Крыса из нержавеющей стали - Гарри Гаррисон

— Если мы собираемся сделать это, Князь, незачем терять время, сказал я. — Давайте назначим арест на 18–00, это даст вам время обезвредить ее охрану. Я буду с ней в комнате и арестую ее, как только получу от вас сообщение об успешном завершении вашей акции.

— Все правильно. Вы, как всегда, человек действия, Бент.

Он протянул руку, и я, сдерживая отвращение, вынужден был пожать эту безвольную, влажную, предательскую ладонь.

Теперь прямо к Ангелине.

— Нас тут не подслушивают? спросил я.

— У вашего бывшего дружка Князя Касси есть снуп-детектор. Не исключено, что у него имеются и другие приборы для подслушивания, которые он мог установить здесь.

Эта мысль ни в малейшей степени не взволновала Ангелину. Она сидела перед зеркалом, расчесывая волосы. Сцена, конечно, была очаровательная, но в данный момент неуместная. Штормовые ветры неслись на революцию, грозя все разрушить.

— Я знаю о детекторе, сказала она.

Она продолжала причесываться.

— Это я ему подсунула. Правда, его слегка доработали, чтобы на наших частотах он всегда показывал норму, даже когда я включаю подслушивающее устройство.

— И вы слышали, как несколько минут назад он сделал мне предложение убить вашу охрану, а вас заключить в подземную тюрьму?

— Нет, не слышала, сказала она с таким изумительным самообладанием и спокойствием, которое всегда отличало все ее поступки.

Она улыбнулась мне в зеркале.

— Я была занята воспоминаниями о прошедшей ночи.

Женщины! Они все смешивают вместе.

Возможно, для них так лучше, но очень трудно для тех, кто находит, что эмоции и логика разные вещи. Я должен был заставить ее понять серьезность ситуации.

— Хорошо, пусть эти маленькие новости вас не волнуют, сказал я.

Я старался держаться спокойно.

— Но есть другие. Вовсе не Раденбрехены послали убийцу прошлой ночью. Это сделал Князь.

Это подействовало. Ангелина оставила в покое волосы, и глаза ее посерьезнели.

Она не задала никаких глупых вопросов, а ждала, что я скажу дальше.

— Я думаю, вы недооцениваете бешенство этой крысиной морды. Когда вчера он получила бутылкой по голове, это совершенно раз'ярило его. Наверняка план у него был уже готов, и вы только подтолкнули его. Сержант охраны опознал убийцу и связал его с Князем. Это об'ясняет и то, как убийца попал на крышу, и откуда он знал, где вас искать, а заодно и внезапность этой атаки. Слишком многое произошло после вашей драки с Касситором Сварливым.

Пока я говорил, Ангелина вернулась к своей прическе и стала взбивать локоны.

Она не ответила. Это полнейшее отсутствие интереса стало действовать мне на нервы.

— Так что же вы все-таки собираетесь делать? спросил я, уже не скрывая раздражения.

— А не кажется ли вам, что более важно понять, что в ы собираетесь делать?

Она не подчеркивала вопроса, но за ним скрывалось многое. Я видел, что она наблюдает за мной в зеркале, поэтому отошел к окну, глядя на фатальный балкон и покрытые снегом горные вершины. Что я собирался делать? Это был вопрос куда более сложный, чем ей казался.

Что я собирался вообще делать?

Участвовать в революции, к которой не имел ни малейшего интереса? Зачем я тут?

Чтобы арестовать Ангелину для Специального Корпуса? Об этом надо пока забыть.

Но ответ надо было найти. Мое тело было хорошо замаскировано, но я не рассчитывал на какое-то длительное расследование.

Ангелина была, несомненно, уверена, что убила меня, поэтому не станет заниматься моей идентификацией. Я узнал ее очень быстро, изменено лицо, и все.

Тут меня осенило. Какие-то участки памяти могут забыть некий факт, но внезапно он может появиться. Я вспомнил, что сказал прошлой ночью.

«Все это осталось в прошлом, Ангелина», кричал я. Я сказал это, и она не возразила, хотя она уже не Ангелина, здесь она Энжела. Когда я к ней повернулся, на моем лице наверняка была написана растерянность, но она только загадочно улыбнулась и ничего не сказала. Но волосы расчесывать перестала.

— Ты знала, что я не Граф Дибстол? выговорил я с трудом. — И как давно?

— Давно. Почти сразу, как ты вошел сюда.

— Ты знаешь, кто я?

— Настоящего имени я не знаю, если ты это имеешь в виду. Но я помню, какая злость во мне кипела, когда после огромной работы ты выжил меня из крейсера. Я помню глубокое удовлетворение, когда я стреляла в тебя во Фрейбурбаде. Теперь ты скажешь мне свое имя?

— Джим, сказал я невесело. — Джим ди Гриз, известный в своей среде как Скользкий Джим.

— Прекрасно. Мое настоящее имя — Анжела. Я думаю, это была идиотская шутка моего отца, поэтому я с радостью смотрела, когда он умер.

— Почему ты не убьешь меня? спросил я.

Я догадывался, как отошел в лучший мир ее отец.

— Зачем, дорогой? ответила она проникновенно. — Мы оба сделали в прошлом ошибки, и потребовалось много времени, чтобы понять нашу похожесть. Я могу точно так же спросить, почему ты не арестуешь меня? Ведь с этого все началось, не так ли?

— Да, но…

— Но что? Ты пришел сюда с этой мыслью, но не выдержал внутренней борьбы с собой. Поэтому я не сказала, что узнала тебя. Я не знала, как все получится, хотя и надеялась. Ты видишь, я не хотела убивать тебя. Я знала, что ты любишь меня. Это было очевидно сразу. Это отличалось от звериной похоти всех этих самцов, которые говорили, что любят меня. Им нравилась только моя плоть, а ты любишь меня всю, потому что мы оба одинаковы.

— Мы не одинаковы, сказал я.

Но в моем тоне не было убежденности.

Она только улыбнулась.

— Ты убивала и наслаждалась убийством вот наше основное различие. Понятно?

— Ерунда!

Она отмахнулась, как от мухи.

— Ты убил прошлой ночью тоже неплохая работа и я не заметила никакого раскаяния. И даже, по-моему, отмечался определенный под'ем.

Не знаю, почему, но я чувствовал, что как будто петля затягивается у меня на шее. Все, что она говорила, было неправильно, но я не мог сказать, где конкретно. Где выход? Как разрубить этот гордиев узел?

— Давай покинем Фрейбур, сказал я наконец. — Уйдем от этого ненужного идиотского восстания. Там опять будут смерти, убийства.

— Мы уйдем, если сможем найти место, где нам будет хорошо, сказала Анжела с металлом в голосе. — Но это не главное. Главное, ты должен что-то поправить у себя в голове, изменить точку зрения. Это глупое отношение к убийству. Ты не понимаешь, что это совершенно тривиально. Через двести лет в галактике умрут все, кто живет сегодня, и какая разница, если нескольким людям помочь достичь этого чуть быстрее. Они сделают то же самое, если у них будет возможность.