Измена. Право на любовь - Арина Арская

вот я ничего не чувствую к ней. Живот под водолазкой небольшой, округлый и аккуратный, и Карина его поглаживает дрожащей рукой.

На всякий случай лезу в интернет и ищу фотографии беременных на четвертом месяце. Действительно, животики у будущих мам на этом сроке не такие внушительные. Увлекаюсь разглядыванием женщин в интересном положении. И меня это ждет?

— Мне некуда идти…

— И ты пришла ко мне? — откладываю телефон.

— Увидела… — всхлипывает, — на днях газету…

Отличная бесплатная реклама получилась. Просто блеск. Еле спровадила Артура, которого мне удалось убедить, что мне нужно время перед серьезным разговором о моем интересном положении, так теперь приперлась его бывшая секретарша.

— Где отец ребенка? Или ты не в курсе, кто отец?

— Нет… — печально шмыгает.

— Ясно.

— Я могу тут остаться? Мне негде жить, родители выгнали…

Я обещала помогать всем, кто придет сюда с просьбой о помощи, однако я не хочу видеть Карину в своем центре. Она меня раздражает и не вызывает сочувствия, что, конечно, неправильно. Я не могу отделить слабую беременную девицу от той стервы, которая в прошлом меня оскорбляла. И забавно еще то, что тогда я была к ней более благосклонна, чем сейчас.

— Нет, тут ты не можешь остаться, — тянусь к телефону.

— Но… — в удивлении распахивает глаза.

— Это несусветная наглость прийти к бывшей жене того, с кем ты развлекалась на протяжении нескольких месяцев… Но дело даже не в этом, Карина, — ищу в списке нужный мне контакт и поднимаю взгляд, — ты вела дела с Димой.

— Он меня тоже обманывал… — она слабо и неловко улыбается. — Вита… Я, правда, в отчаянном положении.

— А я не сказала, что оставлю тебя без помощи, — недобро щурюсь. — Ты тут не останешься, однако есть и другие центры, которые помогают женщинам. И они все работают по той же системе, что и я. Я же не единственная во всем городе, в самом деле.

Карине не нравится мой ответ. Я замечаю темную тень в ее глазах. Она специально заявилась ко мне. Она хотела напомнить о своем существовании и, возможно, надавить на больное, потому что слишком уж она наигранно поглаживает живот. Заметив мой задумчивый взгляд, она улыбается:

— Нам четыре месяца.

— Да, я примерно так и посчитала, — поднимаю взгляд.

— Я буду мамой… — смотрит в глаза и, кажется, хочет добавить “а ты нет”. — Это ведь такое чудо, да? Да, у меня ничего нет, но в то же время я богаче и счастливее некоторых.

— Под некоторыми ты подразумеваешь меня? — вопросительно изгибаю бровь.

— Ты все еще печалишься из-за своего бесплодия? — Карина корчит жалостливую моську. — Да, это такая трагедия для женщины не познать счастья материнства. Знаешь, он, — прикладывает ладонь к животу, — уже шевелиться. И такое ощущение, что рыбка счастья плавает в животе.

— Рыбка счастья? — приподнимаю бровь выше.

— Это не объяснить словами, — улыбается, и я вижу в ее улыбке превосходство, — это надо прочувствовать, чтобы понять.

А я понимаю, что одного лимона мне было мало. Я готова на второй, и сожрать я его хочу целиком. Вот прямо зубы чешутся, и с каждой секундой нарастает желание вонзить их в желтую упругую цедру. Укусить, посыпать солью и опять оторвать сочную кислую мякоть, а после я бы погрызла сосновые иголочки. Рот полон слюней. Пошлю Катю за лимонами и сосновыми ветками.

— Прости, мне не стоило это говорить, — Карина хлопает ресницами. — Но ты не теряй надежду. Хотя… у тебя уже и возраст поджимает…

— Часики тикают, — киваю я.

— Да.

— Вот с такими разговорами ты мне тут точно не нужна, — смеюсь и прикладываю телефон к уху. — Карина, ты в своем репертуаре, конечно.

— Я не хотела тебя обидеть…

— А ты меня не обижаешь, лишь раздражаешь, как назойливая муха.

Пара звонков и мне удается найти койку для несчастной Карины в центре поддержки обездоленным женщинам с детьми и беременным на другом конце города. Записываю на клочке адрес, имя куратора и протягиваю своей гостье с милой улыбкой:

— Тебя ждут.

Карина пробегает глазами по строчкам и поднимает возмущенный взгляд:

— Это вообще где находится?

— Я же написала тебе точный адрес.

— Это же какая-то задница мира…

— И да, — откидываюсь назад. — В любом из таких центров есть правила. Это не курорт, и ночные гульки, например, запрещены, но там тебе все на месте расскажут и покажут. И знаешь, Кариша, человек в безвыходной ситуации не будет говорить про задницу мира. Теперь иди.

— Признайся, — она грациозно встает и вскидывает подбородок, — ты мне завидуешь?

— Очень завидую, — постукиваю пальцами по подлокотнику. — У меня ведь в животе волшебные рыбки счастья не плавают. А теперь иди. Мне надо поплакать.

Хмыкает, горделиво выходит, и только я хочу достать из ящика кислую лимонную карамельку, как в кабинет врывается бледная миниатюрная девица в бежевом пальто нараспашку и трясет платиновой гривой. Совсем молоденькая, потому что лицо еще не потеряло юной пухлости и сияния.

— А вы кто? — замираю у открытого ящика, удивленная диким взглядом незнакомки, которая прерывисто выдыхает через нос.

— Вита?!

— Она самая, — выхватываю среди пустых фантиков карамельку.

— Ненавижу тебя!

Глава 43. Он меня бросил!

— Ненавижу тебя! — повторяет девица и я в ярости захлопывает дверь.

— А ты кто? — разворачиваю карамельку.

— Алина!

Я недоуменно изгибаю бровь.

— Алина Воронцова!

Закидываю карамельку в рот и в непонимании моргаю.

— А должна была стать Кабановой!

Я все еще не понимаю, что происходит.

— Кабановой! — рычит Алина.

— И?

— Ты издеваешься?

— Прости, Алиночка, но я тебя не понимаю, — недовольно причмокиваю. — Пока я делаю вывод, что тебя бросил какой-то Кабанов, но я тут при чем?

— Кабанов Илья, — шипит Алина и буравит меня недобрым взглядом.

— Да вашу Машу, — хватаю телефон и вызваниваю Катя. Когда гудки обрываются ее голосом, и почти кричу, — килограмм лимонов и сосновые ветки!

— Что? — удивленно спрашивает Катя.

— Килограмм лимонов и сосновые ветки, — понижаю голос до шепота, — срочно, Катюша.

— Ладно…

Откладываю телефон и