Об этом не сообщалось… - Михаил Белоусов

В тот же день оперативные работники особого отдела армии доставили в Астрахань снаряжение шпионско-диверсионной группы, в том числе и толовую шашку, за которой из Сталинграда прилетел лейтенант госбезопасности Александров.

В день, когда объявился Воинов, Борис Всеволодович Дубровин ходил с внутренне приподнятым чувством. Для всех нас, и особенно для него, это было большим праздником. Человек, в которого он поверил, оправдал высокое доверие Родины. Он в невероятно сложных условиях сумел сделать невозможное. К.А. Воинова представили к высокой правительственной награде и попросили астраханских товарищей сообщить его жене и отцу, что Константин жив и, по имеющимся проверенным данным, отважно сражается в одном из партизанских отрядов на Украине.

Присланная «Лучом» «картинная галерея» и другие данные об абверовских сотрудниках и шпионах сослужили нам неоценимую службу. До 5 сентября 1942 г. оперработниками особых отделов Сталинградского и Юго-Восточного фронтов в полосе от Борисоглебска до Моздока были арестованы почти все 112 выкормышей абверовского гнезда, свитого под Варшавой.

Особого внимания заслуживало сообщение Воинова также и о том, что в районе местечка Сулеювек группа предателей во главе с бывшим генералом Красной Армии формирует из военнопленных так называемую русскую освободительную армию и разного рода «национальные легионы». Эта информация была учтена Наркоматом внутренних дел, что позволило своевременно предпринять контрмеры, направленные на разложение изнутри этих антисоветских формирований.

Временная изоляция «Луча» окончилась. В глубокий гитлеровский тыл к нему был направлен связник с рацией. Константин Александрович Воинов полной мерой оправдал символику своего псевдонима. Ему удалось высветить один из самых тайных и темных арсеналов гитлеровского абвера.

Так в течение июля – сентября 1942 г. только по данным двух наших зафронтовых разведчиков – Николая Рахова и Константина Воинова – особистами Сталинградского и Юго-Восточного фронтов (бывший Юго-Западный фронт) было обезврежено более двухсот агентов. Адмирал Канарис был вынужден прекратить с конца сентября массовую заброску своей агентуры в тылы советских войск на сталинградском направлении. Это была наша крупная победа над абвером – срыв его планов в генеральном наступлении вермахта на юго-востоке нашей страны. Это был скромный вклад чекистов в великую победу, одержанную советским народом и его армией над фашистской Германией на Волге.

Попавшие тогда к нам в плен руководящие работники фашистских разведорганов, объясняя этот свой провал, вынуждены были признать, что они допустили просчет, делая ставку на массовое использование агентов из числа советских военнопленных, так как они оказывались ненадежными, сохраняли свою верность Советской Родине. Однако матерые абверовские разведчики не могли полностью объяснить причины своих провалов. Им было стыдно признаться в том, что советские контрразведывательные органы оказались на голову выше и сильнее их, что главный просчет абвера был в недооценке таких постоянно действующих у нас факторов, как руководящая роль нашей Коммунистической партии во всех сферах государственной жизни страны, дружба народов СССР и морально-политическое единство советского народа, который всегда оказывал неоценимую помощь своим чекистам в их борьбе с врагами Родины.

В ДНИ ИЗГНАНИЯ ОККУПАНТОВ

Расчеты и просчеты

В результате разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом стратегическая обстановка на советско-германском фронте в начале 1943 г. резко изменилась в пользу Советских Вооруженных Сил.

Но враг тогда был ещё силен. Он рассчитывал взять реванш за поражение на Волге и достигнуть тех целей, которые ставил, начиная захватническую войну. Гитлеровское командование спешно производило перегруппировку сил. Блестящая победа советских войск под Сталинградом нанесла чувствительный удар и по гитлеровским разведывательным органам. В стане врага лихорадочно принялись за их качественную перестройку, выработку новой тактики и стратегии тайной войны.

В это время агентурные кадры абвера основательно пополнились за счет тех лиц, которые помогали оккупантам устанавливать «новый порядок» на временно захваченной советской земле. Главным образом это были «обласканные» фашистами разного рода чиновники: бургомистры, управляющие, старосты, переводчики, а также полицейские и т. п. Многих из них оккупанты не брали с собой при бегстве, передав абверу и войсковой разведке (1-Ц). Расчет у врага был прост: при освобождении советскими войсками своей территории такие люди могут быть призваны в Красную Армию, где станут вести подрывную и разведывательную деятельность.

В этих же целях противником использовались и некоторые советские военнопленные, которые, проявив малодушие, дали обязательства помогать гитлеровским контрразведывательным и разведывательным органам. Их отпускали к своим семьям и знакомым, проживающим на оккупированной территории. Расчет у противника был тот же: бывшие военнослужащие Красной Армии при освобождении ею от оккупации того или иного района наверняка вновь окажутся в рядах советских войск.

Задания всей агентуре из упоминаемой категории лиц заранее дифференцировались с учетом предполагаемого их должностного положения на нашей стороне.

Поединок разведок и контрразведок противоборствующих сторон с весны 1943 г. становился всё более напряженным. Для обеспечения успешной борьбы с тайным врагом Советское правительство реорганизовало особые отделы в органы контрразведки «Смерш» («Смерть шпионам»), передав их из ведения НКВД в подчинение Наркомата обороны. Таким образом, на решающем этапе войны дело обороны страны и обеспечения государственной безопасности её войск сосредоточивалось в одних руках. Этим ещё больше приковывалось внимание командования фронтов, армий, корпусов и дивизий к работе наших контрразведывательных органов.

В это время Советское Верховное Главнокомандование готовилось к новому решающему сражению. Ещё в середине марта оно начало сосредоточивать за тылами двух действующих фронтов – Центрального и Воронежского – свои стратегические резервы, оформленные затем во фронтовое объединение, называвшееся в разное время Резервным, затем Степным и позже – 2-м Украинским фронтом. Использование этих резервов предполагалось лишь в летнюю кампанию. Перед контрразведчиками нового фронта встала задача сохранить в полнейшей тайне существование крупнейшей группировки советских войск. Весной и летом 1943 г. наша деятельность была в основном подчинена решению этой важной задачи. К тому времени мастерство наших оперативных работников заметно возросло. Значительно упрочились наши позиции и в стане врага. От зафронтовых товарищей мы знали, что против советских войск, расположенных на юго-западном направлении, действовали «Абверкоманды-101, 101-А», «Зондеркоманды-203, 204» и филиал «Цеппелина», находившийся в Кировограде. А поставщиками агентуры для этих органов являлись в основном разведшколы абвера в Полтаве, Смоленске и Варшаве.

Словом, накануне летней кампании 1943 г. в подрывной деятельности немецко-фашистских разведок против советских войск ясно прослеживались линии шпионажа, попыток разложения наших войск (на что гитлеровцы ещё питали надежды), диверсий, террора и дезинформации.

Из того периода напряженной работы военных чекистов мне запомнилось несколько дел с разоблачением гитлеровских шпионов, о которых и будет рассказано ниже.

…Майор Е.Р. Яровенко не был человеком чрезмерно впечатлительным. Но светящиеся стрелки на циферблате наручных часов ушли далеко за полночь, а сон все не шел. Поворочавшись на скрипучей лавке в крестьянской хате ещё с полчаса, он встал и решил пройтись по легкому морозцу. Прогулка освежила. Замедлил свой лихорадочный бег по кругу калейдоскоп лиц, всплывающих в памяти, а успокоение не наступало. Вот уже второй месяц приходится ему вести разговоры с бывшими военнослужащими-окруженцами, явившимися в полевые военкоматы после освобождения от оккупантов восточных районов Курской и Харьковской областей. Разные люди, разные судьбы – и каждую нужно не только проверить, по и прочувствовать. Кто перед тобой: жертва трагических обстоятельств, трус, приспособленец или враг?

Порой трудно было ему, коммунисту, офицеру-чекисту, отступавшему с боями от западной границы до Волги, смотреть теперь в бегающие глаза тоже офицера, который на вопрос о документах односложно бубнил: «Утеряны во время боя». Но высшим гуманизмом советских чекистов того сурового времени было дать возможность человеку искупить вину, кровью смыть позор. В стране на учете был каждый человек, каждый штык.