Фреска судьбы - Евгения Грановская

Ларин посмотрел на свое отражение в стеклянной дверце старинного буфета. Усмехнулся.

«Теперь возьмем меня. Внешность вполне себе ничего. Глаза, брови, подбородок… Так мог бы выглядеть убийца из какого-нибудь голливудского триллера. Впрочем, кто из нас в душе не убийца? Итак, ясный ум против здоровых инстинктов. Интересно, кто кого одолеет? Пока счет один-ноль в его пользу. Но еще не вечер, друг мой, еще не вечер».

Марго запихала в рот последний кусочек пирожного и запила его последним глотком кофе. Лишь после этого лицо ее просветлело, а из глаз исчез холодок. Она откинулась на спинку стула и закурила.

Дьякон посмотрел, как она прикуривает, и решил, что теперь, когда Марго снова обрела благостное расположение духа, самое время расставить все точки над «i».

— Не понимаю, почему мы ушли в такой спешке? — сказал отец Андрей. — У нас ведь куча времени.

— У меня больной желудок, — ответила Марго. — Мне нужно было срочно позавтракать.

— Теперь понятно. Если бы вы объяснили это раньше, я бы не стал…

Марго махнула на дьякона сигаретой.

— Да ладно вам, батюшка, не напрягайтесь. Или вас беспокоит, что Ларин обиделся?

— Он показал себя очень гостеприимным хозяином, — сказал отец Андрей.

Марго усмехнулась.

— Да уж. Знаете что — давайте не будем о нем больше говорить.

— Хорошо. Если вам так… Что случилось? Куда вы смотрите?

Глаза Марго уставились на что-то за спиной у дьякона, ее тонкое лицо слегка побледнело. Отец Андрей обернулся и увидел, что в кафе вошли трое мужчин.

Оглядев зал, они зашагали к столику, за которым сидели дьякон и Марго. Шли неторопливо, враскачку, как охотники, знающие, что дичь уже в ловушке и никуда не сможет убежать. Двое из них, молодые еще парни, сели за соседний столик, а третий, коренастый, лет сорока, с большими залысинами на лбу, опустился на стул рядом с Марго.

— Ну здравствуй, красавица, — спокойно, почти равнодушно произнес он. Бросил на дьякона небрежный взгляд и так же небрежно сказал: — Иди-ка покури минут пять в туалете. Нам с Марго надо поговорить. Ну чего сидишь? Сигареты закончились? Я тебе дам.

Незнакомец вынул из кармана пачку сигарет и протянул дьякону. Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза, затем отец Андрей перевел взгляд на Марго и спокойно спросил:

— Хотите, я вышвырну его отсюда?

Она нервно качнула головой:

— Нет. Все нормально. Я его знаю.

— Ты слышал? — с тем же ледяным равнодушием произнес незнакомец. — Девушка сказала, что все нормально. Давай, брат, оставь нас одних.

Дьякон вопросительно посмотрел на Марго. Та кивнула. Дьякон нехотя поднялся из-за стола и направился к выходу.

Когда он вышел из кафе, незнакомец достал из кармана телефон, нажал на кнопку вызова и сказал в трубку:

— Алло, Аслан? Она здесь… Да, даю. — Он протянул телефон Марго: — Это тебя.

Марго взяла трубку, облизнула пересохшие губы и сказала:

— Здравствуй, Аслан.

— Здравствуй, красавица, — ответил из трубки хрипловатый, негромкий голос. — Давно жду тебя в гости. Почему не заходишь, э?

— Много дел.

— Каких таких дел? Зачем от меня прячешься?

— Я не прячусь, Аслан. Нужная сумма будет у меня через неделю.

— Через неделю? — Повисла пауза. — Это долго, Марго. Очень долго.

— Раньше никак не получится.

Несколько секунд в трубке слышалась только тишина. Затем негромкий, хриплый голос произнес:

— С огнем играешь, красавица. Если в понедельник я не получу свои деньги, мои нукеры отрэжут тебе голову. Ты меня поняла?

— Я поняла тебя, Аслан. Деньги будут. Но до понедельника пусть твои нукеры не мозолят мне глаза.

— Хорошо. Только не вздумай убегать. Из-под земли достану. Передай трубку Алмазу.

Марго вернула телефон хозяину. Тот взял трубку и прижал ее к уху.

— Аслан? — сказал он в трубку. — Да… Да, хорошо.

Он убрал телефон в карман, посмотрел на Марго и сказал спокойным, почти равнодушным голосом, словно обращался к покойнику:

— Не прячься, я найду. Я всегда нахожу.

— Да, я знаю, — сказала Марго.

Он сделал знак своим людям, после чего все трое поднялись со стульев и вышли из кафе. Марго достала из пачки сигарету и вставила ее в обескровленные губы. Пальцы ее слегка подрагивали. Прикурить получилось только с третьей попытки.

Отец Андрей стоял возле двери кафе под мелким, моросящим дождем. Ворот его вельветового полупальто был поднят, руки опущены в карманы. Лицо дьякона было хмурым и сосредоточенным. Когда дверь за его спиной скрипнула, он быстро обернулся. Троица медленно вышла из кафе. Когда предводитель компании поравнялся с дьяконом, дьякон громко спросил:

— Уже поговорили?

Незнакомец остановился, посмотрел на отца Андрея и сказал:

— Да, поговорили.

— Все обсудили?

— Да.

— Это хорошо. Потому что, если я еще раз увижу вас рядом с Марго, я…

Дьякон оставил фразу незаконченной.

— Что ты сделаешь? — прищурив черные недобрые глаза, уточнил незнакомец.

— Ничего. Просто мне придется преподать вам пару хороших уроков. А поскольку учитель из меня никакой, вам это может не понравиться.

Парни молча двинулись на дьякона, но вожак остановил их движением руки. Он с полминуты изучал лицо отца Андрея, после чего медленно произнес:

— Ты смелый. Это мне нравится. Может быть, когда-нибудь встретимся.

Вожак повернулся и направился к машине. Парни двинулись следом, как два верных пса, готовых перегрызть горло любому, на кого укажет рука хозяина. Возле машины вожак обернулся и еще раз пристально посмотрел на дьякона. Потом сделал знак замершим на месте парням, и все трое забрались в машину.

Когда отец Андрей вернулся за столик, Марго казалась спокойной и беспечной.

— Кто это был? — спросил дьякон, усаживаясь рядом с ней.

— Так, один знакомый, — небрежно ответила Марго.

На смуглых скулах отца Андрея заиграли желваки. Он заговорил неожиданно резким голосом:

— Не морочьте мне голову, Марго. В какие темные дела вы впутались?

— Ни в какие. И вообще, с чего вы решили, что можете повышать на меня голос?

— Эти люди опасны, — сказал отец Андрей.

— Опасны? Да с чего вы взяли?

— Я не слепой. Это ведь бандиты, да?

— Не говорите того, чего не знаете, — холодно ответила Марго. — Это просто один мой давний знакомый.

— Знакомый? Вот как. Вы всегда так бледнеете, когда встречаетесь с «давними знакомыми»?

— Да ничего я не бледнею! Просто в зале такое освещение.

Марго замолчала. Молчал и дьякон, буравя лицо журналистки пылающими глазами.

— Ну хорошо, — не выдержала она. — Тут в общем-то нет никакой тайны. Просто я должна деньги одному человеку. Эти парни — его люди, только и всего.

— Много должны? — коротко спросил дьякон.

— Для кого как.

— А для вас?

— Для меня много.

— И как думаете расплачиваться?

— Найду рукопись Тихомирова и узнаю, кто его убил. За статью мне пообещали большой гонорар.

— А если не получится?

— Тогда и буду думать, как выкрутиться. И хватит меня допрашивать. Вы доели? Отлично. Расплачивайтесь, и пошли отсюда. Меня до смерти достала здешняя музыка.

10. Слепой ворон

1919 год, осень

У Пирогова заурчало в желудке, и он покосился на своих товарищей — не заметили ли? Есть хотелось неимоверно. Последние полчаса Пирогов пытался навести Алешу и артиста на мысли о еде, но те словно не слышали его. Вместо того чтобы подумать о хлебе насущном, эти ненормальные вновь болтали о всяких отвлеченных пустяках. «Будто они сделаны не из той же материи, что и я, — сердито думал Пирогов. — Словно им совсем не ведом голод. Хотя… черт их знает, этих сумасшедших! Может, они питаются холодным ветром?»

Пирогов поежился.

«Дьявол! Не знаю, как у них, а у меня от этого ветра, кроме противного сквозняка в желудке, никакого пополнения».

— Шевели копытами, старая кляча! — прикрикнул Пирогов на лошадку и стегнул ее вожжами, чтобы хоть как-то выпустить пар.

Лошадка дернулась было вперед, однако уже через минуту вновь заковыляла скособоченным, инвалидным шагом, понурив большую, неуклюжую голову.

— В скором времени, — болтал между тем артист за спиной у Пирогова, — человек совсем откажется от искусства. Вместо картины повесит на стену какую-нибудь закорючку и будет уверять, что это не просто закорючка, а настоящий вызов Богу, чувству или на худой конец консерватизму предков.

— Такого не может быть никогда, — возражал ему Алеша. — Человек не удовлетворится голым вызовом, ему нужна красота.

— Красота? Господа критики расскажут вам, что эта закорючка красива, и совершенно убедительно обоснуют свою точку зрения. Они вам подскажут нужный угол зрения. В конечном итоге вы получите удовольствие не от закорючки, а от этого самого «угла зрения». Закорючку можно повернуть и так, и этак, а можно вообще нарисовать на ее месте другую — это абсолютно не будет иметь значения. Главное — мысль, которую эта закорючка призвана иллюстрировать.