Цыганское гадание - Сьюзен Кинг

– Как бы то ни было, я всегда оплачивал свои долги. Что ты хочешь?

– Единственное, что мне нужно от тебя, – это свобода.

– Но именно этого я и не могу тебе дать.

– Можешь, – прошептала она. – Никто не будет знать об этом, кроме нас с тобой. Ты можешь поехать в Рукхоуп и сказать Масгрейву, что потерял меня.

– Но я не хочу терять тебя, – тихо сказал он. – Я дал слово, что буду присматривать за тобой, и я сдержу его.

Тамсин молча смотрела на него своими кристально чистыми зелеными глазами. Под ее взглядом Уильям испытал странное чувство тревоги, по спине пробежал холодок.

Нона села рядом с ним, пока он говорил. Она взяла его правую руку в свою, повернула ладонью вверх и, касаясь кончиками пальцев его кожи, стала водить желтоватым ногтем по линиям на его раскрытой ладони. Потом она тихо заговорила:

– Она говорит, тебя ждет удача, – перевела Тамсин.

– Конечно. Удача, длинная жизнь и богатство, – пожал он плечами.

Брови девушки сошлись на переносице. Было очевидно, что ей не понравился его ответ.

– Моя бабушка никогда не лжет за серебро, как некоторые, возможно, думают. Она видит твою жизнь, записанную у тебя на руке. Она видит твое прошлое и будущее, она видит все, что творится у тебя в голове и в сердце.

– А ты сама видела все это, когда смотрела на мою руку? – спросил он.

Тамсин смутилась.

– Там было темно, – отрывисто произнесла она. – Но если бы я взглянула снова, тогда я прочитала бы твою жизнь.

– Мне нравится иметь секреты, – приглушенно сказал Уильям.

– То, что ты действительно желаешь скрыть, нам не откроется.

– Я однажды читал о хиромантии, – сказал мужчина. – Итальянский трактат. Он был в библиотеке короля Джеймса. В Европе хиромантия считается скорее наукой, чем гаданием. Многие европейские врачи пользуются ею, а также френологией. Это помогает им лучше понять пациентов.

– Мудрые люди, – отметила Тамсин, а потом кивнула Ноне, когда та что-то сказала. – Бабушка говорит, в юношестве ты пережил трагедию и после этого был окружен роскошью и имел власть; ты и сейчас богат. Она говорит, ты до сих пор ощущаешь сожаление и одиночество, чувствуешь себя покинутым.

Нона говорила, а Тамсин, когда бабушка делала паузы, переводила.

– Она говорит, ты потерял двоих, которых любил. Родителя. И любимую. Она говорит… сейчас ты сам отец.

Девушка вопросительно посмотрела на Уильяма.

– Это правда, – хрипло подтвердил он.

Тамсин вскинула голову, с любопытством глядя на мужчину, но ничего не спросила, а он не захотел объяснять.

Снова заговорила Нона. Тамсин внимательно слушала. Вдруг ее брови слегка шевельнулись.

– Бабушка говорит, – начала она, – что видит большую любовь. Любовь, которая захватит тебя целиком, станет частью твоей жизни. Она говорит, ты знаешь эту женщину. – Девушка опустила ресницы и отвернулась. – Ты должен добиться ее, иначе никогда не будешь по-настоящему счастлив.

Уильям быстро выдернул свою ладонь из рук Ноны. Хотя он сильно сомневался, что пылкая, настоящая любовь еще когда-нибудь посетит его в этой жизни, он не знал, как пожилая женщина узнала другие подробности его жизни. Дальше он слушать не желал. Ему нравились его секреты, и он хотел иметь личную жизнь, скрытую от посторонних глаз.

– Скажи ей, что подарю ей монету за ее фокусы.

– Бабушка не показывает фокусы, – огрызнулась Тамсин. – Она не обезьянка и не медведь. Ты сам сказал, что хиромантия – это наука. Человеку не обязательно получать образование в университете, чтобы владеть ею, – сказала Тамсин и, держа в руках его дублет, направилась к выходу из кибитки.

Нона, очевидно, чтобы компенсировать резкость внучки, улыбнулась Уильяму, пошла вслед за девушкой и встала рядом с ней. Они тихо переговаривались между собой, и Тамсин временами отрицательно покачивала головой.

Уильям встал и пошатнулся, почувствовав легкое головокружение. Голова его упиралась в низкий парусиновый потолок кибитки.

– Красавица, – позвал он, – верни мой дублет, пожалуйста, и подготовься. Мы должны ехать в Рукхоуп.

Она даже не обернулась.

– Ты останешься, – ответила Тамсин. – Тебе нужен отдых. А утром, когда сможешь отправиться в путь, поедешь. Без меня.

Тамсин снова заговорила о чем-то с Ноной, которая повернулась и направилась широкими шагами к Уильяму, бормоча что-то по-цыгански. Приблизившись, она ткнула его в грудь. Мужчина сел. Нона удовлетворенно кивнула. Она указывала на подушки до тех пор, пока он не сдался и не откинулся на них, позволив себе немного расслабиться.

– Бабушка говорит, ты будешь спать здесь, потому что ты наш гость, – пояснила девушка. – Сама Нона и ее муж лягут под звездами, чтобы добрый джентльмен мог как следует отдохнуть в их постели.

– Я не могу занять их постель, – проговорил он, снова принимая сидячее положение. При этом он покачнулся, почувствовав слабость. Уильям отметил про себя, что ему, видимо, действительно следует немного отдохнуть. – Скажи бабушке, что я могу поспать на земле, под фургоном.

– Я не могу сказать ей это! Там сплю я!

Нона снова что-то сказала.

– Она говорит, ты должен закрыть глаза. Бабушка хочет осмотреть мою ногу.

Уильям подчинился. Он откинулся на подушки и закрыл глаза. Мужчина слышал бормотание, слышал, как Тамсин охнула и как Нона отругала ее, а потом наступила тишина. Подумав, что женщины закончили, он открыл глаза.

Тамсин стояла спиной к нему. Ее юбка была высоко задрана с одного бока, обнажая левую ногу, чуть согнутую в колене. Огромный багровый синяк растекался по ее бедру. Нона мазала его той же мазью, что и рану Уильяма, только делала это с гораздо большей осторожностью.

Уильям быстро опустил веки. Эта длинная точеная ножка с ярким пятном синяка, расползшегося по мягким, плавным изгибам, так и стояла перед его глазами. Кровь забурлила у него в жилах, заставив плоть ощутить прилив страсти. Вдруг до его ушей донеслось тревожное жужжание множества голосов. Уильям открыл глаза. Тамсин уже опустила юбку и стояла, повернувшись к дверному проему. Он сел, заслышав дробный стук лошадиных копыт. Нона и внучка выглянули наружу, приглушенно переговариваясь друг с другом.

– Айа! – воскликнула вдруг Нона и, всплеснув руками, начала что-то быстро-быстро говорить Тамсин. В следующее мгновение она наклонилась и достала из большой корзины сверток одежды.

– Что это? – спросил Уильям.

Тамсин повернулась к нему.

– Артур Масгрейв! – прошипела она. – Он и трое других мужчин только что прискакали в лагерь.

Он схватил свою рубашку и поспешно направился к девушке.

– Дай мой дублет!

«К черту отдых!» – подумал Уильям. Ему нужно добраться до своей лошади и своего оружия, которое было приторочено к седлу. Если Артур Масгрейв увидит его здесь, могут начаться неприятности. Но Уильям мог увести всадников из лагеря. Цыгане помогли ему, когда он нуждался в помощи, и теперь он не хотел, чтобы из-за него начались проблемы. Сейчас он отвлечет внимание Масгрейва от цыган, а позже вернется за Тамсин.