У каждого свой долг (Сборник) - Владимир Листов

— Синельникова, Ольга Синельникова.

— Ребенок ваш?

— Мой. Это мой сын, но родился он здесь… Вот они и говорят, что мальчик является австрийским гражданином и должен здесь остаться. Это чудовищно!

— Успокойтесь. Через три дня вы вместе с вашим сыном поедете домой. Я за вами приеду. Так, господин Дилл?

— Да. Это какое-то недоразумение…

— А вы, граждане? Может быть, с кем-нибудь тоже произошло недоразумение?.. А теперь кто-нибудь надумал? — Нечаев окинул взглядом собравшихся в бараке.

— Мы еще подумаем, — сказал один. Как видно, эта сцена произвела на них впечатление. На лицах собравшихся была написана явная растерянность.

Когда совсем стемнело, Нечаев приехал в гостиницу. Он уже готовился лечь спать, как неожиданно раздался телефонный звонок. «Вероятно, ошибка», — подумал Нечаев, но все же поднял телефонную трубку.

— Господин Неча-аев? — услышал он женский голос.

— Да.

— Извините. Я вас потревожила?

— Пожалуйста…

— Это говорит Элизе, переводчица господина Дилла.

— Слушаю вас.

— Вы еще не спите?

— Да как вам сказать…

— Я дума-ала, что еще не так поздно… Я тоже остановилась в этой гостинице…

— Очень приятно.

Наступила пауза. Элизе молчала. Нечаев считал невежливым первым повесить телефонную трубку.

— Господин Неча-аев, вы забыли свои перчатки. Я позвонила, чтобы вы не беспокоились… Если хотите, я занесу вам…

Нечаев вспомнил, что перед уходом из лагеря никак не мог найти перчатки. Подумал, что сунул их в саквояж.

— Спасибо. Не беспокойтесь. Я зайду завтра.

— Вы, наверно, очень устали?

— Да. Сегодня был трудный день…

— Тогда извините. Спокойной ночи.

— До свиданья.

…В конце рабочего дня, когда десятки телефонных звонков то и дело отвлекали и не давали сосредоточиться, Забродин решил, наконец, отключить телефонный аппарат: «Если возникнет что-нибудь неотложное, разыщут через секретаря. Нужно обдумать, что же все-таки происходит». Пока в руках у полковника были только разрозненные эпизоды.

«Союзнички» явно готовят сюрприз. Где он? В каком облике предстанет?» Мелочей множество: то тут, то там словно какой-то таинственный кукольник дернет за ниточку. Многие стали замечать за собой слежку. Да и с магазином на Ландштрассе…

Забродин думал, сопоставлял, сравнивал… А длинный весенний день пролетел незаметно, и уже над домами вспыхивали световые рекламы. Ночная жизнь европейского города врывалась в тишину кабинета, нарушала строй мыслей, манила на улицу. У полковника оставалось все меньше надежды придумать что-нибудь путное…

Забродин вышел из «Империала». Постоял возле памятника советскому воину. У подножия памятника лежали свежие цветы: благодарные австрийцы каждый день их меняли. Полковник направился к Штадтгартену. Днем в этом сквере было много любопытных. Они собирались возле прудов, смотрели на плавающих лебедей и уток. Взрослые и малыши бросали им хлебные крошки, доверчивые птицы хватали пищу прямо из рук. Сейчас здесь было пусто.

Выйдя из сквера, Забродин пошел по тихим улицам. Гулял долго и порядком устал. Возвратившись в гостиницу, он зашел за ключами к портье. Дежурила фрау Кюглер, полная круглолицая австрийка. Она всегда была приветлива и доброжелательна, и, когда у него выдавалась свободная минута, он с удовольствием с ней беседовал.

Так и сейчас. Фрау Кюглер спросила!

— Были в кино, господин Забродин?

— Нет, фрау Кюглер, гулял.

Хотя Забродин довольно прилично понимал по-немецки, но сам говорил односложными фразами.

— Когда же приедет ваша семья? Вам одному здесь надоело?

— Скоро, фрау Кюглер. Дети еще учатся. А у вас есть дети?

— О, господин Забродин, не спрашивайте!.. Сначала была война. Потом не было средств, чтобы содержать детей. Ведь дети требуют больших расходов! Ах, извините, я вас задерживаю пустыми разговорами. Спокойной ночи.

Она передала ему ключ от номера.

— Я привык ложиться поздно, фрау Кюглер. Только вот устал сегодня, долго гулял. Правильно я говорю по-немецки?

— Аусгецайхнет! — Фрау Кюглер улыбнулась и, пододвинув стул, сказала: — Может быть, присядете? Как вам нравится Вена?

— Красивый город. Хороший народ австрийцы. Приветливый…

— Это очень приятно, господин Забродин. Вена действительно хороша. А вот люди есть разные…

— Везде есть разные люди, фрау Кюглер.

— Есть плохие в «Гранд-отеле».

— Русские?

— Нет. Русских я не знаю. Русские ко мне хорошо относятся. А вот фрау Диблер… Мне кажется, что она плохой человек.

— Почему вы так думаете?

— Я хочу рассказать русскому коменданту, но у меня нет доказательств… Она роется в чемоданах.

— Но я не слышал, чтобы у кого-нибудь пропали вещи.

— Я тоже не понимаю, зачем ей нужно рыться в чужих чемоданах. Я сама видела в номере господина Нечаева… Но не это главное. Я хочу рассказать вам более загадочную историю. Хотя вы, может быть, посчитаете меня слишком мнительной. Я уже столько вам наговорила! — она нерешительно посмотрела на Забродина.

— Что вы, фрау Кюглер! Я внимательно вас слушаю…

— Я отношусь к вам с большим доверием, господин Забродин.

— Спасибо, фрау Кюглер, — Забродин улыбнулся.

— Знаете, я живу в доме недалеко от вашего посольства. Утром просыпаюсь очень рано. Привыкла с детства. Иногда подхожу к окну и смотрю на улицу. Тишина. Потом появляются дворники. Потом идут хозяйки на рынок, в магазины.

Уже несколько дней, как на рассвете стал приезжать в наш дом какой-то господин. Зайдет в дом на несколько минут и уходит. Высокий, с вытянутым худым лицом. Вроде бы и на австрийца не похож. Мне это показалось странным, господин Забродин. Оставит машину за углом, а сам идет в наш дом… Почему он не подъезжает к дому?

— К кому же он ходит, фрау Кюглер?

— Вчера, как только он появился, я приоткрыла дверь. Он зашел в квартиру номер девять. Я живу на третьем этаже, и эта квартира рядом с моей. У нас общий балкон.

— Кто же там живет?

— В том-то и дело, что фрау Кокрофт и ее муж две недели тому назад куда-то выехали. И квартира пуста…

— Действительно странно, фрау Кюглер. Спасибо вам. Мы попробуем разобраться. Могу я надеяться, что если понадобится ваша помощь, вы не откажете?

— Конечно, господин Забродин.

…Через два дня Пронский был у Грегга.

— Лопнуло ваше дело с магазином на Ландштрассе. — Голос у Грегга был раздраженный. — Когда, господин Пронский, наконец, вы будете давать мне настоящие дела, а не мыльные пузыри?

— Я делаю все, что могу, господин Грегг. Почему лопнуло?

— Потому, что вы опоздали! Там уже работают англичане. Мы не можем мешать друг другу.

— Но ведь я не знал!

— Мистер Грегг, вас просят к телефону, — вмешалась в разговор секретарша.

— Извините. Курите. — Грегг протянул Пронскому пачку сигарет. — Алло… Да… Я… Все нормально. Люстра… Да… Все в порядке, мистер Роклэнд. В магазине… Ковры… Да, да… Занят… Пожалуйста… — Грегг повесил трубку и, обращаясь к Пронскому, продолжал: — Нужно работать оперативней, господин Пронский. Я хочу платить за ценную информацию, а не за пустые разговоры.

— Вы напрасно меня обижаете, мистер Грегг. Я стараюсь, как могу. В этом виновата сложная обстановка в Вене. Но я ищу. В этом вы могли убедиться на примере с магазином…

— Плохо стараетесь! — все еще недовольно бросил Грегг, но он не хотел обострять отношений. — Вот недавно один мой агент дал информацию! Учитесь! Этой информацией заинтересовались в Вашингтоне! Вот как нужно зарабатывать деньги, господин Пронский! Скоро мы будем знать очень многое!..

Пронскому надоело брюзжание Грегга, и он только делал вид, что слушает. Но последняя фраза его насторожила. «Что затевает Грегг?» — Пронский лихорадочно думал, каким путем это выяснить. Спрашивать нельзя. Но того, что сказал Грегг, слишком мало! Не за что уцепиться. А они готовят что-то серьезное!

Пронский ушел от Грегга, так ничего и не узнав.

Отдушиной для Пронского были встречи с Забродиным. Отношения с полковником установились товарищеские, непринужденные. С ним он делился всеми своими сомнениями. К сожалению, часто видеться было опасно.

Через несколько дней, сидя рядом с Забродиным на скамейке в тихом углу Пратера, большого венского парка, Пронский сказал:

— Я для вас кое-что узнал! Владелец магазина на Ландштрассе, о котором вы меня спрашивали, связан с английской разведкой, — и Пронский передал содержание разговора с Греггом.

— Теперь ясно. Будем принимать меры, — сказал Забродин. — Вы это прекрасно придумали! А что затевает американская разведка, какую информацию она получила? Ничего больше узнать не удалось?