Вокруг света в 80 дней - Жюль Верн

том самом «Карнатике», на котором он должен был ехать сам. Можно себе представить, как был огорчен сыщик!

Ведь ордер стал теперь бесполезен: мистер Фогг уже покинул английские владения. Теперь для ареста преступника было необходимо постановление о его выдаче.

«Хорошо! — сказал себе Фикс, несколько остыв от гнева. — Если мой ордер не годится здесь, он будет полезен в Англии. А этот плут, думая, что запутал полицию, собирается, как видно, вернуться на родину. Ну что же! Я поеду за ним. А что касается денег, то хорошо, если хоть что-нибудь от них останется. На все эти путешествия, премии, штрафы, покупки слонов и прочие расходы мой вор уже выбросил больше пяти тысяч фунтов. Но в конце концов банк достаточно богат!»

Приняв такое решение, Фикс немедленно нанял каюту на «Генерале Гранте».

Когда мистер Фогг и Ауда прибыли на пароход, он был уже там. К своему великому удивлению, Фикс узнал Паспарту в его костюме герольда и тотчас же спрятался в каюту, чтобы избежать объяснения, которое могло бы все испортить. Рассчитывая на большое количество пассажиров, сыщик надеялся не попасться на глаза своему врагу, но как раз в этот день столкнулся с ним лицом к лицу на носу парохода.

Без всяких объяснений Паспарту схватил Фикса за шиворот и, к великому удовольствию нескольких американцев, которые немедленно стали биться об заклад, задал несчастному сыщику великолепную трепку, наглядно показавшую превосходство французского бокса над английским.

Сорвав свой гнев, Паспарту сразу успокоился и почувствовал большое облегчение. Фикс поднялся в довольно плачевном виде и, взглянув на своего противника, холодно спросил:

— Вы кончили?

— Пока кончил.

— Тогда пойдем поговорим.

— Чтобы я…

— Это в интересах вашего хозяина.

Паспарту, словно загипнотизированный хладнокровием сыщика, последовал за ним, и они уселись на носу парохода.

— Вы меня поколотили, — начал Фикс. — Хорошо. А сейчас выслушайте меня. До сих пор я был противником мистера Фогга, но теперь я на его стороне.

— Наконец-то! — вскричал Паспарту. — Вы его считаете честным человеком?

— Ничуть, — холодно ответил Фикс. — Я считаю его жуликом… Тсс… Спокойнее! Дайте мне договорить. Пока Фогг находился в английских владениях, в мои интересы входило задержать его, пока не прибудет приказ об аресте. Я делал для этого все. Я натравил на него жрецов из бомбейской пагоды, я напоил вас в Гонконге и разлучил с вашим хозяином, я сделал так, что он опоздал на пароход, шедший в Иокогаму…

Паспарту слушал, стиснув кулаки.

— Теперь же, — продолжал Фикс, — мистер Фогг, невидимому, возвращается в Англию. Хорошо, я поеду за ним туда. Но отныне я буду устранять с его дороги все препятствия с таким же старанием, с каким я их создавал. Понимаете, я переменил тактику, потому что этого требуют мои интересы. Прибавлю, что ваши интересы совпадают с моими, так как лишь в Англии вы узнаете, служите ли вы у преступника или у честного человека!

Паспарту внимательно выслушал Фикса и убедился, что тот говорит совершенно искренне.

— Будем друзьями? — спросил Фикс.

— Друзьями — нет, союзниками — пожалуй, но с одним условием: при малейшей попытке предательства я сверну вам шею.

— Идет! — спокойно ответил сыщик.

Одиннадцать дней спустя, 2 декабря, «Генерал Грант» вошел в залив Золотых Ворот и остановился в Сан-Франциско.

Мистер Фогг пока что не выиграл и не проиграл ни одного дня.

Глава XXV,

в которой дается беглый обзор города Сан-Франциско в день митинга

Было семь часов утра, когда Филеас Фогг, Ауда и Паспарту вступили на Американский материк, если можно было назвать так пловучую пристань, к которой они причалили. Эта пристань, поднимающаяся и опускающаяся в зависимости от прилива и отлива, облегчает погрузку и выгрузку судов. Здесь пристают клиперы[83] всех размеров, пароходы всех национальностей, а также многоэтажные речные суда, курсирующие по реке Сакраменто и ее притокам. Тут же лежат груды разнообразных товаров, отправляемых в Мексику, Перу, Чили, Бразилию, в Европу и Азию, а также на острова Тихого океана.

Обрадовавшись, что он наконец попал в Америку, Паспарту вздумал высадиться с корабля посредством сальто-мортале самого высшего стиля. Но, прыгнув на пристань, он чуть было не провалился, так как пол ее оказался гнилым. Смущенный столь неудачным вступлением на новый материк, Паспарту испустил отчаянный крик, который вспугнул целую стаю бакланов и пеликанов, постоянных посетителей пловучих пристаней.

Мистер Фогг, сойдя на пристань, тотчас же осведомился, когда отправляется ближайший поезд в Нью-Йорк. Он отходил в шесть часов вечера. Мистер Фогг имел таким образом возможность провести в столице Калифорнии целый день. Он нанял экипаж и сел в него вместе с Аудой. Паспарту взобрался на козлы, и экипаж — три доллара за конец — отправился в «Международный отель».

Со своего высокого сиденья Паспарту с любопытством рассматривал большой американский город: широкие улицы, низкие, вытянувшиеся в правильную шеренгу дома, церкви в стиле англо-саксонской готики, гигантские доки, склады, похожие на дворцы, одни деревянные, другие каменные. По улицам двигались бесчисленные экипажи, омнибусы, трамваи. По тротуарам сновала толпа народа: американцы, европейцы, попадались китайцы, индейцы — словом, все, кто составлял двухсоттысячное население города.

Паспарту удивлялся всему, что видел. Он знал, что еще в 1849 году Сан-Франциско был городом бандитов, поджигателей и убийц, стекавшихся сюда в поисках золота. Сюда, как в какую-то обетованную землю, стекался всякий сброд; здесь играли в карты на золотой песок, держа в одной руке нож, а в другой револьвер. Но это «доброе старое время» прошло. Теперешний Сан-Франциско имел вид большого торгового города. На высокой башне ратуши стояли часовые. Она возвышалась над всеми улицами и проспектами, пересекающимися под прямыми углами; между ними раскинулись зеленеющие скверы; дальше, находился китайский город, казалось, перенесенный сюда в ящике с игрушками прямо из Небесной империи.

Не было здесь больше ни сомбреро[84], ни красных рубашек, которые когда-то носили золотоискатели; не было также и индейцев, украшенных перьями. Вместо всей этой пестроты — черные фраки и шелковые цилиндры — принадлежность множества джентльменов, снедаемых жаждой деятельности. Некоторые улицы, в том числе Монтгомери-стрит, соответствующая по значению Итальянскому бульвару в Париже, нью-йоркскому Бродвею и лондонскому Риджен-стрит, были застроены великолепными магазинами, наполненными товарами, присланными со всех концов света.

Когда Паспарту попал в «Международный отель», ему показалось, что он и не выезжал из Англии.

Весь нижний