами, увечьями и последствиями травматизма. Я даже подумал, что, может быть, со временем найду в нём родственную душу и сторонника.

А что касается непосредственно этого расследования, то хотя комиссар Базиликус будет и против, я постараюсь убедить его в необходимости пригласить специалистов из управления департаментом. Дело о несчастном случае оказалось не таким уж очевидным, как выглядело на первый взгляд, и шеф не сможет с этим не согласиться, когда мы предъявим ему факты. Поэтому я слегка торжествовал, когда мы подъезжали к участку. Комиссар, как раз доедающий пончики, встретил нас с набитым ртом в своей привычно шутливой манере:

— Ну… и как дела в нашей… чавк-чавк… спокойной деревушке Подол Мачехи? Надеюсь, ничего не прогнило в Датском королевстве, мням?!

— Не знаю, можно ли говорить о спокойствии, когда там только что произошло убийство, но во всём остальном, кажется, деревня благоденствует.

— Убийство?! — чуть не подавился Жерар и даже привстал с места.

— Если только у вас нет другого определения факту насильственного лишения жизни, то да, убийство, — подчёркнуто строго отчитался я.

— Не учите меня элементарным служебным терминам, сержант. Вы, я вижу, ступили на скользкий путь, — прорычал шеф, сжимая половинку пончика в кулаке так, словно это было моё горло.

Флевретти молча, с горящими от любопытства глазами наблюдал за нами, явно предвкушая предстоящую батальную сцену. Но тут из-за моей спины неожиданно подал голос Чунгачмунк:

— Это правда, Большой Отец. Вождь что-то там нашёл. Его язык не раздвоен, как у змеи, он врать не будет, хук! — значимо выпрямился он, не обращая внимания на прыснувшего от смеха капрала.

Жерар испытующе посмотрел на него и снова перевёл на меня свирепый взгляд, в котором читался вопрос: что вы ко мне пристали?! Дольше тянуть было нельзя. Нужно было выкладывать всё, и немедленно. Я описал ему картину преступления так, как оно мне виделось.

— И сейчас на фото я сам могу показать вам этот синяк. Он неслучаен. А значит, версия несчастного случая ошибочна.

— Хорошо. Капрал, где шнур от фотоаппарата? Подключите его к компьютеру, и посмотрим.

— Нет, лучше я сам, — поспешно возразил я, на этих кадрах пока была моя главная улика. — И ещё я предлагаю немедленно арестовать Жюбера Зазнобра. Он был там первым, имеет подозрительные наколки на руках и явно не страдает наличием сантиментов. Кстати, Флевретти, посмотрите, пожалуйста, что у нас на него есть.

Наш сотрудник покосился на шефа, тот нехотя кивнул, подтверждая мою просьбу. Только тогда капрал полез рыться в компьютере, перебирая папки и открывая файлы с досье. Даже на взгляд со стороны у него была такая путаница, что только он сам мог там что-то найти, любой другой просто утонул бы в этом скопище ссылок, паролей и документов.

— У-у-у… да у него отсидок… целых три! Отмотал последний срок шесть лет назад. Был судим за подделку кредитных билетов и даже подозревался в валютных махинациях.

— Нужно его арестовать, комиссар, он наш убийца, — с нажимом обратился я к шефу. — Пока негодяй не пустился в бега и не…

— Глупости. Я знаю его уже пять лет, с тех пор как он поселился у нас в округе. Да, нам достаточно известно о его прошлом. Мы в отделении всегда берём на контроль всех бывших преступников.

— А почему он переехал именно сюда? Вы не выясняли?

— Из-за характера преступлений, кредитные билеты — дело серьёзное, — пояснил Жерар. — Ему запретили жить в столице и даже в небольших городках, только деревни. Таково решение суда.

— А ещё он дальний родственник этой Августы де Грие, — подивился Флевретти, щёлкая клавишами компьютера. — Если точно, то второй сын её двоюродного дяди.

— Значит, может претендовать на наследство? — значимо уточнил я.

Под давлением неожиданной информации шеф вынужденно согласился:

— Хорошо, Брадзинский, я подпишу ордер на двенадцатичасовое задержание. Но если что, только вы сами отвечаете за ваше спонтанное решение.

Если бы я только послушал его тогда, уловил предупреждающие нотки в его голосе, положился на его опыт, но нет… Я был целиком захвачен желанием раскрыть это дело поскорее и доказать, что убийства на нашем участке случаются так же часто, как кошки рожают. В общем, на данный момент мои глаза слишком застила фигура наиболее подходящего преступника, и голос разума был мною почти невоспринимаем…

Мы с моим краснокожим напарником сели в патрульную машину и, по-быстрому объехав соседей умершей, получили от них нужную информацию. Как я и предполагал, кое о чём месье Зазнобр разумно умалчивал. Поэтому мы просто заехали за ним, пригласив срочно побеседовать в участке. Он слегка поворчал на отрыв от несуществующих неотложных дел, но согласился. А уже в комнате для допросов я не дал ему возможности даже удивиться, с порога предложив:

— Вот бумага и ручка. Чистосердечное признание в убийстве мадам де Грие существенно облегчит вашу участь.

— Чего?!!! — практически окосел он от изумления. Я не вру, правый стеклянный глаз старосты смотрел прямо, а левый уставился на правый.

— Факты говорят против вас. Мы успели коротко опросить соседей. И они сказали, что слышали, как вчера вы шумно поругались с убитой.

— Ну, было такое, и чё? Ещё бы с ней не ругаться, — невразумительно буркнул староста. — Моё дело следить за общим комфортом у нас в Подоле и способствовать мирному взаимопониманию между соседями. А она последние две недели со своей падчерицей так орала — за два квартала слышно, а потом и вовсе ушла девчонка. Вот я и пытался выяснить, что они там между собой до такой степени не поделили…

— И что, выяснили?

— Да. Обычная проблема поколений, возрастной конфликт, у девочки новые друзья, а мачеха — дама строгих правил, — легко отмахнулся он. Слишком легко, на мой взгляд…

— Значит, выяснив причину их ссоры, вы приняли сторону девушки и помогли ей избавиться от надоедливой хозяйки дома. Это вполне понятно. Но в чём же заключён ваш личный интерес? — уточнил я, делая пометки в блокноте.

— Ни в чём!

— Вы убили её просто так?

— Никого я не убивал! — наконец сорвался Жюбер, брызгая слюной. — Вам не удастся пришить мне мокрое дело, фараоны! Я же сам вас вызвал, забыли?!

— Убийцы часто сами вызывают полицию, думая, что одно это уже обеспечивает им алиби. Похоже, кое-кто снова ступил на скользкую дорожку, — пародируя комиссара, процитировал я, посмотрел на задержанного и встал в полный рост. — Наколки опытного уголовника, не так ли? А умение обращаться с садовыми ножницами? А якобы благородная цель защиты обижаемой девушки? А должностное право входить на чужую территорию?