Соломон. Забытая нежность - Слава Доронина

– Игорь, можно сегодня я буду играть чёрными фигурами? Все равно я заметила краем глаза, как Маша подбежала к Игорю и повисла на шее у мужчины.

– Думаешь, что белые фигуры виноваты в твоих проигрышах? – он подмигнул сестре и обнял ее в ответ.

Я отложила нож в сторону и повернулась в их сторону. У меня внутри, как будто что-то шевелилось, когда я видела их вдвоём. Никак не могла привыкнуть к этому. И понимала, что Маше нужно как-то втолковать, что Игорь в нашей жизни не навсегда, и плавно отгородить ее от него. Но и как это сделать, понятия не имела. Их обоих тянуло друг к другу. Откуда вдруг взялась эта связь, неужели то несчастье так их сплотило за те дни, пока я была в больнице?

– Аня, что скажешь? Ты сегодня какая-то молчаливая, – заметил Игорь мой отстраненный вид.

На мгновение наши глаза встретились, а мое сердце учащенно забилось. Иной раз мне казалось, что он прекрасно все видит, чувствует, как я реагирую на него, и словно провоцирует, кидая в меня такие вот пронзительные взгляды, чтобы я заливалась краской смущения до кончиков волос.

– Уступи Маше, чтобы она поверила, что ее проигрыши зависят не от цвета фигур, – я пожала плечами, а Игорь негромко рассмеялся и перевел горящие глаза на Машу.

– Гном, ты всего два дня пытаешься запомнить, какими фигурами ходить, а уже хочешь, чтобы я тебе сдался? Так не пойдёт. Будем учиться побеждать по-честному.

– Я так точно тебя никогда не обыграю, – Маша смешно сморщила носик, но продолжала обнимать Игоря.

– Ну и хорошо. Будем до самой старости учиться, – он погладил ее по спине и опустил на пол, а я поторопилась отвернуться, чтобы не рассматривать мужчину.

Украдкой всегда задерживала на нем взгляд, когда была уверена, что он не видит. Сегодня же поговорю с Игорем о том, что нам с Машей нужно жить отдельно. У меня была припасена пара весомых аргументов на этот счет. Иначе я утону в этих противоречивых чувствах и в какой-нибудь момент просто выдам себя, а после сгорю от стыда и страха. Я интуитивно чувствовала, что если останусь, то… только хуже будет.

– Разбаловали меня. Пахнет, как всегда, у вас божественно, что там сегодня наколдовали? Аня тебе снова помогала, да гном?

Я прислушивалась к их разговору, бодро шинкуя острым ножом свежие овощи.

Не смогла сдержать улыбки, когда Игорь говорил с Машей подобным тоном, будто это она была хозяйкой этого дома, а мы ее слугами. Как же им легко и хорошо было вместе. Да и сестра за эти дни сильно переменилась и из забитого, испуганного ребенка превратилась в озорную, раскрепощенную девочку. Даже заниматься лучше начала и кушать хорошо. Совсем это было на нее не похоже. Я все понимала, что ничего плохого Игорь не делает и старается как лучше, но… Сердце было не на месте, и как долго во мне смогут уживаться сразу несколько человек с прямо противоположными суждениями и чувствами? У меня не было и сотой доли выдержки и силы, какими обладал Игорь.

Закончив с резкой овощей и хлеба, я ретировалась в ванную комнату, вымыла руки и немного задержалась у раковины, облокотившись на нее руками, смотрела на свое отражение в зеркале, что висело на стене. Я явственно ощущала эти перемены, видела в своём взгляде, чувствовала в груди это лёгкое и пока ещё почти неосязаемое чувство влюбленности к человеку, который был значительно старше меня... лет на двенадцать, не меньше. И я на его фоне – неискушенный ребёнок. Который никогда не станет такой же успешной и роскошной, яркой и красивой, элегантной, как та девушка. Всё что я сейчас могла сделать – это принять помощь Игоря и постараться обучиться работе на ноутбуке, привыкнуть к городу, затем выйти на работу, чтобы занять какое-то место в этой жизни. И только после этого думать о чем-то другом и, в том числе, о мужчинах. Точнее об одном мужчине. Но эта встреча Игоря с той красавицей и поцелуй этот проклятый, словно динамитом, подорвали все мои чувства. Смотрела на себя в отражении и понимала, что сегодняшний день – это отправная точка, точка невозврата, и я не знаю, как, но постараюсь не выдать своего вспыхнувшего интереса и симпатии к мужчине. Потому что все это было уж слишком… неправильным, обременительным и очень тяжелым чувством.