Тренер: молодежка - Валерий Гуров

— Я на тебя рассчитываю, — я скорчил строгую гримасу. — Чтобы никуда не уходили, сидите тут, считай, что ваши жопы к сидушкам корни пустили.

— Ясно, корни жопы пустили, — заржал Ануфриев. — Очень доступно изъясняетесь, Иван Сергеевич.

— Смотри мне! — я показал ему кулак, опуская на переносицу свои «камуфляжные» очки.

Получив от Паши обещание, что пацаны не начнут чудить, я пошёл искать Пупса. Спустился с трибуны и обнаружил её рядом с лотком сладкой ваты. Миловидная бабуся продавщица готовила наматывала на деревянную палочку огромный такой шматок лакомства. Предположение, что пока мы с парнями футбол смотрели и два гола увидели, Елена Анатольевна устраивала свою личную жизнь — подтвердилось. От Пупса отходил тот самый молодой человек журналист, с которым Ленка устроила гляделки накануне. Двойные стандарты, что и требовалось доказать.

Журналист прошел мимо меня, я не выдержал и вымерил его взглядом. Лет сорок, довольно щуплый, зато нигде телеса не висят, можно даже сказать, что на рожу симпатичный (я конечно в мужской красоте так себе знаток, но Квазимодо от Принца различить все таки смогу). В общем — вполне себе ничего кандидат на юное сердце. Еще и в костюм спортивный с эмблемой «Спартака» выряжен, в кепке, тоже с ромбиком клуба. Смутило только, что когда этот парниша проходил мимо меня, то следом его сопровождал такой шлейф перегара, что аж дурно стало. Похоже, что молодой человек переборщил с алкоголем вчера и хорошо так заспиртовался. Странно, что вся такая правильная Пупс обратила на мужичка внимание — она же из тех, кто капли в рот, ни сантиметра в попу, прости что скажешь.

Подошел к Ленке, смиренно ожидающей свою вату.

— Елена Анатольевна, как ваше ничего? — подкрался сзади, на ушко эти слова шепнул.

Она вздрогнула, не ожидала похоже, что я за ней приду. Но я может и не за ней пришел, так — ватки сладкой захотелось…Не одной ей кайфушками на стадионе заниматься.

— Это вы, Иван Сергеевич.

Нет блин, одноглазый человек, я конечно. Но внешне раздражение показывать не стал, наоборот, как будто невзначай приобнял Пупса за талию и снисходительно добавил.

— Дети вас заждались, с кем же они будут эмоциями делиться от игры…

Я запнулся, у Лены глаза были на мокром месте.

— Елена Анатольевна, что случилось?

Вопрос формальный, очевидно, что причиной слез является тот журналист с перегаром. Я обернулся, но молодой человек уже растворился на трибуне в толпе болельщиков.

— Вас обидел кто, Лен?

Пупс помолчала, видимо справлялась с подкатившими слезами, чтобы не расплакаться. И надо отдать ей должное, быстро взяла себя в руки.

— Вы ошиблись, Иван Сергеевич, никто меня не обижал, — сказала она дрожащим голосом. — Просто соринка в глаз попала…

Соринка в глаз попала, понятно. Я аккуратно взял комсомолку за плечи и повернул к себе лицом.

— Уверена?

Впервые видел Елену Анатольевну такой подавленной. Она не захотела смотреть мне в глаза, опустила взгляд и как-то обмякла, повисла на моих руках. Но твердости характера комсомолке было не занимать… или упертости.

— Иван Сергеевич, вы можете меня сегодня хоть немножечко не трогать? У вас своих дел нет, чего вы такой приставучий?!

— Как скажете, — я пожал плечами, Лену отпустил.

Задавать вопросы Елене Анатольевна больше не планировал, но потом заметил у нее на запястье покраснение, как будто хватанул кто-то. Кто — понятно. У меня проснулось резкое желание вернуться на трибуну и выписать этому журналисту отцовского леща. Место покраснения Лена ладонью прикрывала — то ли болит, то ли не хочет, чтобы кто-то видел.

— Помощь требуется?

— Нет, ничего не нужно, это не ваше дело… — замялась она, поняв, что я смотрю на ее запястье и быстро убрала руку за спину.

— А то, что вас за руки незнакомые мужчины хватают это в порядке вещей?

— Он не незнакомый… — Пупс сначала хотела объяснить, но замолчала и переключилась сразу. — Лучше скажите, почему вы детей одних оставили на трибуне, это не хорошо. Кто ж так делает?

Я хотел сказать что «так» делает как раз она, но промолчал, видя в каком подавленном состоянии комсомолка. Продавщица наконец сделала лакомство и протянула сладкую вату Пупсу.

— Сейчас вторую сделаю, — сообщила бабуся. — Минутку подождите.

— Вторую дайте ему! — Елена Анатольевна кивнула на меня, сдула упавшие на лоб волосы и укусила свою сладкую вату.

Развернувшись, отошла в сторонку. Не на трибуну, но оставив меня одного у прилавка с лакомством. Как будто на трибуну идти боялась. И боялась видимо, там то журналюга сидит.

— Вы со мной на сектор не пойдете? — бросил ей вдогонку я.

Она не ответила. Проигнорила.

— Делать вату, молодой человек? — спросила бабуська.

— Делать, чего нет, сколько стоит?

— Уже заплачено.

Я скрестил руки на груди, отвернулся на поле, где продолжалась игра. Стоявшую неподалеку Елену Анатольевну решил не замечать, хотя и гложило любопытство, да и желание ей помочь тоже присутствовало. Футболисты по прежнему носились от бровки до бровки, не обращая внимание на довольно серьезную жару. Лето, как никак. Но функциональная готовность у игроков находилась на должном уровне. Вон тот же Родион*в газон полирует — нападающий, а в защиту и отбор играет, на каждый стандарт к своим воротам бегает. Торпедовцам проще, они если и используют прессинг, то интуитивный, а «Спартак» помимо прессинга, старается играть в одно касание, что требует постоянных перемещений по полю и пахоты все 90 минут матча. И чтобы сохранить такой темп на протяжении всей игры, функционал у игроков должен быть на высочайшем уровне. У Беск*ва кстати такие приемы с игрой в одно касание не прокатывали особо — Барин вел подсчет точных передач, а при игре в одно касание процент брака всегда на высоком уровне. Олег Иванович же руки футболистам развязал и они с изюминкой играют, не думают про послематчевый втык на разборе полетов от главного.

— Товарищ, держите сладкую вату, — отвлекла меня от мыслей продавщица.

Я обернулся, вату взял одной рукой, а второй из кармана деньги вытащил, на прилавок к бабуське рубль положил.

— Так заплачено же уже, — удивилась она.

— А вы случаем не видели, что тут происходило между влюбленными? — я деньги раз, и поближе к бабусе подвинул, считай за килограмм ваты заплатил сверху.

Она смутилась, покосилась на Ленку, но деньги взяла, в карман фартука спрятала.

— Вот знаете, как Фаина Раневская сказала? — вздохнула она. — Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины, и глупыми, чтобы они могли любить мужчин.

— Очень интересно, только непонятно ничего, — ответил я.

— Я говорю, что совсем глупая девчонка, раз между вами двумя такого