СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв - Джузеппе Боффа

Несколько лет спустя Сталин присвоил авторство «Краткого курса» себе, хотя книга была написана группой авторов. Как бы то ни было, книга действительно создавалась под его прямым руководством: он лично начертал ее план и продиктовал периодизацию. Другие члены Политбюро, в частности Молотов, внесли в рукопись некоторые замечания. По стилю изложения получившийся текст был доступным, лапидарным, схематическим, не лишенным убедительности, что и отвечало поставленной перед ним задаче. Содержанием же его была перелицовка истории партии, имеющая весьма мало общего с ее действительным прошлым. Книга между тем претендовала не только на изложение истории: вся марксистская теория, например, содержалась в ней на двух с небольшим десятках страниц, резюмированная в известном разделе главы четвертой, озаглавленном «О диалектическом и историческом материализме». Раздел этот, как тотчас же стало известно, был написан собственноручно Сталиным. Разумеется, этот пересказ был весьма далек от идейного богатства оригинала и выглядел почти как катехизис, но именно поэтому его положения легче запоминались.

Сходным же образом авторы книги обходились с политической теорией Ленина: в тексте доходчиво пересказывались некоторые ее аспекты, как правило относящиеся к дореволюционному периоду ее формирования, и широко замалчивалась, напротив, вся ее эволюция после Октября. Отбрасывались всякая сложность, все богатство мысли: целью было сохранить лишь немногие весьма упрощенные принципы. Красной нитью через книгу проходила (нигде, правда, не выраженная прямо и открыто) идея «двух вождей» большевизма и революции – Ленина и Сталина. В качестве самой даты рождения партии указывался 1912 г. – год проведения Пражской конференции, на которой Сталин был впервые кооптирован в Центральный Комитет. Ход гражданской войны излагался искаженно, чтобы из рассказа явствовало, что решающая роль в достижении победы принадлежала Сталину. Главное же – центральной тенденцией книги было изображение всех споров и идейных столкновений в рядах большевиков как «принципиальной борьбы с антиленинскими течениями и группами», без чего «партия… переродилась бы» и вся история этой борьбы выглядела бы как «непонятная склока». В таком ключе преподносились как те споры, которые велись при жизни Ленина и которые он сам никогда не расценивал подобным образом, так и те, что развернулись после его смерти, когда он уже не мог судить о них. Незыблемость ленинских принципов была олицетворена, следовательно, в Сталине как для настоящего времени, так и для тех периодов, когда иные из этих принципов вообще не имели ничего общего с реальной действительностью, а сам Сталин (о чем умалчивалось) вступал в противоречие с Лениным.

Увенчивал книгу пассаж о больших процессах, официальная версия которых возводилась тем самым в ранг исторической истины. Осужденные, «эти подонки человеческого рода вместе с врагами народа – Троцким, Зиновьевым и Каменевым – состояли в заговоре против Ленина, против партии, против Советского государства уже с первых дней Октябрьской социалистической революции. Провокаторские попытки срыва Брестского мира в начале 1918 года; заговор против Ленина и сговор с левыми эсерами об аресте и убийстве Ленина, Сталина, Свердлова весной 1918 года; злодейский выстрел в Ленина и ранение его летом 1918 года; мятеж левых эсеров летом 1918 года; намеренное обострение разногласий в партии в 1921 году с целью расшатать и свергнуть изнутри руководство Ленина; попытки свергнуть руководство партии во время болезни и после смерти Ленина; выдача государственных тайн и снабжение шпионскими сведениями иностранных разведок; злодейское убийство Кирова; вредительство, диверсии, взрывы; злодейское убийство Менжинского, Куйбышева, Горького – все эти и подобные им злодеяния, оказывается, проводились на протяжении двадцати лет при участии или руководстве Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова и их прихвостней по заданиям иностранных буржуазных разведок.

Судебные процессы выяснили, что троцкистско-бухаринские изверги, выполняя волю своих хозяев – иностранных буржуазных разведок, – ставили своей целью разрушение партии и Советского государства, подрыв обороны страны, облегчение иностранной военной интервенции, подготовку поражения Красной Армии, расчленение СССР, отдачу японцам советского Приморья, отдачу полякам советской Белоруссии, отдачу немцам советской Украины, уничтожение завоеваний рабочих и колхозников, восстановление капиталистического рабства в СССР».

Может возникнуть вопрос, как же Сталин решился на ликвидацию всего того великого наследия, которое представляли эти люди, возглавлявшие революцию, – наследия идейно-политических битв старой большевистской партии, из недр которой вышел и он сам. Ответ сводится к тому, что в этом-то на самом деле и заключалась его истинная цель, так же как и репрессий. Он бросал мрачную тень на всю прежнюю партию или по крайней мере на ее руководителей, но тем более яркий свет сосредоточивался на его собственной фигуре. Большевизм, в соответствии с его центральным тезисом, выродился бы, если бы не было Ленина (само собой разумеется, воспринимаемого как необходимое начальное звено в дальнейшей преемственной связи), но особенно – если бы не было Сталина, человека, который всегда оказывался прав. Великие свершения народа после революции были осуществлены под его руководством.

Отныне имена его противников будут упоминаться не иначе как с бранью и проклятием. Их произведения, приравненные теперь к опасным подрывным текстам, изымались из библиотек и запирались в труднодоступных отделах специального хранения. Поскольку они были рассеяны также по подшивкам советских газет и журналов, эти издания ожидала аналогичная участь. Изображения этих людей никогда более не воспроизводились: на старых групповых фотографиях их замазывали перед перепечаткой. В дальнейшем на небытие были осуждены и имена тех, кто не был официально заклеймен в качестве провинившегося. В начале 1939 г. умерла Крупская, фактически проведшая остаток жизни в полной изоляции. Ее торжественно похоронили на Красной площади в Москве. Но на следующий же день издательства получили приказ: «Ни слова больше не печатать о Крупской».

Единственным, кто продолжал отстаивать историю старого большевизма, оставался Троцкий в своем вечном изгнании. По сравнению со сталинскими фальсификациями, его реконструкция истории, даже будучи связанной со специфическим взглядом на вещи, неизменно отличалась скрупулезной верностью фактам и обстоятельствам. Покинув Принцевы острова у берегов Турции, Троцкий последовательно менял прибежища во Франции, Норвегии и Мексике. После 1932 г. его последние контакты с СССР мало-помалу сокращались и наконец совсем прекратились. В годы, когда охота на троцкистов превратилась в навязчивую до наваждения тему советской политической жизни, у него практически не осталось никаких реальных возможностей воздействовать на ход событий в СССР. Большим был международный эффект его пропагандистско-агитационной деятельности. Она тоже, впрочем, была отмечена серьезными слабостями.

Так, после резкой критики коминтерновских тезисов о «социал-фашизме» Троцкий не понял установки на «народные фронты» и повел с ними борьбу. IV Интернационал, который он пытался основать, «умер прежде, чем родился». Репрессии и процессы в Москве, на которых его имя неизменно называлось как имя наиглавнейшего злодея, скрывающегося от правосудия, дали Троцкому пищу для всей последней фазы его битвы в одиночку, вдохнули в нее новый пыл. С помощью неопровержимой логики он разрушил фальшивую конструкцию обвинений и посвятил себя систематическому разоблачению сталинских искажений истории. Хотя и эта его деятельность находила сравнительно ограниченный отклик в мире, сама весомость его аргументов не давала покоя Сталину. В СССР теперь о Троцком говорили не иначе как об «архивраге», воплощении всяческой мерзости. За границей советские секретные службы неотступно охотились за ним до тех пор, пока наконец их человеку не удалось смертельно ранить его в Мексике 20 августа 1940 г. На следующий день Троцкий умер.

Идеологическая ортодоксия

В СССР сразу же было отпечатано 12 млн. экземпляров «Краткого курса» на русском языке и еще 2 млн. – на языках других народов Советского Союза. На XVIII съезде Жданов уточнил: «Надо прямо сказать, что за время существования марксизма это первая марксистская книга, получившая столь широкое распространение». Том этот был положен в основу всей пропаганды и всех теоретических разработок. Его опубликование сопровождалось специальным постановлением Центрального Комитета, в котором цель издания определялась следующим образом: «…дать партии единое руководство по истории партии, руководство, представляющее официальное, проверенное ЦК ВКП(б) толкование основных вопросов истории ВКП(б) и марксизма-ленинизма, не допускающее никаких произвольных толкований». Это провозглашение догмы сопровождалось характеристикой книги как «энциклопедии основных знаний в области марксизма-ленинизма», а следовательно, «важнейшего средства» познания того, что отныне прямо и откровенно объявлялось официальной идеологией. Штудирование «Краткого курса» стало обязательным. В этом месте, однако, напрашивается двоякое замечание. Нельзя отрицать, что благодаря этой книжке, как подчеркивает, например, английский историк Шлесинджер, марксизм тогда становился достоянием большей части тех политических работников, которые руководили шестой частью земного шара, а также немалого числа зарубежных коммунистов, как рядовых, так и руководителей (на иностранных языках было сразу же отпечатано 673 тыс. экземпляров книги). Столь же верно вместе с тем, как позже было объявлено авторитетными советскими источниками, что этот учебник «заслонил собой от исследователей теоретическую сокровищницу марксизма-ленинизма, труды Маркса, Энгельса, Ленина».