Непослушная послушница, или Я - жена демона?! - Елена Амеличева

— Так мы же девочки, дорогой, — мы с сильфой одновременно невинно улыбнулись, — всегда найдем общий язык. Тем более что нас так много связывает!

— Что вас вообще может связывать? — возмутился Дэстан. — Драконица и сильф?

— Самое главное, — промурлыкала я, ухватив Милену под локоток.

Мы переглянулись и хором закончили:

— Ты, наш любимый демон!

Глава 16. Честь

— А что там такое? — спросила я одну из служанок, когда заметила стайку оживленных девушек, которые о чем-то бедовали во внутреннем дворике.

— Да все сплетничают, госпожа, — пояснила она. — Весь дворец гудит! Принц Фаэртар вернулся, вечером будет празднование — грандиозное, можно не сомневаться. Ведь госпожа Лунара постарается для первенца!

Хм, а после возвращения Дэстана со мной в качестве жены никакого праздника не было. Мысль уколола обидой за любимого супруга, но я отогнала ее подальше. Будем думать о другом, надо подготовиться к вечернему мероприятию. Где же моя Дженни?

Я проверила в комнатах и вышла на балкончик. Осмотрела свои «владения» и увидела служанку, которая скорее уже стала мне подругой, у фонтанчика. Она была не одна, рядом сверкал неотразимой улыбкой оборотень Сандор, широкоплечий светловолосый гигант. На его фоне даже Дженни, дама внушительных габаритов, казалась миниатюрной.

Кажется, мужчина ей нравился — на щеках девушки алел румянец. Тогда не буду отвлекать, пусть воркуют. Я прищурилась, разглядывая колоритную парочку. Еще на корабле мне показалось, что у них может сложиться

Но Дженни вдруг почему-то перестала улыбаться. Что-то резко сказав оборотню, она зашагала прочь, оставив мужчину ошарашенно смотреть ей вслед. Что стряслось? Я проводила взглядом Сандора, который мотнул своей белобрысой гривой, пожал плечами и походкой вразвалочку направился в противоположную сторону.

— Госпожа Иви, вы слышали про праздник в честь принца Фаэртара? — спросила служанка, войдя в комнату.

Внешне такая же, как всегда, только чуть бледнее обычного, и в глазах плещется тщательно скрываемая тоска.

— Да, слышала, — ответила я.

— Надо подготовить наряды, чтобы вы там были самой красивой! — Дженни распахнула створки резного шкафа. — Какое платье хотите надеть? Господин Дэстан целую сотню заказал, давайте выбирать! — она склонила голову набок и привычно добавила, — пжлста.

Да уж. Я подошла к гардеробу и вгляделась в сияющее великолепием содержимое. Тут на весь дворец хватит!

— Вот это, — указала на свое любимое, светло — голубое, отливающее бирюзой и серебром, с подолом — шлейфом и открытыми плечами.

— Прекрасный выбор, — одобрила девушка и, бережно достав эту красоту, приложила ко мне. — К вашим глазам изумительно подходит! Муженек ваш молодечик, отменно выбрал. Ну-ка, примерьте, гляну. Может, где подубавить надо, вы же такая стройняшечка у меня, просто загляденье, какая куколка, всем на зависть!

Я сняла платье и нырнула головой в вечерний наряд. Шелк скользнул по телу, приятно холодя кожу и обнимая его, как опытный любовник, едва ощутимыми касаниями медленно распаляя желание — как умеет мой демон. Чтобы все тело запылало в предвкушении, мечтая отдаться во власть супруга, дарящего бесконечное наслаждение.

— Так-так, — служанка принялась за работу, вооружившись крохотными булавками. — Сейчас мы этот наряд еще лучше сделаем!

— Дженни, видела, как ты говорила с Сандором, — вскользь упомянула я, перейдя к интересующей меня теме. — Вы повздорили?

— Не переживайте, я была вежлива, ведь он друг вашего мужа, — по-своему поняла мой вопрос девушка, подкалывая подол.

— Я за тебя переживаю, а не за него. Он обидел тебя?

— Нет, — пожала плечами, но отвела взгляд.

Значит, все-таки обидел. Вот стрекозел! А ведь был в браке, неужели не научился уважительно обращаться с женщинами?

— А что было, Дженни?

— Да ничего особенного, — она зашла за спину и перекинула мои волосы на плечо. — Погулять позвал меня вечером. Я отказалась.

— Почему?

— Потому что я честная девушка, госпожа Иви. Девственность сберегла, а это было нелегко, уж поверьте. И отдам ее только мужу. Потому меня и выбрали вам в услужение, я ведь единственная во всем замке девушкой сумела остаться, — она хихикнула, поправляя платье. — Батюшка ваш всех перепортил, а меня не успел. Потому что я крупногабаритная и на руку тяжелая. Боялся, видать, люлей отхватить!

Я рассмеялась, представив, как она отвешивает затрещину лорду Сазентану, а тот летит через всю гостиную, прямиком в камин, похотливая кочерга!

— В последнее время он и ко мне клинья начал подбивать, — Дженни снова присела, занявшись подолом. — Бусики пытался подарить, я отказалась. Так он все глазами стал меня пожирать, как тогда в карете, я ж поняла, что вы все видали. Хоть и из храма, подумала, а соображаете.

Да, помню, как взгляд отца останавливался на ее тяжело колышущейся груди гораздо дольше положенного правилами приличия.

— И ведь как вперит зенки свои жадные и бесстыжие, да облизнется, будто я куропатка какая перед ним на блюде, так мороз по всей коже. И не от охоты, как у кошки, не подумайте, а со страху. Ведь как вспомню, что ночь скоро, так тошно, хоть из замка беги! Страшно аж до колик в животе, а куда деваться?

Она покачала головой и поднялась, отступила на шаг, придирчиво меня оглядывая.

— Уж на ночь не только запиралась, я и комод тяжеленный придвигала к двери. Нипочем ему не открыть было. Придет ночью ваш батюшка, поскребется, повздыхает, наобещает, коли сдамся, горы золотые, каменьями драгоценными посыпанные, да и уползет, несолоно хлебавши, под бочок к своей полюбовнице, к Дарине.

Я вспомнила взгляд отцовской фаворитки, будто чернотой налившиеся глазницы. И женщину Марианну, которой эта ведьма угрожала, бросая проклятия в темноту ночи. Так ведь и не выяснила, кем была та незнакомка. А в груди все равно до сих пор теснится чувство, что это было очень, очень важно! Хотя зачем теперь вспоминать.

— А уж на утро-то как меня гоняла эта бесстыжая Дарина — за то, что полюбовник ейный под мои двери шастает! — Дженни закатила глаза. — И белье все перестираю, и полы перемою, гобелены все эти вытрясу, горшки да сковороды с чанами так отполирую речным песочком, хоть любуйся в них, как в зеркала, нашью всего, чего велит. А все