В глубинах океана - Хол Клемент

Я считаю себя сравнительно неплохим инженером, я могу провести компетентное расследование, когда дело касается техники, как, например, в случае поиска мест утечки энергии. Но я не интриган, в старомодном значении этого слова, и в течение некоторого времени я не видел никакого выхода из создавшегося положения. И когда я, наконец, наткнулся на рабочую идею, это произошло так поздно потому, как мне кажется, что в моем мышлении она блокировалась двумя вещами — моим естественным нежеланием лгать Мари и еще большим нежеланием доставлять ей горе.

Не знаю, что конкретно помогло мне наконец пробиться сквозь этот блок. Внезапно мне стало ясно как день — если Мари остается здесь, пока верит, что Джои жив и может находиться рядом, то она, наверное, уйдет, если убедится, что он погиб где-то поблизости.

Мне эта идея не нравилась. Я не люблю врать, особенно людям, которые мне верят, и тем более мне не хотелось обманывать Мари. Я вырос из той поры детства, когда ложь кажется наилегчайшим путем избавления от всех бед; тогда хорошие учителя и понимающие родители помогли мне расстаться с этим заблуждением. Вот и сейчас мне пришлось много раз повторять самому себе, что я делаю это ради безопасности Мари, до тех пор пока я не утвердился в решении, что сделать это все-таки нужно.

Я предпочитаю умалчивать о том, как я убеждал себя, что ради безопасности Мари можно пренебречь тем горем, которое, вероятно, причинит ей такое известие. Но как только я убедил себя в его необходимости, план показался мне таким простым, что я поразился, как Берт не додумался до этого сам. В конце концов, он не обладал моей предубежденностью против вранья.

Глава 19

При первой же возможности я изложил ему свой план, и он недоумевал, как же ему самому не пришла в голову такая идея. Он решительно одобрил мою выдумку и даже нацарапал мне столько красноречивых комплиментов, что вполне мог заработать себе спазм правой кисти. Затем мы стали обсуждать детали.

Затея была достаточно проста. Субмарина Джои, разумеется, никуда не делась. Мы просто ее сломаем, скажем Мари, что нашли останки и, если нужно, покажем их ей. Несложно будет позаботиться и о том, чтобы остались в целости регистрационный номер и другие важные вещи, по которым можно опознать субмарину. Придя к общему мнению, мы отправились в док, где находилась лодка. Мы могли бы сразу же взяться за дело, но еще поплавали полчаса порознь, отрабатывая детали. Когда мы возобновили общение, оказалось, что наши проработки не совпадают, и нам потребовалось еще полчаса, чтобы утрясти разногласия. На все дела, включая время, потраченное Бертом на поиски людей, которые помогли бы нам с транспортировкой субмарины, ушло около шести часов. Наконец, мы были готовы выводить ее из дока.

Мы не пытались вести ее своим ходом, хотя это было возможно. После того как Джои трансформировался, лодку заполнили жидкостью при местном давлении. Мы подумывали о том, чтобы отвести ее к «операционной», соединить с переходным шлюзом и наполнить воздухом «дри давлении в одну атмосферу, но мне пришел в голову лучший выход.

Как и все глубоководные агрегаты, судно Джои было снабжено очень большими подъемными и балластными резервуарами. Первые еще действовали; наполнитель из них не вытек, если судить по нынешней плавучести лодки. Вторые же теперь, разумеется, были заполнены окружавшей нас жидкостью. Балластные цистерны проходили с двух сторон лодки, почти на всю ее длину, параллельно килю, и каждая из них подразделялась на четыре секции, разделенных переборками с клапанами и перекачивающими насосами.

Мы открыли все эти клапаны. Затем мы сломали замки на лючках для обслуживания, не открывая их полностью, чтобы жидкость могла просачиваться между внутренностью трюма и оболочкой секций. Теперь, при наличии достаточного времени, можно было продуть трюм вместе с балластными цистернами.

Наконец, мы стали готовиться к разрушению корпуса. Казалось само собой разумеющимся, что мы воспользуемся взрывными запалами, но я вспомнил, как звук действует на погруженного в воду человека. На станции их было не найти; ими никогда не пользовались.

Мы наконец решили и эту проблему — вернее, нам так казалось, — открыв все смотровые и межпереборочные лючки для ремонтных работ. Мы были теперь почти уверены, что если корпус прокачать, то он не выдержит давления и «схлопнется».

Немало времени мы потратили на то, чтобы изобрести способ включить продувные насосы дистанционно или снаружи. Наконец, кому-то из нас — но не мне — пришло в голову, что насосы можно спокойно включить и изнутри, а затем выйти и задраить люк. Давление не начнет падать до тех пор, пока корпус не будет отрезан от внешней среды.

Похоже, все было готово. При помощи навешенного балласта субмарина уже была доведена до почти нулевой плавучести, так что мы подняли ее и повели к ближайшему выходу. Всего нас было десятеро, и груз казался почти невесомым. Мы остановили субмарину под отверстием в крыше, подняли ее кверху до границы между средами и оставили там, пока сами облачались в костюмы и шлемы.

К ним я еще не привык. Я даже не успел спросить, зачем этот небольшой резервуар на спине — если помните, моя теория не смогла объяснить его наличия. Сейчас было некогда. Берт помог мне получше приладить оборудование, хотя большую часть времени я не понимал, что именно он делает. Три-четыре минуты ушло на то, чтобы отцепить внешний балласт, и субмарина вышла в море в последний раз.

Мы оставили у нее небольшую отрицательную плавучесть, так что некоторые из нас шли, поддерживая корпус, а остальные двигались вплавь, толкая субмарину сзади. Мы с Бертом не договаривались о том, где конкретно следует ее разместить; ясно, что подальше от входов, иначе нам трудно будет объяснить, почему ее не нашли раньше. С другой стороны, мы не сможем оттащить ее слишком уж далеко, поэтому мы волокли ее в течение часа, а затем поставили на дно.

Лично я не смог бы вернуться к входу, через который мы вышли, а если бы и стал искать, наткнулся бы на какой-нибудь из них только по чистой случайности. Берт и другие, однако, не волновались. Я предположил, что или они хорошо знают местность, или у них есть какая-то неизвестная мне навигационная схема. Единственный свет исходил от наших фонарей, образуя крошечный освещенный круг в беспредельной темноте Тихого океана. Мы были уже далеко от тента, как я до сих пор еще называл площади фермерского хозяйства. Я даже не знал, в каком направлении оно располагается, а если бы и знал, то без пользы для себя, поскольку у меня не было компаса.

Берт жестом указал мне на люк. Я открыл его и забрался внутрь. Чувствовал я себя неважно, но я утешался тем, что идея достаточно хороша.