Девочка по вызову - Джаннетт Энджелл

class="p1">- Давай, садись! - однако, наш Бен оказался нетерпеливым парнем. Плохо представляя себе, куда именно он хотел меня посадить, я открыла заднюю дверь и присоединилась к сидящим там девушкам.

- Так, - он взял в руки список. - Первая будет Трейси. На Бруклин?

Рыжеволосая женщина, сидевшая у дальнего окна, протянула:

- Да, перекресток у колледжа.

Бен резко взял с места, чудом не задев дряхлую пару, мужественно пытавшуюся перейти перекресток, и включил радио. Это был рэп. Громкий и пульсирующий рэп.

Вы удивитесь, но было время, когда он мне нравился. Судя по всему, во мне с самого начала жил антрополог. Только тогда смысл этих слов казался более искренним, живым и важным. Тогда еще не пели о том, как «брюхатили сучек» и «чистили мусор», а рассказывали истории о людях, родившихся и живших в нищете, делясь прожитым опытом, а не воспевая худшие стороны жизни. Я к своему удивлению вспомнила слова одной из песен, которая когда-то оказала большое влияние на мою жизнь и мысли. «Крысы в одной комнате, тараканы - в другой, невыносимый запах, невыносимый шум…» Кто это был? Такое странное имя… Точно: Грандмастер Флэш (Великий Мастер «Вспышка») и Фьюриос Файв (Яростная Пятерка). Это было в далекие восьмидесятые, до того как на смену общению в музыке пришел эпатаж и наступило засилье гангстерского рэпа, унижения женщин и поклонения тестостерону. «Наверное, я уже старею», - подумала я, потому что чуть не сказала: «в то время, когда мир был еще невинен».

Моя бабушка всегда говорила, что мир потерял невинность во время Первой мировой войны. Это были еще цветочки.

Вернемся же к настоящему, которое в тот момент было трудно игнорировать. Каждый вдох оказывался непростым испытанием даже с опущенными стеклами. «Шаллимар» и «Обсешн» вели битву за пальму первенства на заднем сиденье. Эти два запаха плохо смешивались, и я с тоской подумала о Джоне, его кондиционере и альтернативном роке.

К тому времени как мы добрались до моей остановки («Йо! Тиа! Челси, да?»), мы проехали от Бруклина до Ньюбери-стрит, с небольшим крюком в Бикон-хилл, чтобы высадить блондинку с переднего сиденья перед дверями гостиницы. Бен все время наклонялся к чему-то, что лежало перед ним, и у меня возникли подозрения, что его постоянное шмыганье носом не было признаком простуды. Выходя из дверей, я задержалась и наклонилась к переднему окну.

- Я закончу через тридцать пять минут.

- Не выйдет, крошка. - Теперь я могла рассмотреть его поближе. Одно из двух: или у меня паранойя, или он нюхал кокаин прямо со статьи в журнале «Пипл», который лежал на соседнем сиденье. Рядом открыто валялись кредитная карточка и свернутая купюра. Происходящее ошеломило меня.

Нам бы не помогло никакое чудо, если бы машину остановил патрульный. Мне не помогло бы никакое чудо, если бы он нашел там меня. Прощай, карьера, прощай, светлое будущее. Я была в ярости.

Усилием воли я вернулась к теме разговора.

- В каком смысле «не выйдет»? - Это получилось резко.

Бэн шмыгнул носом.

- У меня есть расписание. У Трейси два часа в Бруклине, час Тиффани почти истек, потом истекает время Лизы. Я вернусь через час. - Он завел мотор, чтобы придать важность своим словам. Я по-прежнему придерживала дверь открытой.

- Этот клиент из постоянных. Он не любит, когда я у него задерживаюсь. Я хочу, чтобы он остался доволен.

- Черт, да сделай ты ему минет! Он и будет доволен!

Если бы он в этот момент стоял передо мной, моя реакция была бы незамедлительной, носила физический характер и привела к временной потере дееспособности оппонента. У меня не оставалось иного выбора.

- Хорошо. Ты прав, - легко согласилась я. - Ух ты, у тебя есть «Пипл»! Вот здорово! Будет что почитать, пока я тебя жду! - Прежде чем он понял, что происходит, я схватила журнал и отступила от открытого окна, тут же начав обмахиваться журналом как веером. Никто не знает, сколько кокаина высыпалось из его страниц прямо на улицу.

Мне было уже все равно. На свете живут люди, которые считают, что мужчины больше не оскорбляют женщин. Однако я знаю, что они не правы, и это знание со мной разделяет большинство других женщин. Я не привыкла терпеть оскорбления.

Разумеется, я поплатилась за свою выходку. Бен не приехал за мной. Попробуйте поймать такси жаркой летней ночью, и поймете мое состояние.

Персик кипела от злости.

- Бен зол на меня. В чем дело? Ты что, думаешь, водители растут на деревьях?

- Нет! Судя по всему, ты находишь их в выгребной яме! - Я была зла не меньше ее. Моя выходка обернулась настоящим адом мучительно долгой дороги домой. У меня явно не оставалось времени на второй вызов, и она еще захотела покричать на меня?

- Он предложил тебе сделать дополнительный минет клиенту. Да, он свинья, но и ты не впервые сталкиваешься с женоненавистничеством, - продолжала Персик. - Ты все время видишь это у клиентов.

- Именно поэтому я не собираюсь терпеть это от людей, которые, по моим представлениям, работают на меня. Клиенты платят мне за то, чтобы я их терпела, Персик. Но давай не будем вдаваться в детали, потому что дело было не в этом.

Ты знала о том, что у него лежал кокаин на виду, прямо на переднем сиденье?

Молчание. Значит, она об этом не знала.

Я продолжала.

- Он так зол, Персик, потому что я случайно стряхнула его дозу. - Ну, хорошо, может и не случайно, но ей не обязательно об этом знать. Ему просто не хватило времени при таком плотном графике купить себе наркотик в замен утраченному. - Ты представляешь себе, что могло бы произойти, если бы нас остановили? Со всеми девицами в машине?

Больше всего мне хотелось изменить положение вещей с транспортом эскорта, и я знала, как это сделать. Персик гордилась своим агентством. С тех пор, как она занялась этим делом, ни одна из ее девушек серьезно не пострадала и не была арестована. Речь шла о том, что мы действительно рисковали попасть под арест.

- У тебя за рулем сидит бомба с часовым механизмом. Он не просто употребляет наркотик, а делает это публично, к тому же за рулем, развозя твоих девочек! Это, черт возьми, настоящая катастрофа на колесах!

Она мне поверила. Это было замечательно в Персике: если она решила доверять человеку, то будет доверять до конца.