Кес Арут - Луи Бриньон

Пять часов утра 27 июля. Пятьсот всадников замерли в ожидании. Они стоят, скрытые деревьями и холмом. Слышны были только ржание коней и шелест листвы на деревьях. На самой высокой точке холма лежит человек и смотрит в бинокль. Вот он, не оборачиваясь, подаёт знак рукой. По этому знаку сотня всадников разворачивается и скачет на запад. Остальные молча ждут своего часа.

Арут с высоты внимательно наблюдает за передвижениями сотни Арсена. Вот они оставили лошадей и дальше пробираются пешком. Он видит, как они появляются один за другим на верхушке горы и сразу же спускаются вниз. Вот и необходимая позиция. Сотня залегает в двухстах шагах выше батареи.

Арут снова поднимает руку. По этому знаку две сотни трогаются с места и скачут на восток. Он пристально наблюдает за ними. На какое-то время они исчезают из вида. Потом появляются и галопом несутся к восточному склону. Они должны пересечь свободное пространство, прежде чем их заметят с батареи. Арут переводит взгляд на батарею. Там заметен переполох. Сотни заметили. Раздаются несколько выстрелов, но сотни успели пересечь пространство и с криками атаковали охранение на восточном склоне. Арут перевёл взгляд наверх и увидел, что с горы спускаются вооружённые люди. Сепух начал действовать. Затем он снова переводит взгляд на батарею. По понятным причинам они молчат. Он смотрит на низину. Оттуда уже начинают выбегать пехотинцы.

«Поймёт ли Арсен, что время пришло? — с сомнениями думал Арут. — Доносятся ли до него приказы офицеров?» — он смотрел на место, где засела сотня Арсена. Там не было заметно никакого движения. А пехота уже двинулась в бой. С восточного склона неслась интенсивная стрельба. Схватка была в полном разгаре.

«Ну, давай же, давай!» — мысленно подталкивал Арсена Арут. — Давайте же, поднимайтесь…».

Он с глубоким облегчением увидел, как одна за другой фигурки людей бросились вниз.

— Теперь всё от тебя зависит, брат Арсен!

Арут не отрывал взгляда от батареи. Пока всё было тихо. Он заметил, что турецкая пехота слишком быстро двигается. Времени могло не хватить. Они могли накрыть обе сотни, прежде чем заговорят орудия. Надо было рисковать. Надо было всё ставить на карту. Арут встал и побежал к Вазгену. Добежав до него, он коротко сказал:

— Можем не успеть. Выкатывай орудия.

После этого, он снова прибежал обратно и лёг на прежнее место. Первый взгляд на батарею. Его хватило, чтобы увидеть ожесточённую борьбу. Сотня Арсена атаковала батарею. Арут перевёл бинокль на низину. Там ещё оставались пехотинцы. Некоторые из них указывали наверх, в сторону батареи.

— Чёрт! — вырвалось у Арута. Он снова встал.

Сотня Вазгена уже выкатывала орудия на верхнюю точку холма. Арут снова подбежал к нему.

— Быстрей! — закричал Арут. — Турки сейчас атакуют Арсена. Нужно накрыть их.

Орудия быстро нацелили на низину. Часть оставшейся пехоты вместе с офицерами поднималась наверх, к батарее.

— Бей чуть ниже батареи! — приказал Арут

— Сам вижу, — прогрохотал Вазген.

— Точно стреляй… брата не убей.

Арут снова лёг на землю и направил бинокль на батарею. Пехота находилась ниже батареи метров на сто, когда рядом с Арутом, друг за другом, раздалось два грохота. Стволы отскочили назад выбрасывая гильзы. В них снова вложили снаряды.

Арут увидел, что взрывы раздались чуть ниже и почти не причинили вреда пехоте, которая поднималась всё выше и выше.

— Выше возьми! — скомандовал Арут. — Скорей, через минуту турки ворвутся на батарею.

Снова два выстрела. Арут посмотрел в бинокль и чуть не закричал от радости, но потом…замер. Первый выстрел попал прямо в скопление пехоты и произвёл опустошение. Второй выстрел подбросил одно из шести орудий батареи. Перевернувшись, оно с грохотом покатилось вниз, погребая под собой несколько турецких пехотинцев.

— Ты что сделал? — Арут повернулся к Вазгену.

Тот пожал плечами.

— Там вроде никого не осталось. А кто и есть, так он вниз бежит.

— А из наших кто-нибудь в живых остался? Ты же по батарее выстрелил.

Вазген снова пожал плечами.

— Как могу, брат Арут, так и стреляю!

Арут больше не успел ничего сказать. В эту минуту батарея открыла огонь. Он снова прижался к биноклю. Снаряды летели в сторону турецкой пехоты. Арут вскочил на ноги и подбежал к испуганному таким поведением Вазгену.

— «Как могу, так и стреляю!» — Арут расцеловал его в обе щёки. — Молодец! Разворачивай орудия. Бей по восточному склону. Оставляю несколько человек с тобой. Этого хватит. Остальных забираю.

И уже уходя, Арут обернулся и внушительно добавил:

— Только наших не убей!

Вазген широко улыбнулся в ответ.

Арут вскочил в седло и бросил гарцевавшему Григору:

— Наша очередь!

Две сотни всадников во главе с Арутом с саблями наголо полетели галопом в низину. Интенсивный артиллерийский огонь длился несколько минут. Потом он начал стихать. А потом и вовсе затих. Остатки турецкого полка попали под сабельные удары фидаинов. С двух сторон, они в течение четверти часа уничтожили всех, кто выжил под огнём артиллерии. Победа была полной. В той самой низине, где недавно стоял турецкий полк, встретились оба отряда. Арута и Сепуха. Вожаки сошли с лошадей, и долгое время обнимали друг друга, похлопывая по плечам.

— Как только раздались выстрелы, я сказал: — «Это наш Арут пришёл», — Сепух всё время радостно улыбался. — Вырос. Возмужал ты, брат Арут. Да и отряд у тебя… — Сепух оглядел стройные ряды всадников, — побольше моего. Настоящая армейская часть. И орудия есть. А действовали-то как…просто загляденье. Всем нам снова урок преподал, брат Арут. Слов нет…дай ещё раз обниму.

Суепух снова обнял Арута. Все фидаи подходили к Арут и здоровались. Многие похлопывали его по плечу. Подошёл и Ашот Эгоян. Арут удивился, увидев его. Они обнялись.

— Надо бы отпраздновать, — предложил Сепух, — не каждый день такое событие. Целый полк уложить. Хотя, мы слышали, что у тебя и раньше это получалось неплохо, — Сепух снова улыбнулся.

— Не время праздновать, — ответил ему Арут, — за нами следом карательная дивизия идёт.

— Дивизия карательная? — Сепух сразу посерьёзнел. — Надо уходить. Быстро уходить. Они в покое нас не оставят до тех пор, пока всех не перебьют. У них конница озверелая.

— Когда же армянин уходит из дома, гостя не встретив? — Арут улыбнулся.

Сепух посмотрел на него, как на умалишенного.

— С ума сошёл, брат Арут? Это такая огромная сила. Они нас перемолят, как зерно на мельнице.

— Не перемолят. Успеем от них уйти. Но…сперва встретим со всем почтением.

Арут подозвал своих сотников и при Сепухе и Эгояне приказал:

— Возьмите сто пятьдесят человек. Снимите с турок одежду и переоденьте в неё своих людей. Пятьдесят поставьте на батарею. Сто здесь, в низине.

После этих слов все обалдело вытаращились на Арута. Тот усмехнулся.

— Пусть думают, что здесь по-прежнему стоит турецкий пехотный полк.

Глава 20

26 июля.

Арут уединился с Сепухом и Эгояном под тенью одного из деревьев, растущих на склоне горы. Ещё не полдень, а солнце припекало вовсю.

— В Эрзеруме был, — начал разговор Эгоян с мрачным лицом, — поверите — нет…ни одного армянина в городе не осталось. А ведь было двадцать тысяч. Ещё в окрестностях сколько…что турки с нашим народом делают?

— О моей семье ничего не знаешь, Ашот? — тихо спросил у него Арут.

— Ничего, брат Арут. Помню, твой тесть говорил, что хочет уйти в Карс. К русским. Наверное, туда и ушли. А может в Ван. Там тоже русские. Точно не скажу. Я сам еле спасся. Меня чуть турки не убили. Русский спас. Полковник. Лущев фамилия. Он и помог сюда добраться. Прекрасной души человек. Он многим армянам помог. Переправил их за линию фронта. От смерти спас. Всегда буду помнить его доброту.

— А ты, Сепух? — Арут посмотрел на него. — О моей семье ничего не знаешь?

Сепух отрицательно покачал головой и ответил:

— У нас больше половины людей не знают, где сейчас их семьи. Людей выводили, строили в колонны и гнали… как скот. Или просто убивали на месте.

— Страшное творится вокруг нас, — поддержал его Эгоян, — турки совсем озверели. Послушал бы ты, что этот русский полковник рассказывал. Он несколько дней искал людей, которых из Эрзерума увели. Везде искал. У него дипломатическая неприкосновенность, вот и пропускали везде. Рассказывает, как подъехал к Хотурскому мосту, — Эгоян с каждым словом мрачнел всё больше и больше, — а там полно повозок перед мостом стоят. Никто не едет. Ну, он вышел из коляски, посмотреть, в чём дело. Говорит: глазам своим не поверил, когда увидел, что происходит. Течение несло мёртвые тела. Их было столько, что все двенадцать пролётов моста забились ими. Дамба из мёртвых тел получилась. Река по берегу пошла. Они полдня стояли и ждали, пока течение понемногу тела с моста не смыло. Говорит, спать после этого не могу. Всю жизнь воевал. Многое видел, но такого кошмара — нет.