А что потом ? (ЛП) - Мур Порша

— Почему ты никогда не говоришь о нём?

Мама так незаметно качает головой, что я почти воспринимаю это наклоном головы. Она выпускает длинный, глубокий вздох.

— Все мы горюем по-своему. Утрата может быть разрушительной. — Она делает ещё один глоток вина и складывает руки. — Утрата не только человека, а любви, дружбы, молодости. Я знаю, насколько близки вы были с папой.

Отрываю взгляд от её лица, и чувствую, как глаза наполняются слезами, а горло перехватывает. Зачем она поднимает эту тему? Хочется стереть руками подступающие слёзы, но я боюсь двигаться.

— Прости за то, что не знала, как помочь тебе в твоём горе, — со слезами на глазах произносит она. — Я хочу, чтобы у тебя была хорошая жизнь. И я знаю, что когда ты потеряла его, то вместе с ним ушла и большая часть тебя. Мне просто нужно убедиться, что… — Мама берёт салфетку и вытирает глаза. — Просто хочу убедиться, что изменения в тебе осознанные, а не вымученные из-за того, что твой папа мог бы… что я могла бы возненавидеть… — Мама добавляет улыбку к своему опустошённому выражению лица. — Я рада, что ты переезжаешь к Джиа. Думаю, вам будет хорошо вместе.

Я улыбаюсь и киваю. Она не сказала, что мне будет хорошо пожить с Джиа, а что нам будет хорошо вместе.

— Я дам Джиа немного денег для тебя, чтобы ты могла обжиться до того, как устроишься на работу. Мне хочется, чтобы у тебя началась там совершенно новая жизнь. Ты очень особенная девушка. У тебя такое же большое сердце, как и у твоего отца. Ты приносишь свет, если не запрещаешь себе радоваться жизни, — пожимая мою руку, говорит она.

Я стискиваю руку матери в ответ, прежде чем крепко обнять её.

— Спасибо, мам.

Не могу сдержаться и плачу. Мы сжимаем друг друга в объятиях столько, сколько нужно, тихо прощая друг друга за всю боль и обиды, которые нанесли друг другу лишь потому, что были погружены в себя.

 

 

* * *

 

В тот день, когда я должна была приехать в дом Джиа, бабочки устроили парад в моём животе с самого вечера и до утра. Сегодня наступил этот день. Вот он — первый день моей взрослой жизни. «Вылет из гнезда», как говорит Мартин. Я стою на вокзале, все мои сумки собраны — если точнее, три большие чемодана. Чувство сладостное и одновременно горькое.

Сижу на скамейке вместе с Мартином и мамой.

— Чикаго — потрясающий город. И жизнь у тебя там тоже будет потрясающей, Гвен, — с энтузиазмом произносит отчим.

Искренне улыбаюсь и отвечаю:

— Спасибо, Мартин.

С тех пор, как я вернулась от Джиа несколько месяцев назад, между нами установились тёплые отношения, иногда даже дружеские. Называть его папой или что-то подобное всё ещё казалось неправильным, но он от меня этого и не ждал. Думаю, Мартин достаточно хороший, чтобы я не создавала дополнительных проблем с тех пор, как в выборах зимой ему прогнозировали победу. Оповестили о прибытия моего поезда. Полунеловко обнимаю Мартина, с мамой же мы долго стоим, обнимаясь. Затем я направляюсь к поезду, куда загружают мой багаж.

— Обязательно позвони, как только доберёшься до дома Джиа, — кричит вслед мама.

— Обещаю, — машу рукой и отвечаю ей.

Вижу струящиеся по её лицу слёзы, и сама чувствую влагу на глазах. Никогда не представляла себе тот день, когда буду с грустью прощаться, но, полагаю, не всё происходит так, как мы представляем.

 

* * *

 

Я сижу на скамейке на вокзале Чикаго, слушая звучащую из динамиков музыку. Рядом сидит женщина и читает книгу. Решаю полистать журнал, который читала всё время поездки и бросаю взгляд на часы. Джиа должна была приехать почти полчаса назад, она никогда не опаздывает. Пытаюсь уцепиться за беспокойную энергию в животе, вместо того чтобы злиться. Трудно сосредоточиться на написанном со всей этой суматохой вокруг. Этот город так отличается от моего родного, здесь словно всё постоянно двигается, и это устрашающе волнительно.

— Гвен?

Сердце сжимается, когда я слышу этот голос. Отбрасываю это чувство, от этого голоса я убегала во сне, но невольно стремилась быть ближе. Он был моей единственной мотивацией вернуться назад. Когда я смотрю вверх, моя мотивация стоит прямо передо мной. Метр восемьдесят, волосы песочного цвета и невероятно притягательные глаза — Уилл Скотт, парень моей сестры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как ты? — спрашивает он с улыбкой, от которой хочется растечься лужицей.

Чёрт. Всё ведь должно было уйти. Эта глупая влюблённость должна была пройти. Влюблённость имеет склонность испаряться, особенно если месяцами не видишь человека… Ну, разве что в своих снах.

— Привет, — говорю я, не в состоянии сдержать улыбку.

Парень берёт меня за руку и притягивает в объятия. Он так легко поднимает меня. Как я могу чувствовать себя в его объятиях так естественно.

— Как доехала? — спрашивает Уилл, не подозревая, как его неожиданное присутствие воздействует на меня.

Конечно, я знала, что увижу его, но не сейчас. Думала, у меня будет время приготовиться, подготовить себя к встрече с ним. Я совсем не ожидала встретить его здесь.

— Очень хорошо, — отвечаю, энтузиазм Уилла заразный.

— Ты здорово выглядишь.

Тяжело сглатываю, услышав комплимент.

— Твои волосы… ты выглядишь совсем по-другому, я едва узнал тебя, — говорит Уильям.

Неосознанно провожу руками по волосам.

— Тебе нравится?

Мне хочется, чтобы он снова это сказал.

— Конечно. Тебе идёт… и теперь я могу называть тебя морковным корешком. — Парень хихикает, и я закатываю глаза. — Давай помогу с сумками.

Он хватает два самых больших чемодана, а я беру последний и следую за Уильямом к его машине.

— Не могу поверить, что ты здесь. Во плоти, — говорит парень, как только мы забираемся в автомобиль.

— Ты ведёшь себя так, словно я какая-то знаменитость.

Чувствую, как горят щёки. Бабочки в животе возвращаются, прямо как в последний раз. Я думала, что они ушли, но, нет, они всё ещё здесь, и сейчас оповещают о своём присутствии.

— Заткнись, — игриво отвечает он.

Пытаюсь придумать, что сказать. Говорить с ним по телефону было намного легче. Общаться с ним всегда было легко, так что после того, как парень доставил меня домой, мы продолжали созваниваться, по-дружески. Это казалось естественным. Что было неестественным, так это то, что мне захотелось слышать его чаще, чем всех остальных. Когда звонил телефон и это был не Уилл, я разочаровывалась. Это было совсем неестественно.

— Что случилось? Кошка украла твой язык? — шутит Уильям.

— Я думала, что меня заберёт Джиа.

Он хмурится, но затем улыбается.

— Джиа должна была работать позже, чем думала, так что она позвонила мне и попросила забрать тебя. Ты разочарована?

Сердце начинает биться чуточку быстрее.

— Нет.

Мой взгляд прикован к собственным коленям. Я не могу посмотреть на него, потому что мне кажется, будто парень прочтёт все мои мысли, узнает все мои секреты и его вид напомнит мне обо всём, что я желала изменить сейчас. Я думала, надеялась, что что-то изменится внутри меня и что общение с Уиллом очень сильно мне в этом поможет. Если я стану его другом, то стану чувствовать себя лучше.

Когда мы впервые начали с ним разговаривать, я думала, что осознаю, как идеально он подходит моей сестре, как сильно любит её, и моя глупая влюблённость исчезнет. Вместо этого Уилл Скотт понравился мне ещё больше. Наш первый телефонный разговор произошёл совершенно случайно. Не то, чтобы я намеревалась поговорить с парнем… да и не было в наших разговорах ничего не правильного. Джиа знает, что мы созваниваемся, правда не думаю, что знает, как часто. Знаю, сестра не догадывается, что мне больше нравится болтать с её парнем, когда её самой нет рядом. Не то, чтобы наши разговоры были тайными, но они определенно не были интимными.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Впервые это случилось, когда он перезвонил Мартину, который хотел поговорить с ним о чем-то по поводу его отца, но самого Мартина не было возле телефона. Я ответила на звонок, поскольку после моей импровизированной поездки в Чикаго, я была под домашним арестом. Уилл спросил, как у меня дела, и я, конечно, нажаловалась, что схожу с ума в этой тюрьме. Кроме школы и обязательных воскресных походов в церковь, я мало контактировала с внешним миром. Уилл посоветовал смириться, ведь у людей бывают намного большие проблемы, чем принудительная колония из четырёх спален с прислугой по имени Марта. Его игриво саркастичное отношение всё ещё интригует меня. Этот парень был другим. Он звонил мне и высказывал своё отношение к моему дерьму так, что меня это не злило и не казалось, будто парень говорит со мной свысока. Возможно, это потому что голос Уилла звучал так хорошо, так тепло, расслабляющее и совершенно… сексуально. Хотелось слушать его часами.