Перстень Калиостро - Наталья Александрова

– Ты, ведьма старая, говори, приносила ли со Шпалерной какие-то бумаги? – спросил злодей, подкрепив свой вопрос болезненным ударом.

– Звери! Варвары! Кровопийцы! – завизжала Лидия Мелентьевна, получив наконец право голоса. – Во что вы превратили мою квартиру! Я придушу вас собственными руками! Я засажу вас за решетку!

Злодей тут же ударил ее в солнечное сплетение так, что у Лидии перехватило дыхание, и она поневоле замолчала. Боль была такая, что все предыдущее показалось ей детскими играми.

– Только пикни еще, карга старая, я тебе кишки выпущу! – По тону, каким злодей произнес эти слова, Лидия Мелентьевна поняла, что он определенно не шутит.

– Говори, где бумаги со Шпалерной?

– Какие бумаги? – проговорила несчастная дрожащим голосом. – Не было там никаких бумаг…

Злодей снова ударил ее. Лидия боялась кричать, помня недвусмысленную угрозу своего мучителя, и только тихо плакала. Ей было больно и обидно. Она страдала совершенно безвинно. Наоборот, страдала она, как ей сейчас казалось, за свое благородство, за то, что приняла участие в судьбе родственника-инвалида, за то, что заботилась о нем, безвозмездно ему помогала, даже наняла женщину для ухода за этим чучелом… И за это – столько страданий? Такой немыслимый ущерб! Разрушено все, что она нажила за долгие годы! И какие унижения ей приходится терпеть! Как мог этот мерзавец назвать ее старой ведьмой или каргой?! Вовсе она не стара! Она женщина в самом расцвете сил… Возможно, ее и назовут зрелой, но уж никак не старой…

Печальные раздумья Лидии Мелентьевны были прерваны окриком мучителей:

– Куда дела бумаги?

– Говорю же вам, не было там ничего! – сквозь слезы проговорила Лидия голосом, который разжалобил бы даже налогового инспектора.

Но бандит в маске к жалости был совершенно не склонен. Он еще пару раз врезал Лидии, так, на всякий случай, но, кроме визга, ничего не добился. В комнату заглянул старший из бандитов.

– Ну что, молчит бабка? – осведомился он. – Ладно, кончай здесь, поедем в Песочную, из той девки правду вытрясем. А здесь почистим.

Бандиты о чем-то тихо поговорили, еще раз прошлись по квартире и ушли. Лидия Мелентьевна сидела ни жива ни мертва. Она не могла поверить, что пытки прекратились и она осталась жива. Когда бандит сказал: «Кончай здесь», она была уверена, что ее убьют, и теперь ужас понемногу оставлял ее. Конечна, она была связана, но жива, жива! Бандиты ушли. Она освободится. В конце концов, через три часа придет с работы ее муж Петя… Конечно, ей очень не хотелось, чтобы муж увидел ее такую – связанную, избитую, зареванную… Но главное, она осталась жива!

Вдруг она почувствовала запах. Запах газа. И ужас снова накатил на нее черной волной. Рано радоваться. Действительно, с чего она взяла, что бандиты оставят ее в живых? И тот, второй, не случайно сказал, что они здесь почистят.

В тишине квартиры Лидия Мелентьевна услышала отчетливое тиканье. Она судорожно задергалась, пытаясь ослабить веревки на руках. Но ничего не вышло. Тогда, сильно оттолкнувшись ногами, она немного передвинула свой стул к окну. Еще один рывок, еще одна попытка… Сантиметр за сантиметром она приближалась к окну. И вдруг, не рассчитав силы толчка, она потеряла равновесие и опрокинулась вместе со стулом на спину. Теперь ее положение оказалось еще хуже: она лежала на спине беспомощно, как перевернутая черепаха, и только могла глотать злые бессильные слезы.

Запах газа становился все сильнее и сильнее. Лидия Мелентьевна чувствовала, что еще немного, и она задохнется. На нее накатывали волны тошноты и головокружения, усугублявшиеся тем, что она лежала связанная в неудобном положении, почти вниз головой…

И еще это пугающее тиканье. Что же это тикает в тишине ее квартиры? Все часы у нее самой были бесшумные, электронные… В голову пришла ужасная мысль: тикает оставленное бандитами взрывное устройство. Не зря она смотрела так много боевиков, она не ошиблась.

Лидия поняла, что она обречена. Сработает взрывное устройство, и наполненная газом квартира взлетит на воздух, как огромная бомба, и она, Лидия, будет в самом центре взрыва… В тиканье слышался звук приближающейся смерти.

И вдруг все прекратилось. На секунду наступила тишина, затем послышался короткий сухой щелчок – и квартира превратилась в пылающий ад.

Бандиты рассчитали правильно: небольшое взрывное устройство воспламенило газ, заполнивший помещение, и квартира взорвалась, как склад боеприпасов, уничтожая следы обыска и погрома.

Бандиты не учли только одного: невероятную живучесть и везучесть Лидии Мелентьевны. Ее спасло только то, что она сумела отъехать со своим стулом к самому окну, и даже то, что стул опрокинулся. Взрывной волной ее выбросило в окно. Она вылетела, как ракета или, точнее, как ведьма, летящая на шабаш, только вместо метлы за ней несся огненный шлейф. Пробив стекло, она получила множество порезов, но поскольку квартира ее находилась на первом этаже, то Лидия осталась жива. Изумленные соседи увидели, как она вылетела из окна квартиры, врезалась в кусты, смягчившие падение, и потеряла сознание. На место взрыва уже спешили пожарные и милиция. «Скорая помощь» приехала последней, и Лидию Мелентьевну осмотрела милицейский врач. К полному удивлению всех присутствующих, жизни Лидии Мелентьевны ничего не угрожало, у нее только была сломана ключица, и лицо сильно порезано осколками стекла. В это время вернулся с работы ее любимый муж Петя. Увидев обожженное окровавленное существо, над которым хлопотали медики, он с трудом поверил, что это было когда-то его женой Лидией, а поверив, не стал расстраиваться, быстренько смешался с толпой и поехал к одной знакомой женщине в Лисий Нос.

Невысокий худощавый человек с невыразительным восточным лицом вышел из неброской бежевой «пятерки» на проспекте Энгельса возле Поклонной горы, где от него ответвляется Выборгское шоссе – дорога на Карельский перешеек и в Финляндию. В этом месте жилых домой почти нет, они начинаются чуть дальше, возле станции метро «Озерки». Здесь же – только пустыри, пересечения транспортных магистралей, бензоколонки и крутой обрыв, под которым, невидимые с улицы, плещутся Суздальские озера.

Невысокий человек подошел к забору, ограждающему единственное строение – полузаброшенный корпус трикотажной фабрики. Аккуратно раздвинув доски, мужчина проскользнул на территорию. Видно было, что он здесь хорошо ориентируется: уверенно подойдя к небольшой железной дверце, он снял с нее бутафорский замок, огляделся и вошел внутрь. Мягко ступая обутыми в кроссовки ногами по железной винтовой лестнице, он поднялся на чердак, а оттуда вышел на крышу. Он расстелил предусмотрительно прихваченный из машины кусок брезента, затем открыл небольшой твердый чемоданчик. Там, аккуратно уложенная в специальных углублениях, лежала разобранная снайперская винтовка. Шаман, а это был он, быстро собрал винтовку, зарядил ее и лег на брезент. Позиция его была идеальна: проспект и шоссе просматривались как на ладони. Теперь Шаман занимался тем, что он умел делать как никто другой: он ждал.

Его дыхание замедлилось, даже пульс, казалось, стал вдвое реже. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что он спит с открытыми глазами. Но это был тот сон, которым спит сжатая пружина, тот сон, которым спит пуля в заряженном револьвере. Ни одно движение на проспекте не проходило мимо его внимания, ничто не ускользало мимо его взгляда, и в любую секунду он был готов к действию.

Темно-синяя «мазда» ехала по проспекту Энгельса к выезду из города. В салоне сидели водитель и трое боевиков, в багажнике машины, скорчившись, лежала избитая замученная женщина. Машина шла мягко, но на наших дорогах хватает выбоин, люков и прочих неприятностей. Бандиты на мягких сиденьях их не замечали, но Алену на каждой выбоине подбрасывало, и удары о жесткие бока багажника больно отдавались во всем теле. Иногда она теряла сознание, и эти периоды забытья казались ей желанными, приносили короткую передышку. В остальное время она испытывала только боль, обиду и страх. Обиду на судьбу, которая так несправедливо с ней обошлась: она страдает и, скорее всего, погибнет вместо той, другой… Ненавистной, отвратительной, жалкой… Зачем ей жить – некрасивой, слабой, несчастной?.. Было бы только справедливо, если бы бандиты похитили ее. Кому она нужна? Но она, Алена, – это совсем другое дело: она красивая, деловая, сильная женщина, сама творит свою судьбу… Вот и сотворила.

– Как там баба в багажнике, не помрет? – покосился один из боевиков назад, когда машину особенно сильно подбросило на рытвине.

– Не боись, доедет, – отмахнулся второй, – до Песочной уже немного осталось, а там мы с ней разберемся. Все равно ей жить недолго осталось – только пока она нам все не выложит.

Машина промчалась мимо Удельной, мимо велотрека, плавно взлетела на Поклонную гору. Навстречу ей со стороны Выборга шел мощный тяжело груженный грузовик «вольво» финна-дальнобойщика.