Звездные самураи - Кен Като

— Стало быть, ты с нами идешь, да? — спросила старшая из двух сестер Соломон.

— Я…

— Вот и отлично. Мы ценим это, — сказала другая сестра, и вопрос был решен.

Но даже эти суровые женщины занервничали, когда прошлым вечером над улицей блеснуло несколько отраженных лучей.

— У китаез есть мезонные мины, — заявил старший сын Соломонов. — А мой па говорит, что в их лучах столько кавэ, что они запросто разломают даже наш самозатягивающийся купол и убьют всех-превсех.

— Джосси, заткнись-ка лучше! — Лорис Соломон сердито шлепнула мальчишку туфлей по уху, но после этого разговора Аркали уже не могла уснуть.

Ночь напролет лучи отыскивали слабые места в куполе и обрушивались на Каноя-Сити, расплавляя мостовые, отбивая куски плекса со зданий торговых компаний и подрывая дух защитников города.

И вот теперь она лежит тут, в какой-то дыре под совершенно пустым городом, одна, даже без своей горничной Сюзи, в грубом гамаке и в ужасе от осознания того, что каждый следующий выстрел может прикончить ее или — того хуже — изуродовать на всю жизнь.

С течением ночи вспышки залпов слились в сплошное зарево, смертоносное, устрашающее: сначала разряжались в купол фиолетовые батареи на северо-западе, затем розовые лучи Крука из орудий, расположенных за лагуной, прощупывали защитные поля; после чего мощные лучи корабельных орудий с неба озаряли купол алым светом, заставляя вздрагивать даже фундаменты зданий. Совсем рядом, думала она, все ближе и ближе, днем и ночью, без остановки, лишая сна, лишая сил думать до тех пор, пока я не начала сходить с ума от страха. И однажды ночью я вдруг оказываюсь здесь, запертой вместе с теми, кто больше не может выносить происходящее, вроде Флорен Квинт, которая непрерывно кричит. Нужно быть или очень злой, или верующей, или каким-то совершенно невообразимым образом убежденной, что обрушивающаяся с небес смерть не коснется тебя, а если и коснется, то это не будет иметь никакого значения… и все же я нашла свою веру — веру в пси.

О, Хайден, мой дорогой! Теперь я знаю, что ты жив. Точно знаю. И еще мне известно, что в один прекрасный день мы обязательно поженимся. Стало быть, лучи не причинят мне никакого вреда, потому что если я погибну, какой в этом будет смысл для пси? Да и вообще — какой в этом будет смысл?

Когда Аркали кормила младенца с ложки кисловатой дуврской кашей, аккуратно подбирая остатки кашицы под его ртом-бутончиком, здание над их головами сотряс очередной удар. Младенец срыгнул, и она ощутила тошнотворный запах кислого молока. Еще женщина заметила, как при виде ложки бледно-голубые глаза расширились, ротик раскрылся, обнажив обведенные красноватой каемкой десны, а крошечная ладошка попытались схватить ее за палец. У ребенка был жар, личико покраснело, он пускал пузыри, а Аркали растерялась и не знала, что делать.

Это был сынишка бедной Элты Мунди, еще нуждающийся в материнской груди, но уже осиротевший. Несчастное дитя. Аркали разрывалась между жалостью и брезгливостью; ей вдруг стало очень противно, что на нее взвалили обязанность кормить ребенка. Оставшись без горничной, она делала, что могла, однако Сюзи наверняка была бы возмущена самой идеей кормить новорожденного дуврской дрянью. Как этот малыш, да и все остальные дети кричали и плакали ночью! А когда шум и ужас обстрела достигли апогея, начались схватки у Бетрикс Рейнер. Она родила мертвую девочку-уродца; молодая кореянка-повитуха страшно перепугалась.

Среди укрывавшихся в городе хини и корейцев немедленно поползли суеверные слухи: а вы слыхали про жену молодого американского господина, Нового члена Совета? Того, которого МеТраКор собирался назначить следующим Контролером? Разве не знаете, что его жена родила двухголового демона в поросячьем образе? Говорят, его пришлось убить железным крюком, но перед смертью он все же успел наложить на город заклятие!

Аркали содрогнулась. Горничная пропала — скорее всего сбежала. Сбежали и почти все слуги, кроме одного-двух самых преданных, бросили своих хозяев еще до того, как включились силовые экраны. Этот бункер и несколько других подобных ему мест были единственными укрытиями, где можно спать спокойно, не опасаясь обстрела. Помещение бункера являло собой месиво из раскиданного повсюду белья, личных вещей и человеческих тел. Вниз отправляются только женщины и дети — такое правило установил Эллис Стрейкер. Мужчины и женщины порознь. А во время бодрствования все оказывают посильную помощь, по очереди, зачастую без всякого прикрытия, надеясь только на счастливое пси, да на удачу.

Аркали откинула с лица прядь волос и, переложив младенца поудобнее, принялась выскребать из чашки остатки дуврской пищи. Она смертельно устала. Она задыхалась в спертом воздухе бункера.

Это от изнеможения, сказала себе женщина. Я уже не помню лицо Хайдена; а закрыв глаза, наоборот, вижу перед собой только его лицо. О, мой дорогой, где ты? Неужели противный Боуэн вчера сказал правду? Почему тебя нет рядом, чтобы защитить меня? Пси милостивое, дай мне выбраться из этого кошмара! Я ненавижу Осуми и всех, кто здесь живет. Скоро нас снова запрут, и меня снова будут мучать плохие сны. Сколько это может продолжаться? Сколько еще Эллис Стрейкер будет держать нас в этой адской дыре? Пока не появятся наши корабли? А когда они прилетят — через несколько недель? Месяцев?

— Ничто не спасет вас, кроме благосклонного пси! — прокричал Стрейкер собравшимся вокруг него торговцам и служащим МеТраКора, когда грохот обстрела достиг кульминации. — Примиритесь с пси, и каньцы на собственной шкуре узнают, как мы умеем защищать то, что нам принадлежит!

Похоже, этот человек — законченный безумец. Животное! Разве нельзя было просто, цивилизованно договориться с китайцами?

Аркали больше не волновала судьба Каноя-Сити. Неужели минули всего один день и одна ночь с тех пор, как ее отец, подобно простому рабочему, снял пиджак и закатал рукава рубашки? Как чрезвычайные обстоятельства превратили Эллиса Стрейкера в ревущее чудовище, рыскающее повсюду с большой черной палкой в руках, в сопровождении неотступно следующего за ним урода Боуэна и обоих братьев Соломонов? Причем все четверо напускают на себя такой горделивый вид, точно они самураи и имеют право помыкать кем угодно. Пси милосердное, неужели я и вправду была согласна войти в семью Стрейкеров? Должно быть, я сошла с ума. Каким образом у бессердечного дьявола, вроде Эллиса Стрейкера, мог родиться такой сын — Хайден? Почему так произошло?

Духота становилась невыносимой. Аркали показалось, что она плывет. Воспоминания о Хайдене искажались, совсем как заливающий купол смертоносный ртутно-синий свет. Погиб он или нет? Нет. В этом она была уверена. Будь Хайден мертв, Аркали сразу бы почувствовала. Сердце обязательно подсказало бы ей… или нет?

А тут еще Боуэн.

Женщина впала в прострацию. Да, Хайден, я знаю: ты жив. Вчера Боуэн подошел ко мне с раненой рукой. Я зашила рану, а потом стала расспрашивать, что да как. Сначала он отмалчивался — советовал обо всем разузнать у Стрейкера. Однако я настаивала. Поняв же, насколько я встревожена, Боуэн рассказал мне то, что я приняла за правду.

Хайден, мой дорогой, он считает, что ты приземлился благополучно. «Думаю, это вовсе не невозможно», — вот его собственные слова. А раз это возможно, то ты наверняка приземлился целым и невредимым. Если я переживу эту ночь, то, клянусь пси, пойду к твоему отцу и потребую, чтобы он сказал мне куда пси могло занести тебя. Ничего, скоро этот кошмар закончится и мы снова будем вместе. Я уверена.

Тут младенца стошнило прямо ей на руку и на одежду. Аркали беспомощно взглянула на женщину, которая попросила ее немного подержать отпрыска Мунди — крупную, жену одного из филиппинских торговцев, кормившую большой грудью собственного ребенка. Двухлетний мальчишка, прикрыв глаза, жадно сосал большой темный сосок, а другой, постарше, привалился к матери сбоку. Женщина равнодушно улыбалась. Даже здесь не утратила коровьего спокойствия.

Аркали отвернулась, с горечью подумав, что брак и ее когда-нибудь превратит в такую же корову. И сделает это семя Хайдена. Испытав боль секса, мое тело превратится во нечто чудовищное, с огромным животом и выменем, и я стану такой же коровой, окруженной выводком своих отпрысков — бестолковых, пищащих, визжащих, постоянно чего-то требующих и пачкающих все вокруг…

Новый звук оторвал ее от раздумий, и она поняла, что входная диафрагма убежища заперта на ионные замки. Отец, ты же обещал навестить меня до того, как пробьет шесть, подумала она. Ты не приходил весь день, а теперь охрана накрепко заперла нас, готовясь к тому моменту, когда корабли на орбите окажутся над городом и начнут обстрел. О, пси небесное милосердное, сделай так, чтобы сегодня ночью китайцы не ворвались в город…

— Да заткнись же ты наконец, выродок несчастный! Еще раз пикнешь, и я так тебя отделаю, что, клянусь, на всю жизнь запомнишь!