После. Книга II: О воинстве немертвых - Конъюнктурщик

рождается из слабости, Зеланд верил в это.

Нельзя было сомневаться. Нужно только ждать, когда двинуться белые колонны, чтобы нанести удар.

Один удар… только один.

_____

— Это должно произойти…

— Что именно? О чем ты?

Эвлалия и Альтиген сидели на красивом ковре, которым была устлана пыльная высохшая почва уступа на склоне горы, покрытой местами небольшими рощами погибших сосен, обломанных и покорёженных, обуглившихся от огня пожарищ.

Невосстановленные земли.

Это было в затерянном месте близ крепости Змеиная нора.

В отдалении, чуть ниже по склону, стояли цепью черные латники, хранящие покой встретившихся, ещё ниже был второй ряд латников.

— Там, — Эвлалия указала рукой на крепость вдали.

— В Змеиной норе? Ну что там?

— Бунт. Он готовит бунт, — она произнесла это экзальтированно.

— Кто?

Альтиген встречался с Эвлалией редко, но дорожил этими встречами. Их отношения были странными и напоминали больше дружбу, чем что-то более теплое. Ранее она лишь вскользь упоминала о сером ордене, как о содружестве магов, ответвлении столичной философии, подвергшемся гонениям со стороны совета. Вслух никто об этом не говорил никогда, но многие слышали. На заседаниях совета эта проблема не обсуждалась.

Где-то в небе прогремел гром.

Эвлалия съежилась от легкого страха.

— Кто же, Эвлалия?

— Зеланд. Недавно у нас прошло крупное собрание.

— Ты подвергаешь себя большой опасности, посещая подобное мероприятие. Почему ты не хочешь переехать на север?

— Я уже говорила тебе… — она уронила свой взор куда-то в сторону.

— Мне понятна твоя привязанность к столице, но она пройдет. Скоро тебе будет хотеться совсем другой обстановки.

Снова прозвучал сухой гром. В небе сверкнула молния.

"Сколько же мне лет, что я так упрашиваю тебя…" — подумал с грустью Альтиген.

— Что будет со мной в Приюте?

— У тебя будет двор и высокий терем, слуги и возможность изучать магию.

— Обучишь ли ты меня?

— Мне нужно сперва завершить свои дела. Эта война отнимает у меня слишком много сил и времени. Конечно, я постараюсь положить всему этому конец, как можно скорее.

— Пойми, я не уже не могу позволить себе уйти туда, где не стану кем-то, уйти в никуда.

— Как сильно поменялись нравы… — тихо сказал Альтиген, опустив глаза.

— Что?

— Знаешь, — заговорил он чуть более серьёзно, как всегда, когда объяснял что-то — привычки и взгляды женщин сильно изменились. До войны с чудовищами… ты ведь застала совсем немного эту эпоху?

— Мне было четырнадцать, когда чудовища осадили Башню. Я была прислугой в доме у Стратоника, я рассказывала тебе…

— Да. И… — он запнулся, — тогда женщины не думали о работе. Они, конечно, трудились. Но, о том, чтобы женщина училась чем-то, об этом никто не думал.

— Женщины в Белом городе увлекаются искусством и наукой не меньше, чем мужчины, — с гордостью произнесла Эвлалия, подул ветерок, развевая пышный хвост её рыжих волос.

— Не могу, к сожалению, сказать этого о нашем ордене, до сих пор. Тем не менее, мы движемся к этому.

— Я приду куда угодно, где ты возьмешь меня под крыло. Белый город давно уже не прельщает меня, — в её голос примешались нотки раздражения, — Мне ненавистны его стены, мне противно дышать его воздухом, полным приторности жизни высоких домов… мы заперлись там, в полупустых дворцах, где даже не все квартиры заселены белыми магами или их прислугой.

— Ну, мы не можем, скажем, ругать белых магов за их творение, сегодня это лучшее, что есть во всем континенте.

— Ты так говоришь, словно в тебе ещё есть симпатия к этому городу.

— Я всегда восхищался им. Не хочешь вина?

— Мёд.

Альтиген хлопнул в ладоши.

Сидевшие на булыжниках неподалёку слуги тут же встрепенулись и кинулись исполнять просьбу. Они налили в серебряный кубок мёд и подали Эвлалии, Альтиген же пил вино, привезённой из южных убежищ.

— Мне нужно, чтобы… — начал Альтиген, немного устало, — чтобы Белый город дал мне спокойно вести мои дела.

— Ты владеешь половиной мира.

— Отнюдь… — улыбнулся Альтиген.

— Не важно, ведь… рано или поздно ты захочешь завладеть оставшейся, я права?

— Нет, Эвлалия, к счастью, ты не права, — и он тихо посмеялся.

— Почему?

— А для чего мне это?

— Ты уже почти захватил всё, почему бы не попытаться завершить начатое?

— Очень сложно завладеть всем. Даже если я захвачу весь континент, то это будет лишь половина мира. Оставшейся будет Белый город. Не каждый правитель удержит то, что я уже имею в своих руках, а это ещё даже не та территория, которую занимала область Башни на пике могущества. Конечно, крах той области был большой потерей… сейчас моя голова раскалывается при мысли о том, как подлинно сковать воедино те народы, что проживают во всех этих убежищах. Стоит ордену потерпеть одно крупное поражение, как всё это начнет разваливаться.

— Неужели твоё новое государство такое хрупкое?

— Я заговорился, странно, что тебе интересно всё это.

— Мы общаемся, давно нужно было понять, что я не обычная девушка, даже для магического сословия.

— Это не сословие.

— Привычка уже так это называть. Но магия интересует меня больше всего.

— И ты получишь её. Стоит лишь обождать какое-то время…

— Ты уже так долго говоришь об этом…

— Скоро, — твердо сказал Альтиген, и потом продолжил более деловито, — ты говорила о Зеланде?

— Да. У нас было собор.

— Собор?

— Собрание всех представителей местных серых кружков. Их очень много, братья живут в разных крепостях. И мы собрались все вместе. И… там. В Змеиной норе, Зеланд вынес на соборе предложение, которое все поддержали. О восстании.

— Восстание… — задумчиво произнес Альтиген.

— Да. Зеланд хочет учинить бунт в столице.

— Как? — усмехнулся Альтиген.

— У него есть силы.

— Где же?

— Он готовит армию. Серые братья уходят в горы и не возвращаются. Мне больше не хочется участвовать в этом. Я уже давно не общалась с другими членами коллегии, я не отвечаю на их письма. Скоро братья придут за мной и мне придется выбрать сторону, Альтиген, это серьёзно.

— Кого ты поддерживаешь?

— Я поддержала Зеланда.

— Прими его сторону.

— Это