Войны за становление Российского государства. 1460–1730 - Кэрол Стивенс

Речью Посполитой и Русью, и до 1613 года, когда был коронован Михаил Романов, Русское государство почти непрерывно пребывало в состоянии войны. Хотя царская власть в Москве оставалась в руках Годунова вплоть до его смерти в 1605 году, юг и юго-запад русской державы стали ареной военных действий между правительственными войсками и отрядами претендента. Однако, когда новым царем стал сын Бориса Федор (год правления 1605), баланс сил быстро изменился в пользу «царевича Дмитрия», который летом 1605 года триумфально вступил в Москву и взошел на царский престол, став известным как Лжедмитрий I. Год спустя он был убит в результате боярского заговора, и трон занял один из главных заговорщиков Василий Шуйский. В течение следующих пяти лет (1606–1610) Шуйский правил на большей части северных и центральных территорий Русского государства, однако так и не смог подавить различные восстания, возглавляемые Иваном Болотниковым98, так называемым царевичем Петром99 и Лжедмитрием II100, чьи притязания на престол поддержали многие отряды, сражавшиеся за Лжедмитрия I. Пытаясь исправить положение дел, которое становилось все более угрожающим, Шуйский в обмен на военную помощь отдал Швеции Корельский уезд на северо-западе новгородских земель. Это решение привело к тому, что Речь Посполитая немедленно объявила войну России, и в результате заговора Василий Шуйский был смещен. Пришедший к власти боярский совет (Семибоярщина) признал русским царем польского королевича Владислава, и вскоре после этого Москву заняли польские войска. По очевидным причинам эти годы Смутного времени часто называются историкам периодом внешней интервенции.

Исследователи до сих пор продолжают спорить о причинах этих непрекращающихся военных конфликтов. Главенствующая точка зрения, истоки которой лежат еще в советской историографии, описывает происходившие тогда события в контексте социальной революции, объясняя эти войны реакцией народных масс на закрепощение или, что представляется более правдоподобным, недовольством казаков и других вольных людей все более жестким ограничением их свобод со стороны продолжающего свою активную экспансию Русского государства. Однако, хотя рост русской империи и связанное с этим введение новых повинностей для низших сословий, безусловно, создали предпосылки для народного возмущения, такие простые объяснения, сводящие все исключительно к социальным мотивам, не выдерживают проверку фактами. Почти все армии, участвовавшие в войнах Смутного времени, состояли из людей, принадлежавших к самым разным сословиям и экономическим стратам. Также важно отметить и географический аспект этого противостояния: гражданская война по большей части велась между югом и юго-западом Русского государства с одной стороны и севером и центром с другой. В одном исследовании высказана такая точка зрения, что перемены в политическом и военном устройстве Русского государства, которые и сами по себе настороженно воспринимались русским обществом, наложились на глубочайший экономический кризис, переживаемый Россией, и возникшую в связи с этим неопределенность в вопросе законности царской власти101.

Если говорить о военной стороне вопроса, то, безусловно, важнейшим фактором стала неспособность Русского государства удовлетворить запросы людей, состоявших на государевой службе, особенно в тех регионах империи, где бо́льшая часть населения не имела других источников дохода. Беспомощность правительства в этом вопросе подточила лояльность армии и ослабила и без того невеликую военную мощь государства. В ходе гражданской войны выяснилось, что у армии огромного бюрократического государства, как ни парадоксально, нет никакого превосходства над сплоченными, но лишенными какой-либо материальной поддержки антиправительственными силами.

Однако в начале конфликта дела обстояли иначе. Царь Борис (годы правления 1598–1605) был прекрасно осведомлен о деятельности, развернутой в 1604 году самозванцем, однако явно не придавал всему этому большого значения. Москва на удивление мало готовилась к предстоящей войне. Когда в конце года Лжедмитрий вторгся в юго-западную область Русского государства, численность его войска, состоявшего из польских наемников и казаков, составляла около 4000 человек. Объявивший себя истинным царевичем Дмитрий обладал красноречием и харизмой, в то время как последние действия Бориса Годунова вызывали массовое недовольство. В результате на сторону самозванца вскоре перешли немало местных людей, а некоторые близлежащие крепости сдались ему без единого выстрела. Однако даже несмотря на эту неожиданную и активную поддержку со стороны населения юго-западного края, немногочисленные правительственные войска, оставшиеся верными Борису, смогли одержать несколько побед. Так, небольшой, но хорошо оснащенный гарнизон Новгорода-Северского под командованием обученных офицеров смог отразить штурм крепости войском Лжедмитрия: у нападавших не было полевой артиллерии [Маssa 1982: 76–77; Масса 1937: 84–85; Скрынников 1988: 143, 147–148].

Силы Дмитрия продолжали расти, и Борис Годунов объявил сбор правительственных войск. Часть тех людей, на которых мог рассчитывать царь, несла военную службу в других местах – участвовала в походе на Кавказ или состояла в гарнизонах приграничных крепостей. Многие не откликнулись на царский призыв, так как были слишком бедны или испытывали враждебность по отношению к Борису из-за экспансионистской политики. Тем не менее в итоге царская рать, в которой были стрельцы, тринадцатитысячное поместное войско, боевые холопы, крестьянские рекруты и около 2500 европейских наемников, превосходила численностью армию Дмитрия [Скрынников 1988: 55–57; Dunning 2001: 150–156]102. Разрядный приказ до какой-то степени обеспечил снабжение этого войска. Ему все равно приходилось полагаться на фуражировку, однако, продвигаясь вглубь вражеской территории, войско все же не в такой степени зависело от доброй воли местного населения, как армия самозванца.

Очевидцы первых столкновений между войсками Годунова и Лжедмитрия на юго-западной окраине Русского государства в своих мемуарах все как один отмечают ключевую роль, сыгранную в этих боях обученными частями, имевшимися в распоряжении каждой из сторон. В первой стычке, состоявшейся у стен осажденного Новгорода-Северского, три отряда польской кавалерии напали на полк правой руки царской армии. Судя по всему, застигнутые врасплох правительственные силы не сумели оказать достойного сопротивления, а преданные самозванцу казаки сражались отважно и доблестно (стоит отметить, что казаки хранили верность Дмитрию до самого конца) [Bussow 1994: 423]. Вскоре после этого боя состоялась битва при Добрыничах, где польская конница вновь начала боевые действия, атаковав правительственный полк правой руки. Поначалу хорошо скоординированные действия поляков, казалось, склонили удачу на сторону Лжедмитрия. Однако в ключевой момент боя царская пехота открыла залповый огонь по основным силам армии самозванца, которые выдвинулись вперед, чтобы довершить разгром войск Бориса. Хорошо обученные стрелецкие полки вели массированный огонь из-за стен гуляй-города. Кроме того – видимо, по указанию капитана Маржерета, возглавлявшего отряд наемников, – остальные пехотные части стали вести массированный огонь по противнику, выстроившись в длинные шеренги; это стало первым примером использования русскими войсками линейного боевого порядка, который совсем незадолго до этого стал впервые применяться в Западной Европе. Армия Лжедмитрия пустилась в беспорядочное бегство. Важно отметить, что кавалеристы Маржерета сразу же начали преследовать бегущего противника; некоторые отряды поместного войска последовали их примеру. Правительственная армия одержала победу, и бо́льшая ее часть сразу же занялась мародерством на поле боя [Margaret 1983: 62–64; Маржерет 1913; Bussow 1994: 40; Чернов 1954: 84]. Войско Лжедмитрия было полностью деморализовано, лишившись не только победного духа, но и большей части пехоты и добытой ранее артиллерии.

Однако армия Бориса не сумела воспользоваться плодами этой победы. Преданные Лжедмитрию казаки и местные гарнизонные войска постепенно склонили удачу на сторону самозванца, поскольку правительственные войска, хоть и получали подкрепления с севера, вынуждены были действовать на вражеской территории. После того как в апреле царь Борис умер, оставив наследником своего сына Федора, люди из