Диверсант - Михаил Болтунов

Во-вторых, маршрутники, как правило, не интересовались численностью гарнизонов, передвижением на железных и шоссейных дорогах. Это неизбежно отвлекло бы их от выполнения основной задачи.

Так что подрывники, как и партизаны на центральной базе, мало что могли сказать о противнике. Их наблюдения были отрывочными, бессистемными.

Яковлев вообще не мог взять в толк, зачем нужны сведения о том, куда и что везут фашисты. Взорвать их — и не довезут.

Что ж, во всяком случае было ясно — из Яковлева разведчика не получится.

Но оставались Сазонов, Лагун, Седельников. Они всей душой хотели помочь заместителю командира, но тоже мало что знали. Однако к разговору отнеслись по-иному, чем Яковлев.

Седельников оказался коллегой Черного по довоенной работе. Одно время Иван Николаевич работал в районной газете «Сталинский клич» на станции Белая Калитва, что на родине в Ростовской области.

Седельников тоже до войны был газетчиком, только в Красноярске.

Черный предложил вместе сходить к Матрене Мицкевич на хутор. За хлебом.

Ночью, ближе к полуночи, с партизанской базы вышли четверо — Черный, Седельников, Якушев и Кузьменко. По сути, это было их первое разведзадание. Впереди шел Седельников, он знал дорогу на хутор.

Тропа петляла между деревьев, идти предстояло долго и зам по разведке мог спокойно обдумать свое положение.

Трое разведчиков у него есть. Это, конечно, еще не разведчики, им многому предстоит учиться, но важно, что они понимают задачи, и, как ему кажется, хотят их решить. Правда, перед выходом на хутор, когда Черный предложил Седельникову стать разведчиком, тот засомневался. Нет, не потому, что не верил в свои силы, просто показалось, что его отодвигают от реальной диверсионной работы. А разведка… Это пока что-то неизведанное и неясное. Вроде бы удалось переубедить.

Позавчера Черный познакомился с командиром отряда, действующего по соседству, Василием Захаровичем Коржом. Угостил его московскими папиросами «Казбек», шоколадом, чем очень растрогал соседа-партизана.

Корж прослезился, глядя на эти подарки.

— Два года «Казбек» не курил… — сказал он.

— Так курите.

— Нет, капитан, я для отряда приберегу. Бойцам раздам по папиросе. Чтобы все видели подарок из Москвы.

Черный, откровенно говоря, подивился: никогда не думал, что пачка папирос может стать важным элементом пропаганды и поднятия духа партизан.

Как и предупреждал Батя, Корж просил взрывчатку и оружие. Он с обидой говорил, что Линькову с самолетов и оружие, и боеприпасы бросают, а им нет. У Линькова и радиостанция, связь с Москвой есть, а они и мечтать о таком не смеют. Это была правда. И хотя Григорий Матвеевич предупреждал зама, чтобы тот больших обещаний не давал, мол, у самих каждый патрон на счету, Черный не выдержал и дал слово: поможем.

Важно было и другое. Корж — бывший работник обкома партии, его хорошо знали в здешних местах, у него налажены связи с местными жителями.

Много интересного рассказал в тот день Корж. О капитане Каплуне, который после разгрома дивизии, через боевые порядки фашистов прорвался в Барановические леса, как потом чуть не попал в руки к фашистам, как организовал группу подпольщиков, которые писали листовки с сообщениями Совинформбюро и распространяли среди населения.

…Черный шел следом за Седельниковым — влево, вправо бежала тропинка. Казалось, нет ей конца. Но вдруг лес оборвался, впереди лежала полоса подлеска. Седельников остановился, предупредил шепотом — выходим.

Дом Матрены стоял одиноко в поле. Оглядевшись, партизаны подошли поближе, тихонько постучали в окно.

В распахнутую дверь первым шагнул Седельников, следом — Черный, остальные. В доме пахло теплом, уютом, квашней. Хозяйка встретила их улыбкой, усадила за стол.

— Хлеб еще не готов, — сказала она. — Отдохните с дороги.

Спросив разрешения, партизаны закурили, завели неспешный разговор — о довоенной поре, о колхозном житье-бытье.

— Ну а как сейчас? — спросил Черный.

— Да как, ладно, немцы, понятно, враги. Так ведь и свои гады есть. Вон начальник полиции в Житковичах да его заместитель — Герман да Кацюбинский. Пьянствуют, людей запугивают.

Поговорили не только о гадах, таких как полицаи Герман и Кацюбинский. Назвала Матрена и честных, на ее взгляд, людей из Милевичей — Пришкеля, Павла Кирбая, который работал в рыбхозе.

— А Пашка Кирбай честный, но, выходит, на немцев работает?

— Куда ж ему деться? — спросила Матрена. Он бы и в партизаны пошел. Да не больно вы принимаете. Не верите, выходит?

Матрену успокоили, а фамилии Пришкеля из Восточных Милевичей и Пашки Кирбая из рыбхоза запомнили. Ну и про Германа да Кацюбинского забывать не собирались.

За разговорами пролетело время. Хлеб испекся.

Партизаны поблагодарили хозяйку, взвалили на плечи мешок и двинулись в обратный путь. Войдя в лес, решили передохнуть.

— Ну вот, товарищи, наше начало. Фамилии запомнили?

— Да уж чего тут сложного, — ответил за всех Федор Якушев.

— Теперь будем искать Пришкеля и Кирбая.

Возвратившись на базу от Матрены, Черный доложил о встрече и разговоре Линькову. Командир сидел, склонившись на картой. Из-за спины Бати Иван Николаевич увидел знакомые очертания их района, штрихи, которые обозначали болота и кустарник с островками леса. Вон оно урочище «Булево болото». А вот и Милевичи, Барановичи, южнее Пинск, Лунинец. Да, территория немалая. Как ее охватить? Сколько же тут надо разведчиков насадить, чтобы знать, чем дышат немцы?

В это время в дверь командирской землянки постучали и на пороге появился Степан Скрипник, начальник радиоузла, сокурсник Черного по учебе в Высшей специальной школе.

— Разрешите, товарищ командир? Радиограмма из Центра.

— Давай, — протянул руку Линьков и поднес листок к глазам. Через минуту он передал радиограмму Черному.

— Читай.

Центр сообщал: «Имеем сведения, что противник из Франции перебрасывает на Западный фронт пехотные, танковые части.

Немедленно установите наблюдение за железными и шоссейными дорогами, с задачей проследить следование эшелонов, колонн автомашин. От имени Центра ставьте эту задачу партизанским отрядам.

Всемерно активизируйте свою деятельность, выматывайте немецкие части еще до подхода к фронту.

Сведения о передвижении эшелонов, автоколонн должны быть проверены, точны и подробны и передаваться всеми имеющимися у вас музыкантами[2]».

Телеграмма была подписана оперативным псевдонимом подполковника Патрахальцева Николай.