Я Распутин. Книга 3 - Алексей Викторович Вязовский

другое оружие — легкое, удобное, скорострельное. Напрашивается ППС, но я ничего про него не знаю, кроме слов того, что он был чрезвычайно прост в производстве и что его делали в блокадном Ленинграде. Надо вспоминать, у нас даже в школьном музее был стенд про этот автомат. И наганы заменить на что-нибудь более толковое, хотя бы на браунинги, как у меня — они удобнее в носке, барабан не мешается. Калибр, конечно, слабоват, тут бы девять миллиметров в самый раз… Может, у американцев чего найдется, они любят всякие мощные стрелялки под убойные патроны?

По аналогии всплыл пресловутый “промежуточный патрон”… нет, АК сейчас никак не осилить, нужно что-то простое… Господи, чего я думаю, сам же федоровскую автоматическую винтовку в руках крутил и чек ему выписывал! Надо влезть в это дело поплотнее, может, я чего и подскажу, наверняка ведь в голове обрывки знаний болтаются. Перекос затвора, поворот личинки — все мы хотя бы раз смотрели видюхи на ютубе или читали статьи на десятках тематических сайтов. Так что ставим задачи Федорову и Дегтяреву — упрощенная автоматическая винтовка, ППС и пулемет Дегтярева. Он вряд ли сильно сложнее того, на что способна нынешняя промышленность.

Проводив Самохвалова и записав оружейные мысли в ежедневник, я выглянул в приемную оценить фронт работ. С каждым днем посетителей становилось все больше, их статус все выше и выше. Министры, послы, генералы, статские и тайные советники, думские лидеры… Вот и сегодня тоже густо. Несколько кандидатов на должность губернатора Москвы. Извольский-младший по поводу Балканского кризиса — после случая с Матой Хари, министр иностранных дел ходил ко мне как на работу. Ну, этот подождет.

Из промышленников — Иван Воскресенский и Алексей Путилов. Ижорский и Кронштадтский заводы соответственно. Поди, услышали про НЭП — слухи то идут — и решили подзаработать. Последний еще небось и от банковского лобби — подал в Думу законопроект о принудительному выкупе помещечьих земель. Правые, разумеется, устроили скандал, блокировали трибуну. Чуть не случилась драка с левыми, которые, разумеется, были за. Теперь надо договариваться, и, пожалуй, на таком фоне можно пропихнуть закон о “совхозах”. Не принудительно выкупать, а создавать крупное производство.

Эммануил Нобель. Ого! Этого надо принять в первую очередь. Сто процентов приехал проситься в бугульминскую нефть. Пустить? Если пустить — значит, испортить отношения с Манташевым. Надо что-то предложить взамен? Но что?

— Господа, всех приму, но надо обождать. Угощайтесь пока кофием и чаем, вон самовар стоит с кипятком, калачи от Филиппова, сладости от Бормана, — я пробежался взглядом по лицам остальных посетителей и… — Ольга Владимировна??

В глухой вуалетке, в черном платье, в самом конце приемной сидела Лохтина.

Я пропустил женщину в кабинет, плотно закрыл дверь. Подвинул стул, приглашая присесть, потом встал у окна, разглядывая Шпалерную. Движение возле Таврического стало совсем оживленным — два регулировщика уже не справлялись. Может, нанести на брусчатку разметку? Вроде какой-то англичанин увидел, как по улице ехал протекший молоковоз, оставляя за собой белую полосу и сразу предложил властям идею. Вот и последуем.

— Мы так и будем молчать?

Лохтина откинула вуалетку, я увидел заплаканные глаза. В голове сразу возникли стихи, что я посвятил женщине:

…Сердцу трудно, сердцу горько очень

Слышать шум прощального крыла.

Нынче для меня не просто осень —

От меня любовь моя ушла….

— Чему обязан вашему визиту? — сердце больно кольнуло, но я сохранил на лице вежливое выражение — Кажется, мы расстались и весьма неприглядно.

Ольга не выдержала, зарыдала.

Пришлось успокаивать, отпаивать водой из графина. Из обрывков фраз я понял, что муж недавно скончался и жизнь Лохтиной рухнула. Действительный статский советник оставил значительные долги, все друзья и родственники от Ольги отвернулись — ее винили в сердечном приступе Владимира Михайловича. И тут была доля правды.

— Долги я покрою — я быстро выписал чек Лохтиной.

Хоть одна проблема решается деньгами. Вот бы так всегда…

— Мне неудобно брать — замялась женщина — От…

— Бывшего любовника?

— Да!

— А от работодателя?

На лице Лохтиной появилось удивление.

— Мне нужна обратно секретарша. Видишь, как все закрутилось…

— Что же Танеева? — с некоторой долей ревности спросила Ольга

— Аня высоко взлетела — усмехнулся я — Первая женщина пилот, поди приземли ее теперь в приемную…

— А Елена?

— Тоже парит возле Олимпа. Стала директором моих предприятий. Нынче в Сызрани.

Повисла пауза, Лохтина раздумывала. Потом тяжело вздохнула, спросила:

— Когда приступать?

— Ежели без новых побегов — я не смог удержаться от шпильки — То прямо сейчас.

*****

Закончив переговоры с промышленниками, я тут же принял Извольского.

— С чем пожаловали, Алексей Петрович? — я снял очки и принялся тереть переносицу.

Надо что-то придумывать, а то совсем в кресло врасту, никакие полеты не помогут. Может, сделать себе тренажерный зал и принимать посетителей там, хе-хе? А что, я персонаж экстравагантный, могу себе позволить. Опять же, введу в моду, а то у нас только гимнастическое общество в пару сотен человек ЗОЖем занимается, а все остальные разве что пешком ходят и верхом ездят.

— Очередные притязания Японской империи, Григорий Ефимович. На этот раз тарифы за перевозку по Южно-Маньчжурской дороге.

— Кемску волость хотят?

— Простите? — Извольский, хоть и попривык к моим выходкам, выглядел обескураженно.

— Не обращайте внимания. Японцы, значит, требуют все большего и большего, а нам ответить нечем, так?

— В целом верно, после… ммм… неудачной войны наши силы на Дальнем Востоке крайне слабы.

Ну да. Стратегический и геополитический тупик — громадные вложения в Транссиб уперлись в трижды отобранный Порт-Артур и все тысячи километров дороги ведут практически в никуда, вместо того, чтобы приносить стране прибыль. И бодаться с японцами сейчас ни сил, ни времени — главные проблемы на западе.

Извольский тем временем бубнил про Маньчжурию и я краем уха выхватил, что с момента постройки КВЖД население края увеличилось вдвое, за Великую стену, невзирая на запрет, вовсю валят ханьцы. С одной стороны, это хорошо — под нашим влиянием растет потенциал и возможности. С другой —