Боярская честь. «Обоерукий» - Юрий Корчевский

– Нет, Лена, все узнаешь через два дня.

Домашних в свой прожект я не посвящал.

И вот настало воскресенье. Я встал с волнением в груди – как-то сегодня получится? Посоветовал своим домашним, а также холопам выйти на лед реки, пояснив, что буду состязаться с купцом в скорости. Все заинтересовались и стали дружно собираться.

Я попросил Федора запрячь мне старого мерина.

– Боярин, ты что? Какая на нем скачка? Он токмо повозку таскать может, да и то шагом.

– Федя, сделай, как прошу, и иди к пристани.

Федор долго бурчал, запрягая мерина. На нем я и отправился к трактиру – все уговаривались встретиться именно там.

Тройка с купцом уже была на месте. А еще стояло множество народа, чем я был смущен и немного раздосадован. Оказалось, купец рассказал о нашем споре своим знакомым, те – своим. А если добавить к этому Степана, который также поделился новостью с товарищами, то такой толпе можно было уже и не удивляться. Тем более что зимой делать было нечего, и особых развлечений не было – разве что на Масленицу, так до нее было еще далеко.

Увидев меня, подъезжающего на мерине, народ засмеялся. Смеялись долго, от души, показывая на меня пальцами, хлопая себя по ляжкам, смеялись до икоты, до слез.

Я с невозмутимым видом спешился.

Купец подошел, отвесил поклон первым – все-таки я был на ступень выше в сословной иерархии.

– Здрав будь, боярин.

– И тебе доброго здоровьичка на многие лета, купец!

– Готов ли состязаться, как мы уговаривались?

– Готов. Поехали на реку, на лед.

Я сел на мерина, купец залихватски свистнул, и тройка сорвалась вперед, обдав меня снежной пылью. Кони у купца были и впрямь хороши – гладкие, мощные, горячие.

Народ пошел за нами.

Я намеренно ехал неспешно.

Люди на улицах интересовались – что происходит, и, услышав, что предстоят состязания на спор на большие деньги, присоединялись к толпе. Народу становилось все больше, толпа обрастала новыми зрителями, как снежный ком.

Мы выехали за городскую стену. Толпа мигом выстроилась по берегу Сухоны, стараясь занять пригорки, чтобы было лучше видно.

Купец на тройке уже съехал на лед, и кони его в нетерпении били копытами, высекая подковами ледяную крошку.

Я спустился на мерине на лед.

– Гонки не на мерине будут – у меня лодочка с парусом.

Купец аж со смеху покатился.

– Боярин! Что-то ты какой-то странный. Сначала на старом мерине приехал, теперь про лодочку разговор ведешь. На реку посмотри – где ты воду видишь? Али победить не сможешь, так отговорки придумываешь?

– Так ты согласен?

– Конечно!

– Тогда посылай своих людей, пусть отмеряют шагами расстояние, сколько хочешь – версту, полверсты.

Купец махнул рукой, что-то проговорил подручным. Я же подъехал к пристани, отдал мерина Федьке.

– Боярин, ты и вправду победить его хочешь?

– Вправду, а что?

– Это же купец Толмачев. У него самолучшие кони, его еще никто обогнать не мог. Спорили многие, да никто не выиграл. Зря ты, боярин, спор затеял.

– Я же не на коне обогнать его хочу.

Федор изумился.

– А на чем? Не бегом ли?

– Нет, вот на этой штуке. – Я показал на буер.

– На этой лодочке – да по льду? Воды же нет, как же веслами по льду? Ты часом не заболел ли, боярин?

– Так, разговоры прекратить. Иди на берег, оттуда тебе все видно будет.

– Эх, боярин. Я в тебя так верил, что рубль на тебя поставил.

– Постой-постой! Какой рубль, о чем ты?

– Дык, боярин, спорят на вас. Глядючи на мерина твоего, все поставили на купца.

– А на меня?

– Двое всего. Я, да еще один дурак нашелся.

– Федя, озолотишься сегодня! Не унывай!

– Ага, это еще по воде вилами писано.

Федор сел на мерина и отъехал.

Я вытолкал легкий буер к старту, уселся. Купец на легких санях стоял рядом, поглядывая пренебрежительно.

Я послюнил палец и поднял его, пытаясь таким образом определить направление ветра и его силу. Слабоват ветер – посильнее бы.

Между нами встал один из друзей купца.

– Готовы?

Мы кивнули.

– Поехали!

Купец кнутом хлестанул коренного. Лошади рванули так, что купец чуть не опрокинулся на спину.

Я поднял за веревку парус. Он хлопнул пару раз, надулся, и буер медленно стронулся с места, постепенно набирая скорость. Ох и медленно! Краем глаза я видел, как мужики на берегу Сухоны подбрасывают шапки, до меня доносились крики:

– Чудит барин, ни в жизнь не догнать!

Буер медленно, но верно наращивал скорость, и дистанция между мной и купеческими санями медленно, но верно сокращалась. Вот осталось пятьдесят метров, двадцать, десять. Кони шли ходко, а купец охаживал их кнутом и свистел, ровно соловей-разбойник. Буер же шел бесшумно, и когда я сравнялся с санями купца, тот от неожиданности чуть вожжи не выронил. Лицо его из радостно-восторженного сразу стало озабоченным.

А буер все набирал и набирал ход. На мое счастье, ветер подул сильнее, временами его порывы приподнимали правый задний конек надо льдом, и мне приходилось всем телом ложиться на правый борт, чтобы буер не перевернулся. Можно было бы приспустить парус, но тогда бы упал ход, а купеческая тройка дышала в спину. Однако такую гонку и кони долго не вынесут – сани стали медленно отставать, я же ускорял ход.

Давно уже остались позади зрители, берега реки были пустынны, и лишь впереди стоял один из купцов и размахивал шапкой. Я пролетел мимо него, и лишь через несколько долгих секунд финишировали сани купца. Я приспустил парус, развернулся, подъехал.

Разгоряченный гонкой и раздосадованный поражением, купец сбросил шапку и топтал ее ногами, потом заехал кулаком по морде кореннику.

– Животину-то за что бьешь?

Купец перестал бить коня, выматерился, развернулся и поехал обратно.

– Эй, а как же я? – закричал купец, что замерял версту.

– Садись за мной, – великодушно разрешил я.

Лодочка буера была мала, купец смог лишь усесться сверху, свесив ноги.

Я поднял и развернул по ветру парус, мы тронулись и набрали ход. Ветер бил в лицо, выжимая из глаз слезы. Очки-консервы бы сюда, вроде мотоциклетных, да где их взять.

По пути мы ехали рядом с Толмачевым на тройке, он лишь обиженно отвернулся.

Купец, наблюдавший гонку на финише, спрыгнул с буера, вскинул руки, подошел к берегу.

– Победил боярин Михайлов! – громогласно провозгласил он.

Толпа обиженно загудела, зато мои холопы и домочадцы радостно заорали.

Лена и Васятка бросились ко мне, но их опередили холопы. Они схватили меня за руки, за ноги и стали подбрасывать в воздух.

– Отпустите, идолы! – захохотал я. – Уроните!

Меня поставили на ноги.

– Эй, а мои деньги! – вспомнил Федька и кинулся в толпу. Вскоре он вернулся с полной пригоршней денег. Лицо его сияло от радости и удовольствия.

– Надо же, боярин! А я тебе не поверил. Зато теперь я при деньгах. Справу себе новую куплю, пистоль, как у боярина, да седло украшенное. Все девки мои будут!

Холопы заржали.

– Кто о чем, а Федька о девках.

Васятка забрался в буер.

– Здорово едет – мы видели, как ты его обогнал. Я говорил мамке, что ты первым придешь, а она не верила.

Ко мне подошел купец Толмачев в сопровождении других купцов – свидетелей, присутствовавших в трактире при споре. Прилюдно купец вытащил мешочек с монетами и вручил мне.

– Это кто же такую мудреную штуковину измыслил? – спросил он.

– В чужих странах видел, – соврал я.

– А не продашь?

– Зачем тебе буер?

– Буер – это что?

– Вот же он! – показал я на дело рук своих.

– Эх, боярин, выгоды своей не видишь. Покатушки детворе устроить зимой, а ежели по правде – почту возить. Места в нем мало, да идет ходко. Посчитай сам – ежели за почтовых лошадей надо шесть денег платить за двадцать верст, то во сколько это до самой Москвы обойдется? А лошадей на ямах менять? Тут же ветер сам гонит. За два дня до столицы добраться можно. Продай!

– Сколько дашь?

Купец поднял глаза к небу, подсчитывая что-то в уме.

– Два рубля.

– Побойся Бога, купец!

Мы поторговались, и за пять рублей я продал ему буер.

Купец отсчитал деньги, а я вкратце рассказал, как им управлять. Купец заулыбался.

– Вот поеду в Новгород, там у меня знакомец есть – с ним поспорю, кто первый придет. Жаться не буду – сто рублей на кон. Глядишь – покупку окуплю да с прибылью буду.

Я лишь подивился деловой хватке купца.

– Батя, ты же обещал меня на буере этом покатать, а сам продал, – заныл Васятка.

– Так мы себе новый построим – еще лучше этого!

– Правда? Вот тогда снова утрем нос купцу!

– Утрем, Васятка.

Народ медленно расходился с берега реки, оживленно обсуждая мою диковинную лодку и неожиданные результаты гонки. До меня доносились отдельные слова, но, как я понял, мысли всех были сосредоточены на выигранных мною деньгах.

Как ни странно, после этих гонок меня стали узнавать на улицах, а на торжище я стал прямо-таки уважаемым человеком. Вот ведь странность – деревню из руин поднял, а как был просто боярином, так им и остался. А тут сделал буер да выиграл на нем в гонке деньги – и популярен, как какая-нибудь нынешняя поп-звезда.