О чем говорят и молчат почвы - Анатолий Никифорович Тюрюканов

Как только человек перешел к земледелию, он стал активно воздействовать на почву. Сначала это воздействие не было сильным не только из–за редкости населения, но и из–за маломощности вспашки. Освоение земель начиналось с южных и умеренных широт в долинно–дельтовых ландшафтах с их плодородными почвами. И очаги земледелия, приуроченные к этим ландшафтам, были локализованы. Поэтому у ранних цивилизаций, включая европейскую, не стояло проблемы заготовки кормов для скота на зиму. Зимняя (нулевая) изотерма долгое время была невидимой границей, отделявшей земледельческие народы от охотничье–промысловых и скотоводческих племен. Начиная с середины I тысячелетия нашей эры, возникновение и развитие сильного земледельческого племени славян обусловило преодоление невидимой термической границы, за которой лежали обширные земли Восточно–Европейской равнины и область больших проблем земледелия и животноводства. Необходимо стало заготавливать продовольствие и корма на зиму. Обратите внимание, читатель, что западная граница славян проходит по зимней изотерме 0 °C. Германские и романские народы не переступили этого барьера на нашем континенте.

Первые земледельческие приемы связаны с использованием огня для расчистки лесных угодий под пашню. Поскольку лесные почвы (в основном подзолистые и серые лесные) были малоплодородны, то приходилось часто перекочевывать на новые земли, благо земель было много. Постепенно вырабатывалась переложная система земледелия, основанная на том, что плодородие почв восстанавливалось после ухода человека и зарастания брошенных земель естественной растительностью. Переложная система просуществовала несколько веков. Позже люди перешли к плодосменной системе, стали появляться примеры простых севооборотов. Этот переход связан с усилением оседлости населения, развитием частнособственнических отношений, ростом численности населения, закреплением определенных территорий и т. д. Большую роль в земледелии сыграла травопольная система, основоположником которой у нас в стране был академик В. Р. Вильяме. Использование травосеяния в ротациях севооборотов позволяло поддерживать или даже повышать плодородие почвы, не говоря уже о том, что это решало кормовую проблему в животноводстве. Вильяме говорил, что для устойчивого земледелия необходимо соблюдение нескольких ротаций севооборотов со строгой дисциплиной размещения культур в севообороте. К сожалению, уродливые формы управления сельским хозяйством в 50— 70‑х годах похоронили “травополку”, приостановили агролесомелиорацию и нанесли сильный удар по почвенному плодородию и кормовой базе животноводства. Как выяснилось, в стране сейчас нет ни одного хозяйства, где была соблюдена хотя бы одна ротация севооборота, не говоря уже о трех ротациях, о которых писал Вильяме. Даже сравнительно простой севооборот на хлопковых полях (хлопчатник — люцерна) не соблюдался в Среднеазиатских республиках. В погоне за валовыми сборами хлопка с полей изгоняли люцерну, совершая тем самым подлог и жульничество. В итоге в почвах развились различные вирусные и микробные популяции, приведшие к тяжелому заболеванию хлопчатника — вилту. Качество хлопка резко упало, текстильная промышленность и текстильщики несут большие убытки. Кстати, впервые изгнание люцерны с полей в больших масштабах в угоду “хлопковому чистогану” обнаружили наши космонавты.

Наступившие в середине 60‑х годов химическое и мелиоративное поветрие привело к еще большему ухудшению почвенной обстановки в Средней Азии.

Возрождение травопольной системы земледелия на новом научном уровне должно как–то компенсировать растерянные ресурсы почвенного плодородия.

Сейчас наше сельское хозяйство переживает подлинную революцию: на огромных пространствах внедряется бесплужная система земледелия, проводниками которой в жизнь стали Т. С. Мальцев и Ф. Т. Моргун. Полтавщина — первый крупный полигон “бесплужья”. Сущность этой системы состоит в том, что вместо плуга, переворачивающего пласт и нарушающего всю почвенную текстуру и структуру, применяемый плоскорез, подрезая корни и слегка взрыхляя почву, не переворачивает ее, а следовательно, не нарушает общей стратиграфии размещения в почвах микробных ассоциаций, беспозвоночных животных и корневых систем, то есть связей и отношений между различными биогеоценотическими компонентами почвы.

Вначале говорилось, что почва — это управляющая система биогеоценоза. Что это значит? Мы уже знаем, что ни один организм не может жить в среде, насыщенной его метаболитами (выделения, экскременты), или в разлагающихся трупах своих предков. Происходит самоотравление. Чтобы семена проросли, кто–то должен выполнить санитарную работу по превращению, или денатурированию, этих метаболитов. Этот “кто–то” не санитар–одиночка, а целый мир почвенных организмов–гетеротрофов, живущих за счет энергии и вещества метаболитов зеленых растений. Чем разнообразнее мир гетеротрофов в почве и количественно богаче, тем надежнее проводится санитарная работа. Денатурированию метаболитов способствует также переход почвенных температур в минусовую область. Есть и другие внутрипочвенные факторы, усиливающие или ослабляющие разложение метаболитов, но главным все же остается почвенно–гетеротрофное звено биогеоценоза. В этом смысле максимальное разнообразие санитарной работы осуществляется гетеротрофами в дождевых тропических лесах, где им приходится обходиться без помощника — мороза. Меньшее разнообразие гетеротрофов, обладающее, однако, не меньшим санитарным эффектом, наблюдается в умеренных и северных широтах, где, кроме гетеротрофов, денатурирование частично может осуществляться холодом. Итак, в силу особой санитарной, и в этом смысле воспроизводящей, роли гетеротрофного звена (микроорганизмы, низшие грибы, актиномицеты, беспозвоночные и позвоночные) почва рассматривается как управляющая система биогеоценоза.

Человек добровольно взвалил на свои плечи и эту санитарную функцию. Он очищал корнеобитаемый слой от метаболитов, переворачивая плугом верхний слой почвы. Это дорогое и тяжелое мероприятие не столь эффективно и антиприродно по своей сути, тогда как бесплужная система земледелия приближает ситуацию к природной.

Системы земледелия будущего должны быть природоохранными, то есть основанными на рациональном комбинировании бесплужной и травопольной систем земледелия с введением поливидовых сообществ, систем, минимально использующих механическую обработку и химизацию. Чтобы восстановить плодородие нарушенных почв, большие площади придется запускать в долгосрочный заповедно–залежный клин.

Трудно внедряется в нашу бытовую, производственную и даже научную практику биосферное мышление. Слишком многие современные специалисты–практики относят его в область теории, не беря на вооружение, отмахиваются от него, как от надоедливой мухи, а есть, наверное, и такие, кто и слова “биосфера” никогда не слышали. Страшно становится от общения со специалистами, которые хотят только брать и брать от природы, не задумываясь о том, что оставят они на Земле.

Особенно остро нехватка биосферного мышления ощущается там, где контакт человека с природой происходит каждодневно, где он исторически стал средством существования человека. Речь идет о контакте человека с почвой в прямом смысле.

К сожалению, у поколения новых специалистов сложился определенный взгляд на почву как на средство производства сельскохозяйственной продукции. Требуя от нее максимальных урожаев, одномоментно расходуя ее ресурсы, они почему–то забывают о другой, необходимой, стороне производства — воспроизводстве. А почва, из года в год истощаясь, постепенно теряет свои лучшие, формировавшиеся веками и тысячелетиями свойства, обеспечивающие способность к ежегодному воспроизводству биопродукции. Почва теряет свое плодородие. Горько сознавать, но забывает нынешнее поколение старые крестьянские мудрости. Чужда стала человеку, вооруженному современными средствами научно–технического прогресса, старая, отжившая “крестьянская философия”. Ее