Русская история на пальцах. Для детей и родителей, которые хотят объяснять детям - Сергей Нечаев

Упомянутый страховой полис, как водится, стал плодородной почвой, на которой начали щедро произрастать всевозможные догадки и предположения.

Вот, например, одна из версий.

Убедившись, что «дойная корова революции» постепенно уходит из-под контроля, большевики попытались заставить Савву Тимофеевича передумать. Для этого в Канны в мае 1905 года приехал «товарищ Красин». Но на этот раз разговора не получилось. Он встретился со взбунтовавшимся миллионером на улице и попросил у него 1200 рублей на покупку оружия. Морозов решительно отказал. По всей видимости, Савве Тимофеевичу пригрозили, но он не поддался шантажу, и тогда последовал роковой выстрел. Подобное объяснение, кстати, имело широкое хождение в дореволюционной Москве и даже попало в «Мемуары» премьер-министра С.Ю.Витте, обвинявшего Морозова в том, что он «питает революцию своими миллионами».

Некоторые считали, что пресловутый страховой полис «на предъявителя» вполне мог быть украден Марией Андреевой.

А чем, кстати, не вариант: актриса не хотела расставаться с щедрым любовником, предпочитая и дальше «тянуть» из него денежки, но он почему-то отказался это делать впредь, и тогда она…

Есть и еще версия, которая, на первый взгляд, кажется просто чудовищной.

Смерть Саввы Тимофеевича была выгодна его матери, староверке Марии Федоровне, женщине очень властной, обладавшей ясным умом и самостоятельными взглядами. Дело в том, что в последнее время отношения между ними были далеки от идеальных. После того самого «Кровавого воскресенья», о котором говорилось выше, мать содействовала отстранению сына от руководства фабриками и под предлогом того, что он нуждается в срочном отдыхе, отправила его на Лазурный берег…

Короче говоря, недостатка в версиях по поводу смерти Саввы Тимофеевича нет. И, прежде всего, исследователи ищут, кому могла быть выгодна смерть предпринимателя? В частности, А.А.Арутюнов в книге «Убийцы Саввы Морозова» пишет:

«Морозов, увлекшись Андреевой, вручил ей страховой полис, чтобы она не умерла «под забором нищей». Это произошло в 1904 году. Вероятно, Андреева рассказала об этом своему закадычному дружку Красину. Нет сомнения в том, что именно этому профессиональному мошеннику, Л.Б.Красину, и пришла в голову мысль ускорить получение денег по полису. Тем более что после «кровавого воскресенья» Морозов отвернулся от большевиков, лишив их тем самым значительной материальной поддержки.

А о том, что Красин был вполне криминальной личностью, говорят многие факты. По заданию Ленина «Никитич» (кличка Красина), «маг и волшебник большевистской партии», попытался организовать в Берлине печатание фальшивых ассигнаций, но это дело вовремя пресекла германская полиция. Именно Красин был организатором планировавшегося ограбления и убийства банкира Мендельсона, которое тоже провалилось, а исполнитель этой акции, опытный рецидивист Камо, вызванный Красиным из России для ограбления миллионера, был арестован тайной полицией…

На этом можно было бы поставить точку, поскольку и так предельно ясно, что Савва Тимофеевич был убит большевиками, чтобы воспользоваться страховым полисом».

В любом случае, точку в этом деле ставить рано. С одной стороны, известно, что 5 июля 1906 года Андреева писала адвокату Малентовичу:

«Многоуважаемый Павел Николаевич!

Покорнейше прошу вас выдать полученные по страховому полису покойного Саввы Тимофеевича Морозова сто тысяч рублей для передачи Леониду Борисовичу Красину».

С другой стороны, некоторые утверждают, что после смерти Саввы Морозова Андреева передала большевикам лишь 60 тысяч рублей, а 40 тысяч распределила между многочисленными стипендиатами Морозова, оставшимися без всякой помощи, так как его вдова «сразу прекратила выдачу стипендий».

В свое время В.И.Немирович-Данченко отмечал: «Савва Тимофеевич мог страстно увлекаться. До влюбленности». Похоже, что именно так он и увлекся красавицей из МХТ Марией Андреевой. А когда та стала жить с Максимом Горьким, он страшно переживал и даже хотел застрелиться. Тогда же, как утверждают некоторые историки, он и написал записку: «В смерти моей прошу никого не винить». Однако, вспомнив о жене и детях, он отказался от подобного безумства, а записку отдал Андреевой на память.

Все это отлично укладывается в следующую схему: когда Красин (а он, между прочим, возглавлял «техническую» группу при ЦК РСДРП, отвечал за финансовую деятельность партии и вел работу по организации боевых дружин) узнал о существовании страхового полиса на 100000 рублей, судьба Морозова была решена; партии очень были нужны деньги и…

Любой поклонник детективных романов без труда додумает дальнейший ход событий с участием «предсмертной» записки, написанной рукой Морозова.

Кстати сказать, эксперты, сличавшие эту записку с письмами Саввы Морозова, пришли к выводу о «совпадении почерков», но отметили, что в записке имеет место «упрощенный вариант почерка». И тут опять же нетрудно догадаться, что таким специалистам, как Красин, при наличии целой коллекции настоящих морозовских писем Андреевой и Горькому, воспроизвести почерк покойного в «упрощенном варианте» было не слишком сложно.

Заместитель министра внутренних дел В.Ф.Джунковский в своих «Воспоминаниях», написанных уже после Октябрьской революции, утверждал: «С.Т.Морозов дошел до того, что дал крупную сумму революционерам, а когда окончательно попал им в лапы, то кончил самоубийством».

Согласиться с этим – не получается.

Скорее всего, проблема заключалась именно в том, что Савва Тимофеевич не согласен был дать «крупную сумму», на которую рассчитывали большевики (события последних месяцев подорвали его доверие к ним). Он поссорился и с Горьким, и с Красиным. Усложнились, по всей видимости, и его отношения с Андреевой.

В секретном донесении Департаменту полиции после похорон Саввы Тимофеевича московский градоначальник граф П.А.Шувалов сообщал:

«По полученным мною из вполне достоверного источника сведениям, Савва Морозов еще до смерти своей находился в близких отношениях с Максимом Горьким, который эксплуатировал средства Морозова для революционных целей. Незадолго до выезда из Москвы Морозов рассорился с Горьким, и в Канны к нему приезжал один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного».

А вот Б.М.Носик в статье «Загадочная смерть в Каннах» написал так:

«Чем можно было шантажировать Морозова, полиция не знает, но предположение о шантаже вполне здравое. Чем-то Савве должны были угрожать большевики, не только же браунингом и дальнейшим воздействием на его расстроенные нервы… Как закоренелые любители, поищем, кому могло быть выгодно убийство Морозова. И без труда обнаружим, что тому же Красину (в сговоре с которым был гуманист Горький). Раз Морозов не собирается отколоть крупный куш на ленинские дела «по-хорошему», придется пустить в ход «страховой полис». Оказывается, что у Андреевой был страховой полис «на предъявителя» – жизнь Саввы была застрахована на сто тысяч. Как попал этот документ в руки Андреевой и не был ли он подделан или украден, зачем подписал себе Савва смертный приговор и сам ли подписал – этого я сказать не могу. Известно, что любовь зла…»

Согласно завещанию (кстати, нотариусом не заверенному), наследницей Саввы Морозова после смерти миллионера становились его вдова и их четверо детей. Андреева потом судилась с вдовой покойного, та проиграла, и деньги через Красина (Андреева так и написала – «отдать деньги Л.Б.Красину») ушли к Ленину. Позднее все материалы этой московской судебной тяжбы о наследстве были кем-то изъяты из архивов.

Кстати, Мария Андреева стала членом РСДРП в 1904 году, то есть на год раньше, чем Горький. Затем она служила комиссаром театров и зрелищ, а в 1919 году (по рекомендации Л.Б.Красина) была назначена комиссаром экспертной комиссии Наркомвнешторга по Петрограду. В 1926 году «нелепая бессребреница» получила правительственное назначение в Берлин, где стала заведующей отделом советского торгпредства. Скончалась она в 1953 году в Москве и была похоронена на Новодевичьем кладбище.

После смерти Саввы Тимофеевича его вдова Зинаида Григорьевна, которую А.В.Амфитеатров в своих «Мемуарах» называл «дамой, столь же мало богатой соображением, насколько много его было у ее супруга», осталась одна с четырьмя детьми на руках. Она перестала бывать в обществе, появляясь только на театральных премьерах…

В 1907 году она вновь вышла замуж: на этот раз за генерала Анатолия Анатольевича Рейнбота, ставшего вскоре градоначальником Москвы. В 1916 году этот брак распался по инициативе Зинаиды Григорьевны (считается, что это произошло после того, как генерала обвинили в казнокрадстве и отдали под суд). В дальнейшем отставной генерал, сменив свою немецкую фамилию на Резвый, участвовал в гражданской войне. По одной версии, он погиб на фронте в 1920 году, по другой – был замучен в 1918 году большевиками.